В 1972 году мы были известны только в родной Белоруссии, а в 1974-м стали лауреатами Всесоюзного конкурса артистов эстрады с песней Александры Пахмутовой на стихи Николая Добронравова «В песнях останемся мы». Отмечали с такой широтой, что наш саксофонист и Медведко подрались. Филармония наказала их обоих, и худрука Юрия Рымашевского сняли с должности. Людка ушла в знак солидарности. Новым худруком назначили приятеля Тихановича Васю Раинчика, Саша его порекомендовал и устроил.
«Верасов» стали приглашать в Москву сниматься на Центральном телевидении. Порядки были строгими: не пускали в эфир, например, с растительностью на лице. Тихановичу приходилось сбривать усы. Когда их сбреет, как бы ни злился, ну таким добряком выглядит! Усы хотя бы солидности и суровости придавали, для того, видимо, отпустил. Леньке Кошелеву — он кучерявеньким был — волосы мы собирали в незаметный хвостик, чтобы не срезать кучеряшки. Потом начались послабления — и усы стали разрешать, и кудряшки. Когда «Верасов» по телевизору показали, тут уже пришла всесоюзная слава и народная любовь! По четыре–пять концертов в день давали, и всюду аншлаги!
Мы нечасто пересекались с коллегами из других коллективов, только во время сборных концертов, а после не было времени лясы поточить. Все были востребованы и любимы публикой, все спешили — нас ждали зрители на других площадках. Однако мы с огромным уважением и симпатией относились ко всем. В ту пору гремели «Самоцветы» с солисткой Еленой Пресняковой, Анне Вески, Галина Беседина, Роза Рымбаева, Ренат Ибрагимов, Эдуард Хиль, Муслим Магомаев, Людмила Сенчина, София Ротару. С Эдитой Пьехой мы как-то оказались в одной гримерной. Она спряталась за шкафчик, навела марафет — макияж, парик — и только тогда выплыла королевой. Прекрасная певица и женщина!
В Ялте на наш концерт пришла София Ротару, сидела в ложе с мужем и домработницей. А после концерта пришли к нам в гримерную и очень мило общались. Спустя несколько лет — я уже родила дочку — Ротару приехала в Минск на гастроли. Теперь уже я пришла за кулисы, с трудом преодолев кордон личной охраны Софии Михайловны. Хотела поздороваться, а она прошла мимо, сделав вид, будто не узнала, даже головы не повернула.
— Пишут, что вы — первая исполнительница легендарной «Малиновки». Это так?
— Просто голос выделялся, у меня сопрано. Пели вместе: Тиханович исполняет первый куплет, мы с Ядей второй. Кстати, «Верасы» не очень хотели брать эту песню композитора Эдуарда Ханка на стихи Анатолия Поперечного в свой репертуар. Она показалась похожей на многие другие. Записывали пластинку, и не хватило материала на две минуты. Почти столько звучала «Малиновка». Аранжировочку делали и записывали в студии.
Мне дали детскую свистульку — изобразить пение птицы во время проигрыша. Помните, были такие в советское время, деревянные, в нее воду наливают? Я стала дуть — вода брызнула мне в лицо и в глаза, а мы же тогда все красились ленинградской тушью, страшно разъедавшей глаза при попадании. Караул! Я закричала, принялась тереть глаза, размазала тушь окончательно, и стало еще хуже. Ничего вокруг не вижу, глаза режет. В итоге свистульку Яде отдали — она же в очках. Ядя и свистела. И надо же, именно «Малиновка» полюбилась, став одной из визитных карточек «Верасов».
