— Муж мой Володька (Владимир Ершов — второй муж Екатерины Дуровой. — Прим.ред.), когда смотрит на их фотографии, говорит: «Какую бабу оторвал!» Но что-то же было в отце! Слушайте, никто не знает, как это случается. Мама вообще не была склонна это обсуждать. А папа говорил: «Вокруг одни дураки были. А я ухаживать умел!» Но думаю, дело даже не в ухаживаниях. Потому что тут как раз не все выходило блестяще. Одна из самых милейших историй про то, как папа хотел как-то выглядеть посолиднее, шляпу себе зеленую купил велюровую. Пришел нарядный к маме и спросил:
— Ирк, ну как?
На что ему мама совершенно недвусмысленно ответила:
— Похож на дерьмо под лопухом.
Это вошло в семейные анналы. Больше мама ни одного бранного слова вообще в жизни не произнесла. Ни од-но-го. И когда папаня начинал крыть ну просто уже семиэтажным матом, она говорила: «Левочка, ты создаешь в доме невыносимый фонетический климат». И климат тут же менялся. Папу никто, кроме мамы, остановить не мог, а ее он обожал и слушал.
— Как им удалось пронести любовь и уважение через всю жизнь?
— Не знаю. Никогда бытовые трудности и безденежье не были для них проблемой. Когда в интервью отцу задали такой же вопрос, он сказал: «Потому что в нашем доме никогда не звучало слово «деньги». А деньги то были, то не было. Жили как все. Варили пачку пельменей — это было и первое, и второе. Мы с папой обожали консервированную кукурузу, которую разогревали в маленькой кастрюльке. Макарошки с сыром и майонезом навернешь — и прекрасно. Никто никогда не заморачивался на быте.
