Посмотрел на меня внимательно: «Кто ты такой?» — «Я же твой сын». — «У меня нет сына», — холодно ответил он. «А меня, Сереженька, тоже не узнаешь?» — спросила мама. Отец взглянул на нее, лицо его исказилось, казалось, сейчас заплачет. Резко развернулся и побежал прочь. Тогда я понял, что он все еще любит маму...
Я принес в ОВИР заявление от папы: «К решению сына выехать на постоянное место жительства за границу никакого отношения не имею. Считаю, что его надо сурово наказать, а лучше — расстрелять. Материальных претензий не имею. Сергей Филиппов».
«Где будете расстреливать? — спросил я у молоденьких сотрудниц ОВИРа. — Здесь или во дворе у стенки?»
Конечно, мне было известно, что отец рвал и метал, узнав, что я эмигрирую. Но написать подобное ему не пришло бы в голову. Так и стоит перед глазами воображаемая картина, как его сожительница мадам Голубева диктует эти строчки, полные ненависти к врагу.
После моего отъезда отец перестал общаться со мной, письма из-за бугра не распечатывал. А если друзья спрашивали обо мне, отвечал, что с предателями родины ни в какие контакты не вступает. И только в конце жизни признался, что если бы все начать сначала, остался бы с женой и сыном...
Никогда не забуду наш последний телефонный разговор.
— Нет, Юра, денег не присылай, лекарств тоже. У меня все есть.
— Может, в гости ко мне приедешь? Я все оплачу.
— Это тоже не надо.
— Столько лет не виделись... Если хочешь, я сам приеду, могу с мамой.
— Я ее очень люблю и всегда любил.
— Она это знает и, между прочим, замуж больше не вышла. Ну что вы как дети малые, пора вам встретиться и поговорить.
— Никогда ей не прощу, что она меня поленом выгнала!
Почему-то при этих словах о полене я вспомнил, как в детстве мечтал, чтобы мои любимые родители жили вместе, и сердце защемило. Удивительное дело. Я поменял страну, фамилию и отчество, думал, что каленым железом вытравил все, что было связано с отцом. Но в итоге вернулся в Петербург, иногда хожу в Театр комедии, где он всю жизнь проработал, собираю по крупицам его архив, фотографии, воспоминания о нем. Видно, филипповские гены во мне все же победили...
