Отъезд дочери в Польшу — наверное, самая тяжелая история, которая случилась в моей жизни. Но так было нужно. К счастью, наша связь с Марусей не прерывалась.
Александр, в декабре вы отмечаете юбилей. Довольно редко можно встретить шестидесятилетнего «молодого специалиста», который в таком возрасте вдруг решил заняться продюсированием и режиссурой.
— А почему нет? Думаю, самое время! Более того, я отказался от популярных нынче юбилейных концертов, вместо этого решил устроить большой тур со своими спектаклями.
Освоение «смежной» профессии началось с музыкальной драмы «Территория страсти», музыку к которой написал Глеб Матвейчук. Он не нашел никого, кто захотел бы продюсировать его постановку. Вот я и взял это на себя и ни разу не пожалел: уже пять лет спектакль с аншлагами идет не только в России, но и за рубежом.
Побывали с ним в Израиле и в ближайшее время опять туда собираемся. Еще запланированы гастроли в Германии. А в декабре, как раз накануне моего дня рождения, по просьбе поклонников в пятый раз повезем «Территорию страсти» в Санкт-Петербург.
Знаете, когда занимаешься продюсированием, ты независим и можешь делать спектакль, опираясь исключительно на свой опыт и представления о прекрасном. Это приносит колоссальное удовольствие.
С Глебом мы сделали еще две постановки: комедийную «ВДВ. Всем добрый вечер» и драматический музыкальный спектакль «Признание» по пьесе Максима Фролова. И вновь сплошные аншлаги в России, Швеции, Израиле.
Сейчас работаю над новым спектаклем «Муж в рассрочку» по пьесе Михаила Задорнова «Последняя попытка». Честно говоря, я был знаком только с концертным творчеством сатирика, но никак не с литературным. К сожалению, Задорнова уже не было на свете, когда мне в руки попало это произведение — забавное, смешное и довольно актуальное. Я выступаю здесь в нескольких ипостасях — режиссера, продюсера и исполнителя одной из главных ролей. Играю вместе с Лидией Вележевой и Светланой Бельской.
Когда начинал все это, прекрасно понимал, что будет непросто. Но у меня нет амбиций стать крутым продюсером или режиссером, пытающимся открывать новые вехи в искусстве, называя их современными веяниями. Видел свою задачу так: быть связующей нитью между талантливыми артистами, свести их в одном месте и организовать зрелище, которое понравится зрителю. Вроде получилось. Сейчас подумываю о том, чтобы снять полнометражное кино. Даже сценарий готов — на тему, которая волнует. Осталось решить вопрос с финансированием. Кино — это все-таки дорогое удовольствие.
— В спектакле «Территория страсти» вы впервые запели. Не страшно было начинать?
— Когда тебе за пятьдесят, уже терять нечего, тут и запоешь, и затанцуешь. Хотя, конечно, пришлось позаниматься, взял несколько уроков у Глеба Матвейчука. Все же петь в драматическом спектакле — особая история.
Я не певец и никогда на это не претендовал, но слух у меня хороший. Это выяснилось еще в детстве: когда мальчишкой поступал в музыкальные школы, меня брали везде благодаря наличию слуха и чувства ритма.
— Дать сыну музыкальное образование — идея мамы?
— В какой-то степени. Мама-инженер очень любила оперное искусство и даже была «сырихой» — так называли поклонниц теноров Большого театра Лемешева и Козловского. Фанатки собирались у магазина «Сыр» на улице Горького (ныне Тверской), чтобы увидеть своих кумиров, которые шли в театр. Со временем магазин исчез, а слово осталось, и им продолжали называть поклонниц оперы, в числе которых была и мама.
В семьях технической интеллигенции детей было принято отдавать в музыкальные школы либо в спорт. Мою старшую сестру отвели в секцию настольного тенниса, где она делала успехи, а меня в музыкалку. Но я, как и большинство советских мальчишек, мечтал стать хоккеистом, нашими кумирами были Харламов, Михайлов, Полупанов, Викулов...
Начал с фигурного катания в раннем детстве, потом увлекся хоккеем. И неплохо играл, но не сложилось — ноги оказались слабыми и тренеры посоветовали бросить это дело. После хоккея еще некоторое время занимался горными лыжами, а потом уже возникла музыкальная школа, которую я, кстати, так и не окончил.
— Ваш отец был офицером, он придерживался строгих методов воспитания?
— К счастью, папа был не настоящим военным — в смысле домашнего уклада. Он много работал, а когда вышел в отставку и образовалось время, которое можно было посвятить воспитанию сына, тот оказался уже вполне сформировавшимся человеком. Так что я занимался самовоспитанием на улице.
