Сейчас это сложный вопрос. Я не хочу допускать посторонних людей, их количество должно быть ограничено. Иногда слушаю зрителей. Я сталкивался в основном с деликатными людьми, никто не говорил такого, что «вам вообще нельзя выходить на сцену». А актеры — те, которые со мной на сцене, — они не могут судить, потому что мы все слепые, должны быть заняты собой. Если кто-то делает мне замечание, я говорю: «Ну, тогда ты — режиссер, иди в зал, делай свой спектакль». Иногда звукорежиссер может сказать: «Этот кусок был не слышен». Я это принимаю. С молодыми актерами могу посоветоваться в «Беге», например: «Как думаешь, может, мы вот так сделаем в следующий раз?» Это не моя слабость, это поиск, я пытаюсь найти разные ходы в рамках наработанного, даже интонация может поменять смысл. И мы здесь партнеры с молодыми. Я ценю взгляд со стороны, но это должны быть люди, которые не навредят мне, потому что мы, актеры, прислушиваемся к любому мнению, и можно сильно «повредиться в настроении». Это деликатная тема, поэтому советы принимаю только от близких людей.
— Андрей, у вас есть хобби?
— Я уже упоминал про свою детскую страсть к солдатикам. С тех пор мне нравится коллекционировать военные вещи, те, которые могу использовать, то есть носить, а не просто на стенку повесить. Например, собираю военную форму советского времени, ремни, могу найти что-то на «Мосфильме», в театре, иногда друзья какие-то предметы дарят. У меня есть военный антиквариат. Я собираю старые советские вещи и спасаю их, реставрирую, растягивая, чтобы они могли на мне сойтись. (Смеется.) На улицу в них не выйти, но на даче или в темноте могу походить — друзей удивить. Многие из них валялись где-то на складе. Хожу по всяким развалам, ищу предметы и приметы своей юности. (Смеется.) Это, наверное, ностальгия по Советскому Союзу, когда мне было хорошо. Вы скажете, что это романтизм, но мой романтизм помогает мне в жизни, стимулирует. Отношусь к этим вещам внимательно и уважительно, потому что раритеты старые, ветхие, требуют бережного хранения. Супруга намекнула, что надо их из квартиры перевозить, потому что вешать уже некуда. Спасла дача. Может быть, когда-нибудь я открою там музей.
— Какая самая неудачная ваша роль?
— Я себе нигде не нравлюсь. И тут напрашивается вопрос: а чего тогда поперся в актеры? Иногда бывает такое взаимодействие со зрителями, когда я чувствую, что могу сделать долгую паузу, что забыл про мизансцены, дышу вместе с залом и забыл про страх. Единение со зрителями — это самые счастливые моменты в жизни. И эти моменты перекрывают то, что я себе не нравлюсь.
