Я последняя из Кальманов. Сестра Лили погибла молодой, брат Чарли ушел несколько лет назад. Бог не дал нам детей, и после меня не останется ни одного потомка Императора оперетты, как еще при жизни называли отца. Поэтому езжу по миру и стараюсь популяризировать его наследие.
— В России всегда любили музыку Кальмана, она близка людям. В этом я убедилась еще в середине семидесятых, впервые попав в вашу страну с делегацией немецких музыкантов. Самое смешное, что числилась переводчицей, хотя совершенно не говорила по-русски. Мама все устроила. Она уже бывала в СССР и успела познакомиться со многими деятелями советской культуры, даже с министром Екатериной Фурцевой. Вдову Имре Кальмана приглашали в ту поездку, но мама отказалась и сосватала меня. Я была не прочь посетить Москву и Ленинград, смущало только незнание языка.
— Как я буду общаться с русскими?
— Возьмешь переводчика! — засмеялась мама. — Не бойся, в СССР многие говорят по-английски. А ты знаешь не только английский, но еще пять языков — как-нибудь выкрутишься.
Принимали нас на высшем уровне. В столице поселили в «Национале», прямо напротив Кремля. Интерьеры красивые, но кормили невкусно, как будто готовили из консервов. Однажды по ресторану пробежала мышь, вызвавшая нешуточный переполох. В остальном все прошло прекрасно. Особенно запомнилась экскурсия в Кремль и концерт в Зале Чайковского, на котором один из участников нашей делегации, знаменитый баритон Дитрих Фишер-Дискау, исполнял произведения Шуберта под аккомпанемент Святослава Рихтера.
Поначалу я была шокирована внешним видом московской публики. Люди выглядели так, словно пришли не на концерт классической музыки, а в спортзал. Но они плакали, слушая Шуберта, и я простила отсутствие вечерних платьев и смокингов.
