К Наташе Гундаревой было опасно подходить близко, но это и привлекало. В этой женщине был заряд, который мог взорваться в любой момент. И разнести все в клочья.
— Леонид, интересно, что самое страшное для театрального продюсера, которым вы являетесь уже четверть века, перед выпуском спектакля?
— Когда все идет хорошо и гладко. В этом случае ожидай какой-нибудь подлости или пакости. Потому что обязательно где-то что-то затаенно зреет и в самое неподходящее время обязательно прорвется. Когда существует конкретная проблема, значительно легче: это мобилизует, появляется энергия. Недавно мы выпустили с Дмитрием Крымовым спектакль «Двое». Накануне премьеры постоянно что-то случалось. Проблемы были во всем: со звуком, светом, партером, артистами. И я был этому рад. Как говорят в Испании: «Нет плохого, что хорошим бы не обернулось». Так случилось и здесь. Закончилось все оглушительным успехом, но это было потом, а в процессе приходилось совмещать и быть сразу и психоаналитиком, и психиатром, и психбольным — все в одном лице.
— С Крымовым вы сделали уже третий спектакль.
— Да, есть еще «Безприданница» и «Борис», который был номинирован на «Золотую маску» (Тимофей Трибунцев получил премию за лучшую мужскую роль. — Прим. ред.).
— Как вам кажется, сейчас, когда мы все устали от пандемии, от всего творящегося безумия, может быть, стоит ставить что-то веселое?
— Нет, мне что-то не хочется сейчас смеяться. Совсем. Как-то не до смеха, и дело даже не в пандемии. Аргументов, чтобы не жить, сейчас больше.
— После вашего спектакля хочется жить?
— Не знаю. Еще не видел его, только фрагменты репетиции. Я настолько поглощен реализацией самого проекта, что пока не до этого. Хотя лукавлю, знаю, что зрители довольны. Впрочем, слово «довольны» не самое точное. «Спасибо за два часа боли, которые я испытала», — так написала мне одна зрительница. Думаю, что ни для режиссера, ни для продюсера высшей похвалы быть не может.
Кстати, с «Борисом» происходило то же самое. Я был настолько опустошенным и уставшим, что чувствовать уже не мог. Мог только созерцать со стороны. У меня не осталось душевных сил, чтобы перестроиться и стать просто зрителем. Я продолжал оставаться продюсером и наблюдая за происходящим, думал только: «Вот, ворон полетел, о, семь тысяч», «Понесли гроб. Сорок две тысячи несут». Такая крайняя степень усталости. Пока, как говорил Юрский, «мне нужно духу набраться», а уж потом, набравшись, пойду смотреть наш новый спектакль.
— Приведите, пожалуйста, пример, чтобы мы поняли уровень проблем театрального продюсера.
— Ремонт декораций, костюмов, продажа билетов — не являются проблемами. Это рабочие задачи, которые решаются очень просто. Основные же проблемы — это проблемы отношений. Все мы слышали о рейдерских захватах, когда люди приходят в уже готовую, успешную компанию и отнимают бизнес. Однако никто не слышал о том, чтобы захватили театральную компанию. Это невозможно! Ибо в основе успешной работы компании лежат отношения между продюсером и актерами. Именно эти отношения — самое ценное и дорогое, что может быть. Их можно заслужить — работой, заботой об актерах, годами сотрудничества, либо...
