— В чем же секрет, чтобы прожить друг с другом 55 лет? Ведь это действительно были счастливые годы?..
— Постепенно я все больше и больше ценила мужа. Думаю, что и он со мной прожил счастливую жизнь. При этом позволяя мне оставаться такой, какая я есть, не пытаясь переделать под себя. Детей у нас с мужем не было, я все время отдавала работе. Володя всей душой переживал за меня. Когда я ему говорила: «Ушечка, ну что же делать? Ни одной роли интересной нет! Куда мне поехать?» — «Ну давай думать, может, Орел, может, Тверь...» У Володи было удивительное качество, редкое для артиста — он никогда не завидовал успеху коллег.
— Вы, наверное, помните, как в 1962 году в театр пришел выпускник театрального училища Андрей Миронов — жаждущий ролей, молодой...
— Появление Андрея у нас в театре стало большим событием. Все говорили: «К нам пришел способный сын Мироновой и Менакера...» Наш главный режиссер вообще любил «свежую кровь»: практически одновременно с Мироновым к нам пришли Спартак Мишулин, Саша Белявский — и всем сразу нашлась работа. Помню, как я впервые увидела Андрея: ухоженный, очень чистенький, совсем юный — его внешность тогда еще до конца не оформилась. Но обаятельный. И сразу видно — благополучный. Он был совсем другим, чем мы, чье детство пришлось на 20-е годы. Миронов имел смелость многого желать и был очень уверен в себе. Он ведь сразу стал получать роли и просто, вероятно, не задумывался о том, что их может и не быть...
Андрюша очень быстро сблизился с моим мужем — их разместили в одной гримерке. Им друг с другом повезло, потому что оба были очень аккуратными. Его обычная вежливость куда-то исчезала, когда Андрей сталкивался с проявлениями беспорядка или безграмотности. И, думаю, имел на это право. Эрудиция Андрея потрясала. Кажется, он разбирался в джазовой музыке всего мира. Одним из первых узнавал о литературных новинках. Умел и любил элегантно одеваться. Слушал иностранное радио и в совершенстве знал английский. И еще его отличало то, что он был очень хорошо воспитан. В нашем таком «советском» окружении он выглядел единственным «западным» человеком. Мы смотрели на него с восхищением, хотя и были существенно старше его. У Андрея была одна счастливая черта — не замечать никаких интриг. Он их просто не понимал!
— А вы бывали у Миронова дома?
— Высшая степень симпатии у Миронова выражалась в том, что он говорил: «Я вас познакомлю со своими родителями!» Это был самый большой подарок, который он мог сделать людям. И вот нам с Володей выпала такая честь — нас пригласили к Мироновым. Надо сказать, их квартира была довольно тесной, двухкомнатной... Но при этом по тем временам очень красивой и изящной. Например, Мария Владимировна уже в те годы коллекционировала фарфор, в шкафах и на полках повсюду стояла красивая посуда. Тогда это было редкостью. Помню, мы пришли к ним на празднование Пасхи. Народу набилось безумно много, наверное, человек сто! И что ни гость — знаменитость. Сидели кто где... Видно было, что Андрей гордится своими родителями, особенно Марией Владимировной... Я потом много раз замечала — Андрей и обожает мать, и немного побаивается ее. Он мог позвонить матери из театра, чтобы просто сообщить: «Я на репетиции». А после своих спектаклей он всегда дарил ей цветы.
