— Какой Плисецкая была в обычной жизни?
— Очень приветливой... Иногда пишут о ее жесткости, нетерпимости. Но мы ее застали уже в том возрасте, когда она чаще всего была в благостном настроении. И хотя я тоже слышала, что она позволяла себе жесткие, порой обидные высказывания, мне повезло: меня она любила. У Плисецкой был очень «четкий глаз». Она сразу видела «своих», близких по духу друзей, сразу определяла, с кем будет общаться, с кем нет. И не скрывала своего отношения к тому или иному человеку.
— Еще читала, что Плисецкая очень любила покупать красивую обувь. Именно покупать — даже зная, что носить не будет. Поэтому дома у нее была целая коллекция изящных туфель.
— Может, и так, но я в течение нескольких лет чаще всего видела ее в похожих моделях, видимо, самых удобных и любимых: темные туфли на невысоком каблучке, с тупеньким, очень аккуратным носиком. Просто стопа — это наш профессиональный инструмент, а профессиональный инструмент требует определенного ухода. Поэтому наша обувь должна быть в первую очень максимально удобной...
Владислав: Я не был знаком с Майей Михайловной, но видел ее не раз. Помню, как она с Родионом Константиновичем пришла на концерт, посвященный открытию Исторической сцены Большого театра после реконструкции. Они сидели слева от сцены в ложе, которая предназначена для самых почетных гостей театра (иногда ее называют «сталинской», потому что именно там всегда находился вождь советского народа, когда приезжал в театр). Мы в этот вечер танцевали отрывок из «Дон Кихота». Потом смотрел запись концерта и заметил, что, когда Маша выбежала на сцену под стук кастаньет, Майя Михайловна заулыбалась и наклонилась к Родиону Константиновичу, показывая на нее. Мол, вот она, моя Маша...
Мария: В этой паре — Плисецкая и Щедрин — существовало полное растворение людей друг в друге, хотя они оба были очень яркими, огненными. Я видела их в разных ситуациях, в разных странах и городах. И всегда это была именно команда: люди говорили на одном языке, постоянно чувствовали плечо друг друга.
— Среди легендарных звезд балета, с которыми вы общались, был и Владимир Васильев...
Влад: С Владимиром Викторовичем интересно связана вся наша семья, причем история началась еще до моего появления на свет. Как известно, Васильев поставил танцы в спектакле «Юнона и Авось». Мама, придя на работу в «Ленком», в течение многих лет их сохраняла — репетировала с артистами. До этого мой брат Антон в 1986 году был в Большом театре первым исполнителем одной из детских ролей в балете Васильева «Анюта». Владимир Викторович, который тогда танцевал в «Анюте» Петра Леонтьевича, в начале спектакля выводил его и еще одного мальчика — своих «сыновей» — на сцену. А в финале, когда закрывался занавес, они втроем оставались на сцене...
