Гала подошла к окну и выглянула в сад. Уже неделю сыпал холодный дождь и она не могла выходить на свои привычные прогулки… Ее взгляд, рассеянно блуждая по печальному осеннему парку, задержался на каком-то мятом свертке, лежавшем на каменном столике открытой беседки. Ее сумка! Та, которую придумал для нее Дали. Она и забыла, что оставила ее именно там.
Когда-то давным-давно, сразу после свадьбы, Сальвадор Дали пообещал подарить жене замок. Обещание свое он исполнил лишь спустя тридцать с лишним лет, в один из самых печальных периодов жизни супругов — постаревших, замкнувшихся в себе, разочаровавшихся в людях.
Гала чувствовала — замок Пуболь появился в ее судьбе вовремя. Он станет последним прибежищем, где она наконец-то обретет покой. Здесь, в сыроватом безмолвии и уединении, у нее будет возможность намолчаться, отстранившись от яркого прошлого, переживаний последних лет, от предательств некоторых близких друзей, превратившись в тихую, неторопливую тень себя самой, когда-то блистательной светской дивы, избалованной и могущественной музы гения... Теперь же, давая редкие интервью, Гала роняла такие фразы: «Я бесконечно от всего устала, мне больше хочется молчать. Я здесь потому, что вокруг очень тихо…» И это было абсолютной правдой.
Даже мужу, своему самому близкому другу, Гала запретила селиться рядом. Она приказала Дали оставаться в своей мастерской, неподалеку от Порта-Льигата, и навещать ее только с письменного разрешения — замок Пуболь стал ее личным пространством, которое Гала желала полностью контролировать. «А как же я? Разве тебе надоело контролировать меня?» — недоуменно вопрошал у жены растерянный Дали, всю жизнь черпавший особое вдохновение в собственной несамостоятельности. Полное подчинение характеру жены, ее настроениям и суждениям за много лет стало для него образом жизни, почти религиозной догмой.
Гала не отвечала ничего конкретного. Не осталось у нее более слов объяснить ему нюансы своего нового состояния. Да и не хотелось ничего объяснять… Перешагнув определенный возрастной рубеж, Гала старалась полностью оградить себя от нервных ситуаций и лишних, никчемных волнений.
Тем более повод у нее был: старый и давно немощный муж переживал в те годы платоническую любовь к манекенщице Аманде Лир, постоянно с ней встречался, рисовал с натуры, они гуляли, держась за руки, катались на лодках. Наверное, ему было хорошо... Но Гала это раздражало. Не из-за Дали, нет. Просто напоминало о том, что и в ее жизни остались лишь те радости, которые ты сам себе придумываешь.
Она пыталась себя обмануть, сопротивляться времени и скуке, и здесь, в мрачноватых покоях древнего замка, будто населенного призраками, семидесятичетырехлетняя Гала тайно принимала молодых поклонников. Но это не приносило ни удовольствия, ни утешения — пылкость продажных юношей была очевидна в своей наигранности, «сладкие мальчики» лишь ненадолго отвлекали ее от печальных мыслей.
