Маша и Оля Шукшины тоже росли красавицами, обе высокие, видные. Оля напоминала мне Беляночку из сказки — светловолосая, с фарфоровой кожей, высокими, как у отца, скулами. Маша была похожа на американку: с темными широкими бровями, подбородком с ямочкой, ярко очерченными губами — в ней просматривалось что-то далекое от советских стандартов красоты. Зимой она носила темно-серое ратиновое пальто отца, на ногах — его же полуботинки, на голове — белый оренбургский платок. Все это смотрелось необычайно стильно.
Однажды, когда наступили летние каникулы, Лида достала дефицитные путевки в Ялту, в гостиницу, располагавшуюся рядом с санаторием «Актер». Сама поехать не смогла — подвернулись концерты, устроители обещали заплатить приличный гонорар. Попросила меня отвезти девчонок на море. Я с радостью откликнулась. Мы с Мариной занимали один номер, Маша с Олей располагались напротив. По утрам приходила их будить и не могла налюбоваться. Гостиницу тут же облетел слух, что здесь отдыхают дочери Шукшина. Кавалеры подходили знакомиться, проявляли к девчонкам повышенное внимание. Маша вела себя скромно, а Оля хотела выделиться, любой ценой доказать, что она лучше сестры. На этой почве между ними возникали скандалы. Заходила в их номер и заставала сцену — сестры дерутся насмерть. Бросалась их разнимать, оттаскивала друг от друга: «Так нельзя! Что случилось? Что не поделили?» Вразумительного ответа не услышала ни разу. Одна бросила какую-то колкость, другая неадекватно отреагировала. Их отношения искрили как неисправная электропроводка и заканчивались коротким замыканием — дракой.
Каждый вечер Оля ходила в санаторий «Актер», где со всеми перезнакомилась. Там отдыхал и Андрей Александрович Гончаров, на курс которого она позже поступила. Мне не нравилось, как Оля держала себя с мужчинами, со стороны ее поведение выглядело фривольным, я бы даже сказала беспардонным. Она сама могла подойти к незнакомцу, заговорить, представиться, пококетничать. Все-таки не так должна была вести себя юная девушка.
