Когда люди узнают, что я внучка того самого писателя Александра Волкова, страшно удивляются: мол, в детстве до дыр зачитывали «Волшебника Изумрудного города», «Урфина Джюса...» — да все шесть книг! — а вот о судьбе автора ничего не слышали. Дед сам не хотел, чтобы ему воздвигали памятники. Наверное, и писал-то свои сказки он скорее для себя: тешился, чтобы не сойти с ума, — реальная жизнь его не баловала.
Я еще читать не научилась, а уже воспринимала деда как сказочника.
Еще бы! Просыпалась утром, а живот щекотало его ухо: «Тс-с, замри, а то не услышу, как Миклушечка плачет!» — дедушка разыгрывал целый спектакль, чтобы заставить меня позавтракать. Вешал лапшу на уши, будто у меня в желудке живет голодное существо, и если его не покормить — примется ворчать и урчать. Приходилось с ним считаться.
А вообще я долго не понимала, что живу в семье известного писателя. У деда не наблюдалось симптомов звездной болезни, да и литератором себя, наверное, он долго не считал. По роду деятельности дед был преподаватель: читал лекции и принимал экзамены на кафедре высшей математики Института цветных металлов и золота.
Рассказывал тысячи историй о сессиях. Студенты его побаивались: у деда было суровое выражение лица из-за отсутствия одного глаза, который он потерял в результате неудачной операции по удалению катаракты. «Не списывать — гляжу в оба!» — в шутку грозил он студентам на контрольных, понимая, что за шпаргалками уследить не в состоянии. И, пугнув, тут же озарялся мечтательной улыбкой. Он мог вот так, посреди фразы, удариться в грезы… Что в них было? Письменный стол и рыбалка! Да, пожалуй, эти два понятия он ставил на одну планку. Литература была для него хобби, которое стало призванием только с выходом на пенсию — когда появилось много свободного времени. А так ведь он всю жизнь писал как дышал: вел личные дневники, которые называл «повестью временных лет», корпел над научно- фантастическими трудами…
Когда я родилась, на полке уже гордо красовалось черно-белое тиснение «Волшебника Изумрудного города» — первое, довоенное издание.
Считал ли дед ту книжку своим детищем? Едва ли.
Тоненький корешок произведения американского писателя Фрэнка Баума «Мудрец из страны Оз» приглянулся ему в Библиотеке иностранной литературы. Дед всю жизнь обожал приключенческие книжки — Жюля Верна, Дюма… А тут на обложке — четыре чудных персонажа идут, взявшись за руки, по дороге из желтого кирпича. Уверена, он тут же вообразил себя одним из них. У дедушки была страсть к путешествиям, но, увы, реализоваться ей было не суждено. Она кипела в его черепной коробке, проявляясь в красочных сновидениях: «Наверное, Калечка, в прошлой жизни я был англичанином, — докладывал он мне, проснувшись.
— Вчера шел по Лондону и уже наперед знал, что за букинистической лавкой меня поджидает кеб». Может, поэтому он самостоятельно выучил английский, французский и немецкий в надежде, что когда-нибудь языки пригодятся ему в путешествиях. А пока практиковался на близких: например, мог одевать меня на прогулку и выдать что-нибудь вроде «вуаля — твое пальто»… И еще читал много книг в оригинале.
Первые, кому он пересказал сказку Баума, были его сыновья. Отец и дядя, уже подростки, пришли от услышанного в восторг. И дедушка решил записать историю себе на память. Он всегда записывал то, что ему нравилось. Так наш дом превратился в избу-читальню: дед мог часами сидеть в кабинете, закрывшись от всего мира, а когда слышал звонок в дверь, встречал гостей с тетрадкой наготове.
