— А где Катя?
— Здесь. Она пришла в таком виде, что пришлось убрать ее с глаз долой, чтобы маму не огорчала.
Позже я перестала общаться с Катей. Мне было обидно за Тамару, чудесного человека. Правда Миансарова на меня обижалась: «Ты же ее крестная, должна помогать!»
А чем я могу помочь? Я же не врач. И не могу давать ей деньги. У меня есть свои племянницы — это во-первых. Во-вторых, у меня нет миллионов, на которые сегодня гуляют. К тому же в то время я уже жила у Аллы. На мое решение повлиял еще один случай. Тамара давала концерт в Украинском культурном центре на Арбате, куда пришла и ее дочь. Миансарову отвозили домой на машине, к нам подсела и Катя. Молча, как само собой разумеющееся, выхватила из рук матери сумку, раскрыла, вытащила деньги. Тамара что-то ей выговаривала, увещевала, дочь в ответ грубила. Я не могла на это спокойно смотреть, после вообще прекратила с крестницей общаться.
Тамара уходила тяжело, последние пять лет не вставала с постели, Марк за ней ухаживал, не бросил. Несмотря на известность, любовь зрителей, Миансарова прожила не самую легкую жизнь...
— С Ларисой Мондрус вас познакомила Тамара?
— Да, мы нередко пересекались на гастролях. Ларисе нравилось, как я работаю, она предлагала: «Переходи к нам». Мондрус концертировала с мужем Эгилом Шварцем — композитором с консерваторским образованием, музыкантом, дирижером. Он руководил ее коллективом. Но я не собиралась подводить Тамару. Однажды та послала меня к Эгилу отнести клавиры, аранжировки. Приехала, дверь открыла Лариса в красном спортивном костюмчике, в фартучке. И снова предложила: «Оставайся у нас». Она была наслышана о том, что Миансарова переходит в Кисловодскую филармонию и что мое будущее в связи с этим неопределенно. Валерий Ободзинский тоже говорил: «Люсь, если вдруг у тебя с Тамарой Григорьевной ничего не получится, возьму тебя в свой коллектив!»
Но я выбрала Ларису и Эгила. Шварц дал мне номер телефона, я позвонила с Арбата, где в магазине фирмы «Мелодия» продавалась Ларисина пластинка. Эгил снял трубку: «Мы сегодня уезжаем на гастроли. Можешь купить несколько пластинок и подвезти нам на вокзал? Лариса подарит их поклонникам».
Денег у меня хватило на семь пластинок, Эгил, конечно же, все вернул, оплатил такси. Лариса уже сидела в купе. Она в отличие от Тамары не любила публичности, не узнала меня, когда помахала ей рукой с перрона, задернула шторки окна. Но я пришла поздороваться с ней в купе. Потом заторопилась:
