— Да брось ты, поедем, тебе будет интересно! Они все поймут правильно.
Когда приходили, Ефремов говорил: «Прошу любить и жаловать, это молодая актриса Светлана Родина. Она пока учится в Школе-студии МХАТ, но скоро вы о ней услышите». И меня прекрасно принимали, я не чувствовала никакой неловкости.
Однажды Олег Николаевич объявил: «Сегодня идем в Театр Моссовета на «Странную миссис Сэвидж». В главной роли Любовь Орлова. Тебе будет полезно на нее посмотреть. Таких актрис почти не осталось». Спектакль был поставлен на Фаину Раневскую, но она отказалась от роли, когда в тридцать пять лет умер любимый партнер Вадим Бероев. Орлова исполняла роль по-своему, но тоже замечательно. Мы зашли к ней в гримерку после спектакля. Любовь Петровна обрадовалась приходу Ефремова и ко мне отнеслась радушно.
Я перед ней преклонялась, готова была целовать руки.
Они, кстати, и выдавали ее возраст. Фигура у Орловой была прекрасная. Лицо ухоженное, молодое (правда, шея — на «троечку», в морщинах). А руки ужасные. Она пыталась их спрятать, но у меня цепкий взгляд...
Мы ходили и в другие театры, в том числе и в «Современник», и нигде не возникало проблем. Зато в «родном» МХАТе я однажды пережила не очень приятный момент. После премьеры спектакля, который Ефремов играл вдвоем с Татьяной Дорониной, он пригласил меня на банкет. Женщин-актрис кроме нас с Татьяной Васильевной не наблюдалось, были только гримеры и Ирина Григорьевна Егорова. Я поздравила Доронину с премьерой, сказала, что она мне всегда очень нравилась.
В ответ Татьяна Васильевна выдавила из себя одно-единственное слово «Спасибо», произнесенное таким тоном, что я просто онемела. За столом Доронина разговаривала только с Ефремовым, будто показывая, что остальные ей неровня. Я чувствовала себя ужасно неловко и потом пожаловалась Олегу Николаевичу:
— Не надо было ее поздравлять. И вообще идти на этот банкет.
— Почему? Ты прекрасно держалась. А от нее не стоило ждать чего-то другого. Это же Доронина...
В народе ходили легенды о романе двух звезд: слишком достоверно Ефремов и Доронина сыграли любовь в фильме «Три тополя на Плющихе» и в театре часто становились партнерами. В жизни между ними никакой любви не было.
Больше того — Олег Николаевич не хотел брать Татьяну Васильевну в свой театр. Сначала она сама просилась, потом за нее «ходатайствовал» министр культуры Петр Нилович Демичев, или Ниловна, как его называли за глаза. Ефремов сказал обоим: «Я такие решения единолично не принимаю. Это прерогатива худсовета».
Худсовет разделился. Больше всех отговаривал Олега Николаевича связываться с Дорониной Иннокентий Смоктуновский. Он ее знал по ленинградскому БДТ, когда-то они оба работали у Товстоногова. Но Татьяна Васильевна все-таки прошла — большинством в один голос. И Олег Николаевич позвонил, поздравил ее.
Еще одной примадонной МХАТа тогда была Настя Вертинская. Красивая, холодная, на сцене она смотрелась эффектно, особенно в исторических костюмах.
А в «Чайке» в постановке Ефремова играла просто замечательно. Я с ней в те годы практически не пересекалась ни в театре, ни у Олега Николаевича. Вертинская заходила к Ефремову и принимала его у себя дома на улице Чехова. Он говорил, что Настя прекрасная кулинарка. Она любила поразить Олега Николаевича каким-нибудь необыкновенным блюдом, но относилась к нему довольно жестко и прагматично. И вообще, у Вертинской было мало общего с теми воздушными и романтическими созданиями, образы которых она воплощала в театре и кино.
А я, напротив, была слишком наивной, полагала, что о наших отношениях с Ефремовым в Школе-студии никто не знает. Но за мной очень внимательно и ревниво следили и однокурсники, и мастер. Карлыч часто цеплялся по пустякам, как будто искал повод для скандала.