О себе отец тоже не забывал. Переехал из коммуналки в собственную квартиру. И не куда-нибудь, а в знаменитый Дом на набережной на улице Серафимовича, 2. Поселился в квартире, где прежде жила дочь Сталина Светлана Аллилуева.
— Каким же образом ему удалось попасть в такое пафосное место?
— Понятия не имею! Я воспринимал это как должное и вопросов не задавал. Сейчас могу только размышлять: купить квартиру тогда было не возможно, а уж такую и подавно, только если получить от государства. Видимо, отцу помогли высокопоставленные друзья из министерств и кабинетов.
В 1978-м я окончил школу, и папа предложил: «Приезжай. Покатаю тебя на новом «мерседесе», а в августе рванем с тобой и Ниной на нем в Польшу!» Нине, сестренке, было лет шесть. Думаю, отец боялся, как бы я — с моим-то характером — не пошел по наклонной. Я задумался над предложением. Но как быть с мамой? Она мечтала, чтобы я поступил в театральный институт в Тбилиси. Сам я, честно говоря, был балбесом и не очень понимал, кем хочу стать. Но поехать в Москву и покататься с папой на его машине хотелось очень. Что же я делаю? Отношу документы в театральный, как того хочет мама, но экзамен нарочно проваливаю. Затем с честным видом прихожу к маме, говорю ей: мол, сделал все, что мог... Она вздохнула. Ну что делать дальше, не по тбилисским улицам же мне болтаться? Отправила к отцу. Он встретил меня на вокзале, мы сели в его автомобиль. На таких иномарках в столице ездили тогда только два человека — Володя Высоцкий и Арчил Гомиашвили. Однажды мы с отцом отправились на станцию техобслуживания № 7 показать его железного коня, в моторе которого стало что-то постукивать. Это было единственное место в Москве, где мастера понимали в иномарках. Станция находилась недалеко от ВГИКа и Киностудии Горького. Отец зашел, поприветствовал какого-то мужичка. Как сейчас помню: невысокий, коренастый. Желтая кожаная куртка, твидовые штаны, ботинки. Он протянул мне руку: «Володя!» Я к тому времени знал все песни Высоцкого наизусть, играл их на гитаре, он был моим кумиром. Однако представлял его совершенно другим — более мощным внешне. Впрочем, через полминуты общения он казался мне великаном. Голосище! А энергетика! Тот случай, когда первое впечатление обманчиво.
