«Была зима. Саша накинул пальто и ушел из студии. Я сбросила туфли и по гололеду побежала за ним. Кричала: «Сашенька, пожалуйста, вернись!» Он останавливается и говорит: «Сколько лет на свете живу, а никто за мной босиком по снегу не бегал», — вспоминает Юлия Барановская в совместном интервью со своим соведущим программы «Мужское / Женское» на Первом канале Александром Гордоном.
— Юлия, наверное, отправляясь на кастинг ведущих программы «Мужское / Женское», вы были наслышаны о том, что у Александра непростой характер?
Юлия: Меня пытались напугать друзья, рассказывая о его характере, но я заявила, что ничего слышать не хочу, пойду так, как будто ничего о нем не знаю. В принципе, это было правдой. Я совсем недавно переехала в Москву из Лондона, где русского телевидения не было. Поэтому я действительно не знала, кто такой Александр Гордон, а он не знал, кто такая я.
Александр: Я знал, что у тебя был муж Аршавин. Но какое это имело значение? Да никакого. Я увидел перед собой живого, самостоятельного, немножко наглого даже человека, с хорошим темпераментом, обаянием и органикой. А что еще нужно? У меня глаз наметанный, потому что я иногда ассистировал на отборе студентов в театральные училища. Там те же самые критерии: обаяние, которое не подделаешь, темперамент, желание выполнить поставленную задачу и органика, то есть естественность поведения. Вот это все я сразу в тебе увидел и сказал, что согласен вести программу в паре.
— Каким вы запомнили первый эфир, который состоялся десять лет назад?
Юлия: Мне в «ухо» без конца говорили, что я должна то сказать, это сказать. И, когда мы записали программу, я обратилась ко всем: «Друзья мои, не надо мне постоянно указывать, что и как мне делать. Я буду говорить только то, что я чувствую и думаю в конкретной ситуации, то, что мне ложится на душу и на сердце. Если получится всего несколько моих фраз в программе, значит, так тому и быть».
— Некоторые истории «Мужского / Женского» могут поменять и вас самих. Помню, как вы, Александр, стали душить героя колготками… Это был мужчина, который связывал такими же колготками ребенка.
Александр: Я не думаю, что что-то может поменять человека в корне. Но в какой-то мере — пожалуй. Не знаю, смог бы я сейчас душить кого-то колготками, но тогда я жалел только об одном: мне не удалось сделать так, как я хотел, — захватить шею и затянуть узел.
— Где вы вообще за секунду нашли колготки?
Александр: Я вышел из студии и попросил редакторов: «Девочки, можете дать колготки?» — «Какие?!» — «Ну, обычные». Кто-то из них снял колготки, с которыми я вернулся к герою программы. Это была самая большая жертва со стороны редакторов. Шучу. Но когда я понял, что они, наши герои — муж и жена, — привязывают ребенка, мне показалось, что решение созрело. И необходим был инструмент, чтобы выплеснуть свою ярость.
Юлия: Эта история, конечно, яркая, но складывать по ней впечатление о программе в корне неверно. «Мужское / Женское» несет очень важную социальную роль. Практически всегда после громких выпусков, а их, поверьте, было очень много, глава Следственного комитета Александр Бастрыкин берет дела, о которых шла речь в нашей студии, под личный контроль. Мы, пожалуй, единственная программа, которая бьется за спасение детей — сколько раз мы выявляли халатность и бездействие органов опеки! Сколько аварийных домов расселили благодаря нашей программе — один выпуск и результат, а люди годами жили в признанных аварийными домах. Мы постоянно проводим собственные расследования, рассказываем о самых новых мошеннических схемах, тем самым предостерегая людей. Рушим работающий бизнес преступников, а во многих случаях доходит и до возбуждения уголовных дел. Скольким мы помогли снять несправедливые обвинения! Я уже не говорю про постоянную адресную помощь — в ремонте дома, подключении газа и многом другом. Не сосчитать, скольким людям поправили здоровье, а то и спасли жизнь эксперты нашей программы.
— Какая история за десять лет эфира «Мужское / Женское» затронула вас больше других?
Юлия: Мне сложно выделить, все истории уникальные, здесь не может быть одно интереснее и важнее другого. Гости нашей студии играют на струнах моей души, потому что многое из того, что я видела на проекте, я и сама когда-то испытывала. Надо понимать, что богатые и бедные плачут одинаково, над одними и теми же вещами. При этом у Саши свой жизненный опыт, у меня свой, какая-то история цепляет больше меня, потому что она мне ближе, а какая-то больше цепляет его.
— Но при этом многое вы наверняка переживаете одинаково.
Юлия: Да. У нас с Сашей схожие личные ситуации, например, в отношениях с отцами. Мы оба не виделись с ними много лет. Со временем Саша нашел своего отца, и теперь у них прекрасные отношения. Как и у меня с моим папой. Я тоже сделала первый шаг навстречу, и теперь мы замечательно общаемся. Я счастлива, что у моих детей есть дедушка, они его обожают. А если говорить о том, в чем мы с Сашей еще похожи, так это, наверное, чувство юмора. Иногда мы друг друга подкалываем, он может высказаться про мою личную жизнь. Поначалу он называл меня главной разведенкой страны. (Смеется.)
Александр: Нас очень крепко объединяет обостренное чувство справедливости и возможность получить удовлетворение от того, что ты, пусть и не так часто, как хотелось бы, можешь ее восстановить. В такие моменты испытываешь катарсис. Жизнь расставляет все на свои места. Конечно, в программе много боли и ненависти, которые приносят люди. И совсем не пропускать это через себя, к сожалению, невозможно. Если я начну защищаться или Юля, например, скажет: «Так, ребята, а теперь мы будем задавать вопросики по сценарию», то доверие к нам исчезнет мгновенно. У Юли, как я понял, есть своя фишка в этом деле: она расценивает нашу программу именно как психотерапевтическую. У меня все-таки другая история. Как только я выхожу из студии, практически мгновенно выбрасываю из головы сюжет и перемещаюсь в личное пространство, куда никого не пускаю.
— А вам бы хотелось, чтобы программа выходила в эфир еще десять лет и больше? Или усталость все-таки дает о себе знать?
Александр: Да как вам сказать. И так, и так. С одной стороны, в 60 лет уже не хочется работать. В советское время правильно делали, что назначали пенсию именно с этого возраста. А сейчас на эту пенсию не сильно поживешь, поэтому приходится трудиться. Я вспоминаю историю, которую рассказал мне мой приятель Игорь Волков, он народный артист России, служит в Александринке. Игорь сам из деревни, из-под Шатуры, у него вся родня простая. Когда мама узнала, что он собирается пойти поступать в театральный институт, она сказала: «Хорошую работу себе выбрал, Игорюш, и на людях, и теплышко». То есть не в шахте где-то работать, не в лесу… Вот и у меня такая работа. Поэтому пусть уж я доживу свой век на полупансионе в программе «Мужское / Женское».
— Юлия, а вы задумывались о том, что будет происходить в вашей жизни через 10—20 лет?
Юлия: Не думала об этом. Не то чтобы я чего-то боялась. Просто события, которые произошли в моей жизни за последние несколько лет, заставили меня жить здесь, сегодня и сейчас. Без конца копаясь в прошлом или заглядывая куда-то в будущее, ты упускаешь самое главное — жизнь. Вот и на вопрос о том, хотелось бы мне, чтобы программа просуществовала еще долгие годы, ответить не берусь. По-разному бывает. Иногда думаешь, что очень тяжело, а потом понимаешь: до тех пор, пока у нашей программы есть возможность хоть кому-то помочь, надо этим заниматься.
Александр: Давай честно: до тех пор, пока нас смотрят. Смотрят, и хорошо.
Юлия: Часто люди просто хотят быть услышанными, это важно для них. У программы есть интересный эффект: кто-то подходит на улице и рассказывает, как изменилась его жизнь после того, как он посмотрел такой-то выпуск. И ты понимаешь, что подошел один человек, а сколько их таких…
— Да уж, поклонников у вас обоих достаточно. И многие из них домысливают про вас разные вещи. Когда впервые пошли слухи о вашем романе?
Александр: С самого начала, и до сих пор циркулируют. Меня это никак не трогает, хотя и лестно.
Интересный факт
Александр Гордон известен не только как телеведущий. Он выступил режиссером нескольких фильмов, снятых в том числе по произведениям его отца, Гарри Гордона. Среди наиболее известных — «Огни притона», «Пастух своих коров», «Дядя Саша». В последние годы Александр брался еще за несколько кинопроектов, но их, по его словам, «никто не видит, что, может быть, и к лучшему».
Юлия: Когда мы начинали снимать программу, у Саши была супруга, и я с ней подружилась. Неприятно, когда тебе приписывают роман с женатым человеком, меня это сильно задевало. У нас с Сашей настоящая телевизионная семья, мы проводим очень много времени вместе. Студия для нас как квартира, и чувствуем мы себя здесь тоже практически как дома.
— За что вы цените друг друга??
Юлия: Для меня Саша — подарок судьбы. Я счастлива, что у меня есть возможность перенимать его колоссальный опыт, в том числе работы в публичном пространстве. Он с превеликим удовольствием им со мной делится, и это бесценно. Саша для меня наставник, отец, старший брат и друг в одном лице. В студии я, как человек очень эмоциональный, могу долго топтаться на одном месте, досконально изучая нюансы истории, а это может тормозить съемочный процесс. И в этот момент только его опыт и профессионализм ведут программу вперед.
— А вы, Александр, за что цените Юлию?
Александр: Я сейчас скажу не о работе, это никак не касается телевидения. Но я ценю Юлю больше всего за то, какая она прекрасная мать.
— А бывают в вашем «телевизионном романе» моменты, когда вы ссоритесь, заявляете друг другу, что расстаетесь?
Юлия: Была одна история в первый год съемок. Я ее помню буквально по секундам. В студии произошел дикий скандал — не между нами двоими, а с другими участниками съемочного процесса. Стояла зима. Саша накинул пальто и ушел из студии. Я сбросила туфли — иначе бы поскользнулась на льду на каблуках — и побежала за ним. Я кричала: «Сашенька, пожалуйста, вернись!» Отчетливо помню этот момент, как на замедленной съемке… Он останавливается, смотрит на меня теплым, добрым, удивленным взглядом. И говорит: «Сколько лет на свете живу, а никто за мной босиком по снегу не бегал». Потом качнул головой и сказал: «Но в студию я сегодня не вернусь».
