Потом боялась к себе кого-то подпустить, считала, что мужчины не в меня влюбляются, а в мою популярность. Ну а когда с легкой руки Фадеева заделалась «секс-символом», начала бояться совсем другого: показать, какая я на самом деле неопытная и закомплексованная. В юности пропустила очень важный этап, когда девушки учатся строить отношения. Поэтому не верила мужчинам и любого отшивала за минуту. Было стыдно признаться в двадцать пять лет, что не умею целоваться! От комплексов меня избавил только муж, когда влюбилась по-настоящему и поняла, что могу ему доверять. Почувствовала, что он меня любит всем сердцем, что мы друг другу посланы Небесами. Но об этом позже...
Атмосфера в коллективе была вполне нормальной, а потом отношения Оли Серябкиной с нашим продюсером перестали быть только рабочими. Я по этому поводу не высказывалась, но принять как должное не могла. В последние годы мы с Олей с трудом сохраняли видимость дружбы, она существовала только на сцене или когда звучала команда «Мотор!». Тогда делали что требовалось: улыбались, обнимались, давали общие интервью, потому что наработали соответствующие навыки, но это опять была игра. Поклонники чувствовали фальшь. Некоторые решили, что мы с Олей любим друг друга! В принципе, мы вели себя так раскованно, что можно было даже и не такое вообразить.
Необходимость лгать, приспосабливаться разрушала не только душу, но и тело. Однажды случились сразу два обострения язвы желудка, одно за другим, хотя я правильно питалась и вела здоровый образ жизни. «Я впервые вижу, что на фоне лечения одной язвы открывается вторая. Вы переживаете сильный стресс. И если этот стресс связан с работой, вам надо ее сменить», — сказал доктор. Сменить я ничего не могла, до окончания контракта с продюсерским центром было больше года. Максим ни за что не отпустил бы раньше срока, и денег, чтобы купить свободу и вырваться из ада, у меня не было.
C трудом заставляла себя работать. Однажды снимали клип на песню «Мало тебя». Я вышла во двор и поняла, что не хочу ехать на площадку. Было раннее утро. Вокруг ни души. Села на качели. Качалась и думала: «А что если взять и исчезнуть, чтобы избавиться от унижений? Это невыносимо, когда тебя заставляют делать то, что ты не хочешь, когда специально надевают наряды, которые тебя уродуют, обнажают против твоей воли». Сейчас вспоминаю — и ком в горле. Покачалась, подумала и поехала, потому что не могла подвести коллектив. На нас работало достаточно большое число людей, им нужно было кормить семьи. Знала, что если просто уйду, у группы могут закончиться гастроли. Ведь когда я якобы встречалась с Артемом, в газетах появились заголовки о том, что Фадеев заставляет выбирать между любовью и музыкой. Узнав об этом, заказчики всполошились, испугались, что я уйду из группы, не приеду на концерты.
Однажды Максим положил на стол бумаги и сказал:
— У тебя через год заканчивается контракт. Если ты мне доверяешь, просто подписывай, и все. Не читая.
— Мне скоро тридцать. Если я подпишусь еще на семь лет, то когда стану мамой при таком графике работы? В сорок? Вряд ли, не потяну физически. Поэтому сразу скажу — давай искать мне замену и постепенно убирать из солисток. Может быть, стоит взять четвертую девочку. Я все сделаю, чтобы уйти нормально и чтобы это не навредило группе.
