В театре служила старенькая костюмерша Зинаида Ниловна, она знала Костю с рождения, всю жизнь работала с Аркадием Исааковичем. В один прекрасный день я между репетициями пил кофе в театральном буфете, а Костя ел за соседним столиком свои любимые сосиски с сыром. Эта женщина подошла к нему, наклонилась и сказала: «Посмотри, вон там твоя Мадам кофе пьет».
— В детстве я чуть не стал писателем. По крайней мере, членом союза писателей был. Организовали мы его с одноклассниками и по моему предложению назвали «Софокл». Учились тогда в восьмом классе математической школы, к делу отнеслись серьезно. В союзе состояло семь человек, кто-то был поэтом или прозаиком, кто-то — критиком. Ежемесячно издавали вестник. Печатали его на машинке, под копирку, каждому члену доставалось по одному экземпляру. Если выходила новая поэма, на нее тут же обрушивались два критика, разворачивалось целое литературное сражение. Я числился штатным прозаиком, писал рассказы. Сейчас смешно вспоминать, но где-то валяются кипы нашего литературного вестника. Так продолжалось год.
Мой первый выход на сцену состоялся в 1981-м на картошке, после девятого класса нас отправили в колхоз. Но трудовыми буднями дело не ограничилось: мы поставили спектакль, который назывался ни много ни мало «Иисус Христос в Бояркино». Это при советской-то власти! Бояркино, как вы успели догадаться, село, где мы работали на картофельных полях.
Пьесу о втором пришествии Христа сочинили вместе, вместе же репетировали и играли. История длилась минут сорок, по сей день помню некоторые сцены. Мне досталась роль Иисуса Христа. Мой лучший школьный друг Игорь Белов, не участвовавший в постановке, подошел после спектакля, похлопал по плечу и заявил: «Старик, тебе пора во ВГИК».
Мама с папой про все это знали, но особо не вникали. Они радовались, что ребенок занят делом, а не курит в подворотне. Родители, царствие им небесное, были простыми советскими инженерами. Работали в авиационной промышленности. Мамочка всю жизнь занималась авиационными материалами, отец — двигателями. Авиационный институт окончил и мой старший брат, так что прямая дорога мне была туда.
Но увлечение театром не проходило, я постоянно ходил на представления, и в десятом классе мы с мамой стали свидетелями странного зрелища. Театр-студия «На Красной Пресне» играл выездной спектакль в ДК имени Русакова в Сокольниках. (Судьба управила так, что в этом здании сегодня находится Театр Романа Виктюка.) Так вот, назывался спектакль «Не больно?» и представлял из себя, как сейчас говорят, «бродилку». В течение действия зрителей водили по всем лестницам, коридорам, гримерным, цехам. А пьеса была про то, как в провинциальный театр приезжает московский режиссер и что ему там удается сделать. В финале зрители сидели на сцене, а актеры — в зале.
Главный герой, режиссер, умирал... А в здании ДК Русакова были огромные окна, смотревшие на улицу. И постановщик спектакля Вячеслав Спесивцев придумал такое решение: герой выходил на улицу, шел по ней, махал рукой... Мимо ехали трамваи, шли прохожие, все смотрели ему вслед. Вот так он показал смерть. Как сейчас помню, рядом со мной стояла девушка-актриса, глядя вслед исполнителю главной роли, ревела навзрыд и не могла остановиться. Она была немногим старше меня.
