Он считает себя гражданином мира. Армянин, родившийся в Греции, выросший в Армении и Абхазии, покоривший Советский Союз, а позднее Францию и Америку.
Достигнув всего в СССР, в 1971 году Жан уезжает в Европу, чем вызывает недоумение коллег, разочарование поклонников и ненависть начальников. А в начале 90-х артист возвращается в Ленинград, к огромной радости преданных зрителей. В Санкт-Петербурге он проживает и по сей день, не привлекая к себе лишнего внимания. Так кто же он, этот человек с французским именем Жан и армянской фамилией Татлян? Попробуем разобраться.
«У руля у нас КПСС»
Он стал первым исполнителем песен Арно Бабаджаняна «Лучший город земли», «Капель», «Воспоминание» — все эти записи, но не память о них, были смыты сразу после эмиграции. Но прославили Татляна все-таки собственные песни. Песня «Фонари» была написана, когда Жан еще работал в Государственном эстрадном оркестре Армении под управлением Константина Орбеляна. Родилась мелодия, и сомневающийся в собственном владении русским языком Жан попросил товарища Юрия Гарина, служившего в оркестре конферансье, написать стихи. «А я, по-твоему, поэт?!» — хотел уклониться Гарин. «А ты попробуй — вот и узнаем!» — настоял Татлян. Эксперимент удался — получилась отличная песня. А Гарин открыл в себе талант поэта-песенника, за что был всю жизнь благодарен Жану. Впоследствии песни на стихи Гарина пели и Леонтьев, и Лещенко, и Гвердцители, и Аллегрова.
Песня «Фонари» по сей день остается визитной карточкой Татляна. А тогда она в мгновение ока облетела всю страну и вышла за ее пределы. Это был успех! «То, что песня стала популярной, — вспоминает Татлян, — я понял, когда в Ереване в трамвае кондуктор, отрывая мне билет, насвистывал «Фонари». Я осознал, что могу писать шлягеры». «Фонари» пели без перевода в странах соцлагеря, исполняли в Японии.
Еще одним хитом, взорвавшим советскую эстраду, стала песня «Гитарово». Жан был влюблен в джаз и подготовил песню польского композитора «Джаз у руля», которую перевел Юрий Батицикий. Но худсовет такое вольнодумство категорически не принял: «В Советском Союзе у руля КПСС, и никаких других «рулевых» быть не может». Строчку эту пришлось исключить, а названием стало «Гитарово». Зажигательная музыка, харизма и исполнительское мастерство певца сделали композицию и Жана Татляна невероятно популярными! Эта песня впервые прозвучала на «Голубом огоньке» в 1964-м, Жану Татляну был 21 год!
Приглашения на гастроли посыпались как из рога изобилия. Молодой солист трижды объехал Советский Союз. Количество концертов доходило до четырехсот в год, а тиражи пластинок были рекордными! Диски Татляна имелись практически в каждой советской семье. Девушки сходили по нему с ума: Жан был красив, обаятелен и элегантен. Поклонницы собирались толпами у служебного входа. «В Горьком (ныне Нижний Новгород. — Прим. ред.), — вспоминает Татлян, — после концерта девушки облепили машину, в которую я успел запрыгнуть, и целовали стекла. Водитель дал по газам, чтобы наконец оторваться, но машина не сдвинулась с места — ее просто подняли, а колеса крутились в воздухе…»
Непоправимая ошибка
Официальная дата рождения Жана Татляна — 1 августа, но на самом деле он родился 21 марта. Советская паспортистка, когда семья переехала в Армению, перепутала метрику Жана с метрикой его брата. Но Татлян никакого значения этому не придает, из дня рождения культа не делает и обычно выключает в этот день телефон.
Родился Жан Татлян в армянской семье в греческих Салониках. Семья была зажиточной: отец владел крупной обувной фабрикой. Большой особняк, достаток, положение в обществе. Главе семейства для полного счастья не хватало лишь одного — исторической родины. Что творилось за железным занавесом, доподлинно не знал никто, но, мучимый противоречиями, отец Жана принял решение переезжать в Советский Союз. В 1947 году он пристроил бизнес, продал дом, а имущество погрузили в 12 контейнеров… Один из них, с самыми ценными вещами, испарился на перегрузочном пункте в порту Батуми. Но это было меньшим из разочарований и бед. Выяснилось, что страна еще не оправилась после войны — в Советской Армении продукты выдавались по карточкам: 500 граммов хлеба в сутки на человека. Никто эмигрантов, одетых по-европейски, с распростертыми объятиями не встречал. Ровесники приняли маленького Жана в штыки. Устраивать быт было очень тяжело. Отец понял, что совершил непоправимую ошибку, ведь билеты были в один конец… Мама впала в страшную депрессию, и по рекомендации врачей Татляны переехали в Абхазию — считается, что море лечит стресс. Здесь семья и обосновалась.
Соловей в золотой клетке
Жан с юных лет хотел стать музыкантом. Но семья жила очень бедно, и возможностей отдать сына в музыкальную школу не было. Чтобы заработать на инструмент, подросток устроился маляром. Парнишка белил дома, чем и заработал на фанерную гитару. Став обладателем заветного инструмента, Жан стал бегать в сухумскую филармонию, где просил помощи у студентов в освоении гитары. Он был очень любознательным и трудолюбивым. В 1956 году впервые услышал Ива Монтана и заболел его музыкой. Позднее начал увлекаться джазом. В портовом городе водились оригинальные пластинки западных исполнителей. И Жан ездил по Сухуми в поисках редких записей, таская за собой тяжеленный магнитофон. Он переписывал джазовых исполнителей и французских шансонье на пленку и часами слушал их песни, учась мастерству, перенимая европейскую и американскую манеры исполнения. Жак Брель, Жильбер Беко, Шарль Азнавур, Фрэнк Синатра, Элла Фицджеральд, Луи Армстронг были его кумирами. Парень оказался невероятно способным, и занятия музыкой дали хорошие плоды — самоучка получил место гитариста в квартете сухумской филармонии, где начал заниматься вокалом. Параллельно он поступил в Киевское эстрадно-цирковое училище. Уже в 18 лет Татляна приняли в Государственный эстрадный оркестр Армении. В 1963 году в Ленинграде проходила декада армянского искусства, где талант Татляна оценили и пригласили Жана в Ленконцерт. Вскоре он стал одним из самых популярных, востребованных и высокооплачиваемых артистов.
У него было все — и даже 15-метровая яхта шведской сборки с корпусом из красного дерева (она некогда была подарена американским адмиралом председателю Ленгорисполкома Петру Попкову, впоследствии расстрелянному). И вдруг в 1971 году Татлян эмигрирует во Францию… Сам артист объясняет это так. В 1965 году в СССР приехал директор парижского концертного зала «Олимпия» Брюно Кокатрикс. Он формировал шоу-ревю советской эстрады. И к руководству Ленконцерта Кокатрикс обратился с просьбой познакомить его с советским шансонье Татляном — слава артиста дошла до французского импресарио, и Кокатрикс хотел видеть Жана в Париже. Но на первый запрос ему ответили, что Татлян в длительных гастролях по стране, а на второй — что он болен. В Париж поехали Эдита Пьеха, Николай Сличенко и Ленинградский мюзик-холл Ильи Рахлина… Обо всем этом Татлян узнает лишь через год, случайно познакомившись на какой-то вечеринке в Москве с переводчицей Кокатрикса. Это стало для него потрясением, он был унижен и оскорблен. Гордость и темперамент не позволяли мириться с участью «соловья в золотой клетке». Татлян решил уехать, заключив фиктивный брак с иностранкой. Так он оказался в Париже, где жила семья его тети и близкий друг детства.
«Над вашей головой счастливые звезды»
За пять лет до отъезда, в 1966 году, произошла неожиданная и удивительная встреча. В Куйбышеве (ныне Самара. — Прим. ред.) проходили гастроли знаменитого экстрасенса и предсказателя Вольфа Мессинга, следом начинались гастроли Жана Татляна, и их графики пересекались. Мессинг, увидев афиши Татляна, спросил организаторов: «Где будет жить этот певец?» Ему ответили, что в той же гостинице, что и медиум. «Пусть зайдет ко мне». Татлян понятия не имел, кто такой Мессинг, но ему объяснили, и он пришел. Вольф Григорьевич ходил по номеру и вещал: «У вас длинная дорога жизни. Но вы вскоре покинете эту страну. Над вашей головой счастливые звезды — вы станете состоятельным человеком и доживете до преклонных лет…» Жан выслушал и вскоре позабыл об этом предсказании. Вспомнил он слова Мессинга лишь через 10 лет, когда попал в страшную аварию во Франции, врезавшись в дерево на скорости 130 километров в час. Машина была всмятку, но через два дня певец уже стоял на сцене. Тогда и всплыло в памяти пророчество про счастливые звезды…
Несмотря на то что отъезд Татляна не являлся бегством и был оформлен официально, в Союзе певца объявили персоной нон грата. Все его аудиозаписи были размагничены, пленки смыты, а упоминания о нем вытравлены из прессы и литературы. Чудом сохранилось лишь несколько записей. Хотя за каждым чудом стоят неравнодушные люди. Диана Берлин, редактор Государственного дома радиовещания и звукозаписи, вспоминает: «Эхо его отъезда неслось по всем этажам ГДРЗ, вызывая самые невероятные домыслы. Но Татляна так любили, что, несмотря на строжайшие распоряжения об уничтожении материалов, связанных с ним, редакторы распределили между собой по одной записи и хранили эти пленки в ящиках своих рабочих столов. А вечерами, когда руководство покидало офисы, они их извлекали и слушали, не желая расставаться с его волшебным голосом и песнями».
Берегись двух дверей
Тем временем в Париже Татлян наслаждался свободой! «Когда приехал во Францию и ходил по Елисейским Полям, чувствовал себя таким счастливым! — вспоминает Жан. — Ощущение и понимание внутренней свободы жили во мне с детства. Еще в школе я осознал, что не хочу рутинной жизни: работы по строгому графику, ежедневных бытовых забот и проблем. Я хотел заниматься чем-то таким, что позволит мне быть независимым. Профессия музыканта больше всего соответствовала моим представлениям о вольной жизни. Во мне была какая-то вера, что в этом я должен преуспеть».
Первые четыре месяца в Париже Татлян жил у своего друга детства Жака Дуваляна, который в Союзе тоже был певцом и эмигрировал раньше товарища. Дувалян занимался с Жаном французским языком. Вместе они писали песни: Жан — музыку, а Жак — тексты на французском. Песни эти они отдавали в редакцию Шарля Азнавура — друга Дуваляна, а впоследствии и Татляна.
Когда освоился с языком, Жан пришел в один из самых фешенебельных кабаре «Распутин» на прослушивание к его хозяйке мадам Мартини. Был принят сразу. И вскоре завоевал местную публику. Стали поступать приглашения от конкурентов. Татлян работал в кабаре «Московские звезды», «Царевич», «Шахерезада». А подкопив денег, открыл свое собственное заведение, которое назвал «Две гитары», — всего в полукилометре от Триумфальной арки. Несмотря на статус владельца ресторана, Татлян продолжал выходить на эстраду. Кабаре пользовалось популярностью, побывал в нем однажды и Владимир Высоцкий — его привел художник и скульптор Михаил Шемякин. Приходил туда и Саркисян — заместитель советского посла во Франции. Он вышел на Татляна с предложением создать советско-французский культурный центр. Кресло руководителя предназначалось Жану. Но наш герой отказался — он понял, что таким образом его пытаются завербовать, а руководство центром подразумевает работу на СССР. Он помнил, что завещал ему отец: «Берегись двух дверей: больничных и казенных!»
С чего начинается Родина?
Наконец-то Татляна во Франции стали узнавать. Стали приглашать на вечера, корпоративы, потом на радио, на профессиональную эстраду. А вишенкой на торте стало то, что Татлян получил предложение представлять Францию на праздновании 200-летия США в Вашингтоне. Кстати, участвовал в мероприятии и еще один знаменитый советский музыкант — Мстислав Ростропович. Тем временем советская пропаганда писала, что Татлян «поет в парижских кабаках и спит под парижскими мостами»…
Немало поработал Жан Татлян и в США. Сперва продюсеры предложили ему делать концерты для эмигрантов. В то время многие артисты — выходцы из СССР «чесали» по Америке, но концерты эти проходили в самых скромных условиях: в синагогах, в школах. Но Татляна снова заметили, оценили — ему предложили контракт с одним из ведущих казино Лас-Вегаса. В рамках этого контракта 180 дней подряд Жан каждый вечер выходил на эстраду казино. «Это была жуткая работа, — вспоминает Татлян. — Но я справился».
Убедившись в победе перестройки, Жан Татлян стал приезжать в СССР, а вскоре снова обосновался в любимом Ленинграде, ставшем Санкт-Петербургом. Что же заставило его вернуться? Он сам отвечает без лукавства: «А то же, что в свое время привело в Армению моего отца. С детства русская речь, русская песня вызывали у меня трепет. Я всегда цитирую слова песни Баснера и Матусовского, которую Марк Бернес записал для картины Владимира Басова «Щит и меч»: «С чего начинается Родина? С картинки в твоем букваре…»
Правила жизни
Но Татлян никогда не жалел, что эмигрировал! По возвращении, в 90-е годы, он встретил одного компетентного сотрудника Ленконцерта, который сказал: «Жан, ты тогда вовремя уехал! Над тобой уже собирались черные тучи. Все думали, что сделать с этим молодым человеком, который не поет идеологических песен, популяризирует джаз и шансон и при этом имеет беспрецедентную популярность».
В России Татляна, несмотря на годы забвения, встретили горячо, в свои приезды он давал концерты в крупнейшем зале Ленинграда «Октябрьский» — по семь концертов подряд. Снова пошли гастроли по стране. Люди благодарили: «Хоть настоящих артистов посмотрели и послушали…» Дело в том, что музыканты Татляна выходили на сцену в смокингах и фраках, в то время как попса девяностых — в рваных джинсах и косухах. А еще он никогда не обманывал своего слушателя и был с ним честен: «Моя совесть чиста. Я горжусь, что никогда не пел песни о серпе и молоте, партии и коммунизме. Никогда не использовал фонограмму — это все равно что целоваться с женщиной через стекло».
В эти дни он отмечает свое 80-летие скромно и тихо и, наверное, как всегда, выключит телефон. Жан считает себя счастливым человеком, доволен жизнью, благодарен судьбе за то, что имеет, и на большее не претендует, ведь он неисправимый оптимист: «Мой отец говорил: «Когда тебе плохо или тяжело, посмотри в окно — есть миллионы людей, которым гораздо хуже». И эти слова всегда меня держали на плаву. Надо находить положительные эмоции в любой ситуации. Если бы люди помнили, что мы все на этой земле арендаторы и у нас нет ничего своего, то не было бы войн, терроризма. Были бы любовь, дружба, взаимоуважение и процветание. А еще творческому человеку нужна влюбленность. Необходима как воздух, подстегивает, дает новые эмоции — это как лекарство! Женщина — двигатель всего на Земле. Она — муза для поэтов, писателей, художников, музыкантов. Все ради нее и ради жизни!»
