В прошлом году дочери лидера группы «ЧайФ» Владимира Шахрина преподнесли отцу к 50-летнему юбилею царский подарок, родив ему, с разницей в пять месяцев, внучек — Вику и Алису. Шахрин нового статуса не стесняется, а, наоборот, подчеркивает: «Вот научатся говорить, будут звать меня дедушкой. Это же так приятно!»
Приехав в Екатеринбург в гости к Владимиру и его семье, корреспонденты «7Д» застали музыканта в приятных хлопотах — выходной день был посвящен внучкам и жене.
О внуках Владимир и Елена мечтали с тех пор, как дочери выскочили замуж. Причем Владимиру было проще смириться с пустотой, которая появилась в доме после того, как дочки стали жить отдельно. У него есть «ЧайФ» и в связи с этим масса проектов, сейчас, например, идет напряженная подготовка к московскому концерту в «Олимпийском» 3 апреля. А вот Лене, после того как дети отделились, было грустновато. «Однажды в квартире раздался телефонный звонок, Лена сняла трубку и вдруг как закричит: «Даша, Даша!!!» — и слезы так и брызнули из глаз… Как же я испугался, у меня просто волосы встали дыбом, решил, что произошла трагедия. А оказалось, это Дашка сказала матери, что беременна. У меня таких бурных эмоций не было, но тихую мужскую слезу я все же пустил...» — улыбается Владимир.
Шахрин считает себя счастливым человеком — ну а как иначе?
Крепкая семья, любимое дело… И все же сейчас, по-прежнему вырывая свободные часы на общение с домочадцами, он с легкой грустью признается, что жалеет об одном — дочки выросли очень быстро, а 1982-й и 1984-й годы, когда родились Юля и Даша, словно вообще выпали у него из памяти. «Отчетливо помню лишь то, что происходило с «ЧайФом», — говорит Владимир. — Сложное было время, мы писали песни, не зная, по сути, будет ли это интересно кому-то, кроме нас самих. В 1985-м состоялся наш первый концерт в ДК молодежно-жилищного комплекса, где я тогда работал монтажником. Был успех, аплодисменты. Именно тогда мы поняли: то, что мы делаем, интересно кому-то еще».
Первые гастроли лидер группы вспоминает с улыбкой: «До Челябинска добрались на рейсовом автобусе, нас встретили и повели пешком на какую-то квартиру, где на полу спали парни из «Наутилуса» — Слава, Дима, Витя. Мы расположились там же, а на следующий день состоялся концерт в красном уголке какого-то завода. Люди проходили по билетам — разрезанным пополам почтовым открыткам». Гонорар за выступление — 20 рублей — получил только «Наутилус» (уже популярная в то время команда), «ЧайФам» же в качестве оплаты выдали аудиозапись концерта на дефицитной по тем временам немецкой пленке. Следующие гастроли прошли в Перми, там ребята тоже отыграли бесплатно, а вот уже на третьем своем «туре», в Казани, молодые музыканты заработали по 3 рубля 90 копеек на каждого. «Естественно, мы их тут же пропили — от радости, что это первые заработанные музыкой деньги», — вспоминает Шахрин.
Вскоре выпивка после концерта вошла в привычку, и спустя три года набирающая обороты группа из-за этого чуть было не распалась.
«У меня есть тормоза, я могу остановиться и очень редко напиваюсь. Но вот в коллективе зеленый змий создал много проблем… Почему музыканты пьют? Смена часовых поясов, поздние концерты… Закончили к 11 вечера, пока собрались — уже полночь. А в тебе столько адреналина, тебя так колбасит, что заснуть не можешь. Ну и выпиваешь, конечно. Пьешь то в дороге — холодно, ехать долго, то с коллегами встретились — бухнули. В общем, коллектив наш стал неуправляем, на сцене творилось что-то непонятное, это превращалось в хаос, — рассказывает Владимир. — Я перестал получать удовольствие от концертов: за кулисами было весело, тусняк, а на сцене — бардак.
В 1987 году группа оказалась на грани роспуска, уже не имело смысла продолжать. Мы с ребятами разошлись, и в эту паузу, как ни странно, у меня появилось несколько очень хороших песен, в том числе «Поплачь о нем, пока он живой». И я поехал к Бегунову (гитарист группы и одноклассник Шахрина. — Прим. ред.), сыграл новые песни и убедил, что это еще не тупик, просто надо прийти в себя».
«ЧайФ» снова собрался вместе, впервые записался на профессиональной студии, выпустил пластинку. В 1988 году музыканты выехали в Чехословакию на международный рок-фестиваль. «Мы хорошо отыграли, потому что чехи в то время были ориентированы на Германию и играли туповатый хард-рок, а мы со своим разбитным панк-роком в лучших британских традициях 60-х смотрелись очень свежо.
Потом была поездка в Италию. Помню, вышли из машины на автозаправке и чуть с ума не сошли — в маленьком магазинчике, с непривычным для нас густым ароматом кофе, было буквально все, что мы до этого видели только в кино, — кола, жвачка, бутылки с алкоголем в невероятных количествах…»
Тогда «ЧайФ» проехал по семи городам Италии и произвел настоящий фурор, ребята пели по-русски, а это была экзотика. «Гонорара нам никто не обещал, мы выступали просто так. Но на четвертый день итальянцы принесли нам пакет с миллионом лир (прибыль от продажи футболок и значков с логотипом группы), это были хорошие деньги, порядка 900 долларов. Мы пошли в музыкальный магазин и торговались так, что продавцы просто волосы на себе рвали и кричали: «Мамма миа, забирайте все что хотите, только уходите!
Откуда вы? Из России? Теперь понятно, будем знать, какие вы, русские». Мы бились за каждую копейку, даже переводчица уехала: «Не буду переводить, мне стыдно». Мы остались одни и продолжали торговаться — писали цифры на бумажке. В итоге накупили и гитары, и какие-то музыкальные примочки. Остались копеечки — на них смогли приобрести что-то для себя. Не видеомагнитофоны, конечно. Я купил девчонкам настоящую Барби, одну на двоих».
Несмотря на то что Шахрин всю жизнь был одержим творчеством и всегда жил интересами группы, себя он считает человеком глубоко семейным. Когда 29 лет назад они с Леной поженились, поселились с родителями Владимира. Ссориться не ссорились, но обиды, как у всех, случались.
Конечно, молодожены мечтали о собственном жилье и вскоре его получили. Поскольку Шахрин окончил архитектурно-строительный техникум, его с радостью приняли монтажником на стройку, и уже через полгода семья получила 13-метровую комнату в коммуналке, а спустя некоторое время — «двушку». С тех самых пор, где бы музыкант ни находился, его нестерпимо тянет домой: «Возвращаюсь, дома всегда идеально прибрано, пахнет вкусно, приготовлен обед…»
Хотя Владимир и жалуется, что детство дочерей прошло мимо него, все же отлично помнит, как бегал каждый день на молочную кухню и возил на санках дочек в детский садик. «Не думаю, что это исключительно моя история, когда женишься по любви, рожаешь детей, а потом перекладываешь их воспитание на жену.
Может быть, я безответственный человек, но, когда еще в техникуме влюбился в Лену, не загадывал, как мне жить дальше. Она ходила в дерзкой мини-юбке, красных колготках — яркая девушка… Я влюбился, и мне просто очень хотелось быть с ней». После окончания техникума Владимир отслужил в армии и, вернувшись в родной город, сделал предложение любимой. Она ответила согласием (зря, что ли, ждала два года!), влюбленные поженились, вскоре родилась первая дочка — Юля.
Пока Елена рожала и воспитывала детей, «ЧайФ» медленно, но верно пробирался к музыкальному олимпу. Однажды молодых музыкантов пригласили поучаствовать в культовой программе «Взгляд». На следующий день их уже узнавали на улице, а пресса дружно выдавала хвалебные статьи. «Когда критики одобрили наши первые альбомы и мы попали на одну строчку с «Кино», «Зоопарком» и «Аквариумом», появился мощный стимул идти дальше.
Я понял, что мое увлечение музыкой стало профессией».
Теперь по выходным Шахрин допоздна пел на концертах, а потом получал на работе нагоняй за опоздания. Когда это поднадоело и ему, и начальству, Владимир уволился со стройки и полностью посвятил себя творчеству. «Бывало, уедем в тур на три-четыре недели, иногда — если получалось — заскочишь домой на день-два и опять едешь дальше. Помню, в компании рассказали анекдот: «Пять утра, стук в дверь, муж заходит пьяненький. Жена: «Как тебе не стыдно, где ты шатался, что за манера утром домой приходить!» — «Я не домой, я за гитарой». Всем смешно, а Лене нет: «Для вас это анекдот, а для меня реальность». У нас действительно так и было.
Пока Лена дома с детьми, я занимался «ЧайФом». На наши концерты она стала ходить только в 90-х годах, когда мы начали играть более светлые песни. А до этого у нас была другая эстетика, более жесткая, агрессивная, как того требовало время. Мне нравилось быть раздражителем в том болоте, в котором мы все жили. Я писал жесткие тексты, ходил в кирзовых ботинках и старой шинели. Лене, матери двоих детей, дизайнеру по образованию, это было не по душе. Она смотрела на меня с молчаливой укоризной, и в ее взгляде было написано: «И тебе это надо?» Но в моих глазах она читала: «Надо!»
Был период, когда в семье Шахриных больше зарабатывала Лена. Она обшивала всю семью, а однажды ей пришла в голову мысль шить дефицитные детские комбинезоны на продажу. Музыкант помогал жене как мог — мотался по комиссионкам в поисках импортных плащей, которые Лена и перешивала.
По выходным Владимир ездил на рынок — для обмена виниловыми пластинками, а между делом продавал и комбинезончики, их брали не торгуясь — настолько были хороши.
Елена всегда с легким сердцем отпускала мужа на гастроли, хотя, по ее признанию, она довольно ревнива. Но Владимир никогда не давал ей повода для переживаний, в их дверь не звонили женщины с детьми, якобы рожденными от Шахрина. Хотя однажды произошла смешная история, после которой Владимир еще раз убедился, что всем женщинам свойственно подозревать в изменах мужской род. Много лет в семье Шахриных жила бобтейл Кери, которая страшно любила кататься на переднем сиденье хозяйского автомобиля. Как-то раз, когда Владимир ехал с Кери по городу, его машину увидела подруга жены.
Не разобравшись, дама приняла собаку за блондинку-разлучницу. Упросила мужа броситься следом, удостовериться. Шахрин смеется: «Когда они меня все же догнали, ее муж плюнул с досадой: «Вечно вам, бабам, фигня мерещится!»
Владимир и Елена, отметившие в этом году тридцать пять лет со дня знакомства, утверждают, что семейные кризисы их миновали. «Наверное, это бывает у тех мужчин, которые в чем-то не востребованы, не реализовались. В середине жизни они вдруг понимают, что ничего принципиально нового уже не сделают, семья не радует, жен не любят и домой возвращаться не хочется, — ну и ломаются люди. Мне повезло — у меня все иначе. И никогда не было такого, чтобы я чемодан собрал и ушел. Мы ссорились, конечно. Но так, чтобы вдрызг, с хлопаньем дверей, нет!
Таких адских ссор не было. Надулись, помолчали, и все. Лена выходила замуж не за состоятельного человека, не за звезду, а за Вову Шахрина, студента из соседней группы. И тогда ничего не просила, не требовала и теперь. Может сказать: «Чего-то мне в этом пуховике неудобно». Я сам предлагаю: «Ну хочешь, давай купим шубу». — «Ну пойдем, посмотрим… Нет, эти дорогие, пойдем в другой магазин». Понимаете, воспитание у нее такое. У нас с Леной вообще одинаковые ценности в жизни, наверное, в этом и есть секрет счастливого брака».
Особенно радует Владимира то, что жена, так же как и он сам, никогда не рвалась покинуть родной город и переехать в столицу. «Меня часто спрашивают, а чего это я все в Екатеринбурге сижу? Я даже теряюсь от подобных вопросов, потому что переезжать в Москву я никогда не собирался.
Вот если у меня ничего не получалось бы, я писал музыку, которую тут никто не хотел бы слушать, то, наверное, подумал бы: «Блин, что же делать? Может, в Москву рвануть? Там же возможностей больше». Но это был бы шаг не вперед, а назад. Популярности мне и так хватает. До сих пор поражаюсь, когда меня узнают даже в натянутой на глаза шапке. Как бы пафосно это ни звучало, но я люблю город, в котором родился».
В Екатеринбурге до сих пор сохранились дома, в которых еще в войну жила бабушка Владимира и где жил он сам — с родителями и сестрой. Во дворе по-прежнему лежит бревно, на котором он, 16-летний, играл с друзьями на гитарах. На прежнем месте и техникум, где музыкант учился с коллегой по «ЧайФу» Владимиром Бегуновым, и даже железобетонная конструкция — их дипломная работа — никуда не делась.
Завидев Шахрина, екатеринбуржцы улыбаются, гаишники просят автограф… «Двери высоких кабинетов я ногой не открываю, предпочитая вежливо стучаться, но меня всюду впускают». Недавно Владимир вызвался помочь знакомым получить землю под строительство питомника для бездомных животных, пошел на прием к мэру города Березовский, и вопрос сразу был решен.
Популярность помогает музыканту и в других делах. Когда его старшей дочери исполнилось тринадцать, она собралась с подружками в ночной клуб, который в народе называют свинарником. Шахрин возмутился: «Там же панковское место. Нечего тебе там делать!» Юля расстроилась: «Ну всех-то девочек родители отпустили». Владимир пояснил: «Потому что они понятия не имеют, что это за клуб.
А я-то знаю». Но потом подумал-подумал и решил не портить дочери настроение. Поехал туда днем, переговорил с охраной, с официантами, показал Юлину фотографию: «Если кто-то прицепится, вмешайтесь». «Помогаю ли я дочерям? Конечно, хотя считаю, что дети должны пробиваться сами. Квартиры девчонкам купили недалеко от нас, в одном доме, в подарок на свадьбы. Я считаю — молодые должны жить отдельно, чтобы их трепетная любовь не разбилась о быт. Для поддержания характера можно полгодика помучиться с родителями, но не больше». Дочки у Шахрина скромные: «Они никогда меня не просили о чем-то таком, чтобы я напрягся и сказал: «Ни фига себе заявочки!» Быть может, потому, что Владимир никогда не диктовал свою волю дочерям, не запрещал им что-то делать, не наставлял и не настаивал на своей правоте, девушки и теперь, уже став матерями, с удовольствием проводят время в родительском доме, на радость папе и маме.
«В райдере группы «ЧайФ» написано: «Лучше чем надо — не надо!» — говорит Владимир. — Это вообще житейская мудрость.
Вот смотрю я на свою сегодняшнюю жизнь и понимаю: сейчас действительно все хорошо и лучшего желать не надо», — подытоживает он наш разговор.
Екатеринбург — Москва
