Однажды Данелия признался мне: «Не могу и не хочу брать на себя ответственность за кого бы то ни было кроме себя!» Это было по крайней мере честно. Я не обиделась и продолжала относиться к нему с большой нежностью. Мне хватало и того, что есть.
Звонок у меня дома в Амстердаме раздался ранним утром. Подруга спешила предупредить, что я стала «героиней» очередных мемуаров Токаревой. Виктория Самойловна успела разобраться, кажется, со всеми своими знакомыми — близкими и не особо. Дошла очередь и до меня. Да, стоило дожить до восьмидесяти с лишним лет, чтобы свести счеты с семидесятилетней бабкой. И все, видимо, потому, что несколько десятилетий назад у меня случился роман с режиссером Георгием Данелией, которого с ней связывали длительные отношения.
Написала Токарева почему-то не о нас с Гией, этот сюжет, наверное, еще ждет своего воплощения, а влезла в мою историю с Вилем Липатовым. По ее мнению, я всеми силами старалась «приватизировать» писателя и делала это исключительно ради заоблачных гонораров, получаемых за огромные тиражи повестей об инженере Прончатове и милиционере Анискине. Когда же Липатов все деньги вложил в покупку дома для первой жены Александры, дочери и матери в писательском поселке в Красной Пахре, я якобы набросилась на него с кулаками, за что была жестоко и поделом избита.
Согласитесь, читать о себе подобное, мягко выражаясь, неприятно. Наша связь с Вилем длилась почти два года, но расстались мы совсем не так, как привиделось Токаревой. Не могу сказать, что начисто вычеркнула из памяти свои молодые годы, но публично возвращаться к тем давним событиям никогда не стала бы, если б меня не вынудили это сделать.
С Данелией и Токаревой мы познакомились в писательском Доме творчества в Малеевке, в столовой нас посадили вместе. Я жила там с Липатовым, сама никакого отношения ни к литераторам, ни к кинематографистам не имела.
