Знаю, что несколько лет назад перебралась в Москву и работает сейчас в киногруппе своей родной тетки — режиссера Валерии Гай Германики. Вышла замуж, растит сына. Я достал ее телефон, несколько раз пытался поговорить, но услышав мой голос, дочь нажимает отбой. Очень надеюсь, что Света прочитает эти строки и поймет, как я хочу увидеть ее и внука.
Вскоре после смерти Наденьки судьба послала новое испытание — у мамы обнаружили опухоль мозга. Операция прошла успешно, но выписывая пациентку домой, врач предупредил отца: «Готовьтесь. Вас ждет очень непростой остаток жизни. Изменения проявятся не сразу, но они неизбежны — потеря памяти, потом и разума, личности».
После больницы мама очень хотела как можно скорее вернуться к работе: «Сцена для меня — лучшее лекарство! И как же я соскучилась по своим ролям!» А между тем в дирекции театра уже лежала подписанная Гончаровым бумага, в которой значилось: актриса Надежда Самойлова выведена из труппы и отправлена на пенсию.
Отец всегда чувствовал свою вину за то, что увез маму из Горького, где она была примой. В «Маяковке» ей доставались второстепенные роли, и то нечасто, а он играл в лучших спектаклях — Великатова в «Талантах и поклонниках», Анита в «Беседах с Сократом», Табунова в «Смотрите, кто пришел», Ермолаева в «Летят перелетные птицы». После распределения ролей в очередной постановке жаловался коллегам: «Моя Надька — гениальная актриса, а ей опять ничего не дали...» Но к Гончарову хлопотать за жену никогда не ходил. А тут пошел. Художественный руководитель его выслушал и сказал:
— Нет, в труппу Надежду Федоровну возвращать не стану. Это окончательное решение.
Несколько минут разговор продолжался на повышенных тонах, потом наступило тяжелое молчание. Прервав его, батя спросил:
— Может, тогда и мне уйти?
Гончаров кивнул:
— Да. Так, наверное, будет правильно.
В тот же день отец написал заявление.
Без театра Владимир Самойлов не мог, и от полного отчаяния его спасало только кино. Пока работал в «Маяковке», от многих ролей приходилось отказываться, теперь же брался за все, что предлагали. Но огромная заноза все равно сидела в сердце.
Как-то, вернувшись из киноэкспедиции, я заглянул к родителям, чтобы отдать подарки.
— Мам, вот тебе платье — смотри, какие красивые кружева! А это, батя, для тебя.
— Ой, спасибо, Сашка! — оживился отец, разглядывая диковинную по тем временам кружку-кипятильник. — Буду с собой на гастроли брать! — И тут же опомнился, сник, на глазах появились слезы. Будто устыдившись своей слабости, попытался улыбнуться: — Ну и на съемки тоже можно...
К жизни отца вернул главный режиссер Театра имени Гоголя Сергей Иванович Яшин. Несколькими годами раньше он ставил в «Маяковке» «Игру в джин» с отцом в главной роли и очень полюбил его как актера и человека. На новом месте батю сразу ввели в несколько спектаклей, он начал репетировать интереснейшую роль Тайрона в постановке по пьесе О’Нила «Долгий день уходит в ночь». Спектакль имел большой успех, его решили показать в Америке. Узнав об этом, отец страшно разволновался:
