Валентина Воронина: «В Колю Баскова невозможно не влюбиться»

Лето и начало осени — пора традиционных народных праздников, и сегодня это в моде, как и народная песня. Музыка в русском стиле на вершине чартов и звучит на танцполах. О главных артистках этого жанра, царивших на эстраде в недавнем прошлом, мы поговорили с Валентиной Ворониной — исполнительницей русских народных песен и постоянным экспертом шести сезонов шоу «Ну-ка, все вместе!».

— Валентина, вам посчастливилось общаться чуть ли не со всеми выдающимися певицами-народницами советской эстрады. В том числе и с Людмилой Георгиевной Зыкиной…

— Людмила Георгиевна преподавала в Институте культуры, который я оканчивала, но познакомились мы позже. Дело в том, что существуют две школы исполнения народной песни: гнесинская и Института культуры. Во второй делают акцент на фольклор — такая подлинно народная, деревенская манера исполнения, а в Гнесинке обучают пению академическому. И когда Зыкина пришла преподавать в наш Институт культуры, она была шокирована: «Чему вы здесь их учите?» Несмотря на свое удивление, она осталась работать на кафедре народного хора и впоследствии стала профессором нашей кафедры. У меня был другой педагог, другая направленность. Чему я, кстати, рада, потому что на кафедре народного хора давали знания фольклора, народных инструментов, учили двигаться — что называется, «играть песню». А сейчас как раз пришли такие времена, когда нужно быть открытой, раскованной, общаться с публикой. Все это мне потом очень пригодилось на эстраде.

— Так при каких обстоятельствах состоялась ваша встреча с Зыкиной?

— Баянист Виктор Федорович Гридин, любимый муж Людмилы Георгиевны, был родом из Курской области, как и я. А после института мы с супругом, Геннадием Шишлиным, четыре года отработали в Курской филармонии — ох, и наездились тогда по селам и деревням! Набрались опыта. Когда решили перебраться в Москву, я хотела показаться Зыкиной, чтобы попасть в ее ансамбль «Россия». Вот и попросила земляка Виктора Гридина замолвить за меня словечко перед великой супругой. Он не отказал: «Мы как раз скоро будем на гастролях в Курске, приходи к нам в гостиницу, я договорюсь». И действительно, Людмила Георгиевна очень доброжелательно меня встретила — такая раскованная, добрая, шикарная женщина в очень красивом халате. Первое, что она сразу сказала про меня: «Красивая». «Боже, — подумала я, — от Зыкиной такие комплименты!» «Ну, что будешь петь?» — спросила Людмила Георгиевна. Я отвечаю: «У ворот гусли вдарили». Виктор Федорович, стоявший рядом с баяном, сразу заиграл, а я не вступила! И тогда Зыкина сама запела, чтобы поддержать меня. Тут уже я подхватила, и так мы с Людмилой Георгиевной вместе пропели эту песню. 

Потом я сольно исполнила что-то еще. Людмиле Георгиевне все понравилось, она сказала: «Отлично! Расскажи мне о себе». Ну я и поведала, что окончила Институт культуры, что муж Геннадий у меня баянист, тоже с высшим образованием. Тут она меня остановила: «А зачем ты тогда идешь ко мне? Тебе это не надо. У тебя муж баянист, у тебя семья! Ты что?! Я тебя, конечно, приму, если ты очень хочешь, но прежде десять раз подумай!» Вот такой человек — не о своих интересах позаботилась, а о моих. От эмоций и волнения, переполнявших меня, я в какой-то момент растерялась и в смущении попятилась к стене. Зыкина говорит; «Стой, не жмись, ты мне платье концертное помнешь! — У нее оно как раз позади меня висело. — Да не волнуйся ты, у тебя будет все то же, что и у меня, — я это вижу. У тебя и внешние данные есть, и голос, и муж баянист… Работайте, творите!» Вот такое доброе напутствие.

Я потом подумала и в ансамбль не пошла. Это позволило нам с Геной не разлучаться в работе и сохранить нашу тогда еще молодую семью. И совсем скоро, 5 октября, мы отметим сапфировую свадьбу! И карьера наша сольная сложилась — мы оба заслуженные артисты России. У нас прекрасная дочь — тоже выступает и гастролирует с нами. Я счастлива, что мои мечты сбылись: я — на сцене, пою и радую людей народной песней. И по сей день благодарна за это Зыкиной, низко кланяюсь ее памяти.

К сожалению, Виктор Гридин ушел из жизни очень рано. С гастролей привез какую-то инфекцию, которая привела к болезни печени, и его не спасли. Молодой, статный, гениальный баянист и композитор… Сколько раз я на его концертах бывала! Он выходил в черной рубахе, с баяном — такой русский красавец. Его не стало в 1997-м, но к тому времени они с Людмилой Георгиевной уже расстались — у него появилась новая семья.

А для Зыкиной наступили сложные времена, она, как и все народное, исконно русское, не вписывалась в новую повестку. Ее директору на телевидении говорили открыто: «Зыкина неформат, мы не будем ее снимать». И она сказала: «Унижаться, ходить по кабинетам не буду, лучше продам все, что у меня есть в квартире». Слава богу, до этого не дошло, но довольно долго Людмила Георгиевна сидела без работы. Представляете?! Зыкина!

— Представляю. Время такое было, многие советские артисты тогда остались не у дел...

— Да. Как-то звонит мне знакомый организатор: «Сегодня выездное мероприятие в парке, будете работать с актрисой Аллой Ларионовой». А это же кумир моей юности, первая красавица! Когда села в машину и увидела ее, была потрясена: ее красота не угасла — все те же пухлые губы, такие же прекрасные чистые глаза. И никакого апломба, очень приятная, интеллигентная, добрая, открытая — сегодня многим из нашего эстрадного цеха не хватает этих качеств. Мы так хорошо пообщались, повспоминали любимые фильмы…

А с Василием Лановым мы работали в Академии Управления МВД России. Василий Семенович вел концерт. Мы с Геной стоим за кулисами, ждем своего выхода, и вдруг подходит Лановой, смотрит пристально мне в глаза и начинает читать стихи о женщинах, о любви. «Какое счастье, — подумала я тогда, — сам Лановой читает мне стихи о любви!» И минут десять это счастье длилось, пока не пришло время идти на сцену. Сейчас рассказываю — и мурашки по коже от таких воспоминаний.

— С кем еще из советских артистов довелось поработать?

— Мы дружили с Иваном Рыжовым. Познакомились тоже в каком-то сборном концерте, и я пригласила его на свой юбилейный творческий вечер

«10 лет на сцене». И представляете, он приехал на этот концерт в город Троицк! Поздравил меня, прочитал какие-то монологи. С тех пор я стала звать его в концерты, в гастрольные поездки. Даже в Курске мы выступали на Дне города. В поезде ехали в одном купе — он рассказывал байки о съемках, о коллегах. И так нам уютно с ним было, мы хохотали… Но вдруг он сделался серьезным и сказал такую фразу: «Валечка, запомни, не бывает хорошей старости». Не знаю, почему он мне об этом тогда сказал — ведь зрители его обожали, он был еще в силе, как мне казалось: снимался, ездил на выступления, и они всегда проходили на ура.

В одном из Средиземноморских круизов мы познакомились с Людмилой Касаткиной. Я ей призналась, что на меня в свое время огромное впечатление произвел их с Колосовым фильм «Вызываем огонь на себя». Актрисы во главе с Людмилой Ивановной там пели песню: «Девушки, война, война идет аж до Урала…»! Ей было приятно это узнать, мы подружились. На все экскурсии ездили вместе (с Касаткиной была ее старшая внучка), в рестораны обедать и ужинать тоже вместе ходили. А когда вернулись в Москву, она пригласила меня на спектакль «Шарады Бродвея». И вот приходим в Театр Российской армии, а к администратору — огромная очередь. И вдруг выглядывает женщина и спрашивает: «Товарищи, от артистов кто-нибудь есть?» Я из хвоста говорю: «Я от Людмилы Касаткиной». И вдруг очередь, как в сказке, разошлась на две стороны, и я спокойно подошла к окошку кассы. Вот что значит — прима, звезда, народная любимица. Просто услышав фамилию «Касаткина», люди расступились.

— Она очень жизнелюбивая была, очень азартная!

— Телец, как и я. Как и Владимир Жириновский, кстати. А это солнечные, добрые люди, не завистливые.

— А как вы познакомились с Владимиром Вольфовичем? Юбилей которого будут отмечать в следующем году на государственном уровне.

— Это был, наверное, 1993 год, как раз ЛДПР лидировала на выборах в Думу, и партия проводила много культурных мероприятий. На одном из таких, в Сокольниках, мы и познакомились с Владимиром Жириновским. Наше выступление ему понравилось, и он стал нас регулярно приглашать на свои закрытые партийные и даже семейные праздники. Я проводила для Жириновского и Новый год, и 8 Марта, и камерные мероприятия — например, его дни рождения, и масштабные — съезд партии в ГЦКЗ «Россия». Познакомилась и с его супругой Галиной Лебедевой. Она мне частенько звонила: «Валя, вижу тебя по телевизору. Как твои дела? Пригласи меня на свой концерт». Очень жизнерадостная, позитивная женщина, но с характером. Позднее Жириновский перевез в Москву из Георгиевска свою любимую сестру Веру Андреевну. Она возглавила отдел культуры партии. И мы с ней стали работать плечом к плечу, очень подружились.

— Жириновский, говорят, любил петь, хоть это и доставляло удовольствие только ему самому. Вы пели с ним дуэтом?

— Он очень любил частушки, и мы ему их пели. А дуэтом мы с ним исполняли «Я люблю тебя, жизнь», «Дружбу». Любил баян. Баян вообще все любят. Помню, в «России» он к нам с Геной подошел, обнял. Такой счастливый, улыбается, светится. Вот таким он для меня и остался.

— А в минуты гнева вы его видели?

— Нет, никогда. Он был эмоционален, но чтобы разгневанно кричал, на такое я не попадала.

— Как его встречали люди?

— Популярность была сумасшедшая, просто огромная. Он умел слышать, чувствовать людей, разговаривать с народом. Приведу пример. Когда в 1995-м шла предвыборная кампания ЛДПР, мы были с ним на Кавказе. На центральной площади города Георгиевска собралась огромная толпа, и люди стояли четыре часа, ждали, когда он приедет. Ну а мы, артисты, все эти четыре часа пели и плясали… Вот это было для меня показателем народной любви — люди не расходились! А задерживался Владимир Вольфович потому, что в тот день он ехал из Буденновска. Там тогда случился страшный теракт. Помню, в каком состоянии он появился — такой серьезный, сдержанный, расстроенный. Но его выступление было, как всегда, очень эмоциональным, трепетным, люди слушали его внимательно и благодарно. А мне из той его речи запомнился такой момент: «Думайте о себе, думайте о стране, думайте о своих близких. Что вам до принцессы Дианы? Зачем вы читаете и смотрите новости про ее личную жизнь? Вам это абсолютно не нужно! У нас другая жизнь, мы живем в России и должны думать о себе, сплачиваться!»

После местная бизнес-элита устроила ему прием в ресторане. Нас пригласили тоже. И вот мы заходим в ресторан, Жириновский видит артистов и говорит: «Идите сюда, ко мне». Усадил нас рядом, тост поднял за нас. Это было столь приятно, сколь и неожиданно — вот так по-человечески он нас отблагодарил за этот тяжелый день.

— А вам приходилось обращаться к нему за помощью?

— Да. Именно Владимир Вольфович ходатайствовал о присвоении мне очередной Государственной награды, и мне вручили медаль ордена «За заслуги перед Отечеством».

— Вы до последнего работали с ЛДПР?

— Нет, умерла его сестра Вера Андреевна, мы с ней простились, и наши работа и сотрудничество с партией прекратились.

— Валентина, вы много работаете за рубежом — представляете русскую культуру. Особенно в Японии…

— Да, мы с Геннадием по линии Общества дружбы ездили в Японию на протяжении 25 лет, до начала эпидемии коронавируса. Японцы любят русскую музыку, русское искусство, наши песни.

Кстати, в Токио мы познакомились с Эдуардом Успенским — на Фестивале российской культуры. В то время в Японии был фантастически популярен Чебурашка, у них показывали этот мультик, переведенный на японский язык. Изображения игрушки Чебурашки были повсюду. Неудивительно, что и «папа Чебурашки» пользовался огромным интересом у публики. С тех пор Успенский стал постоянно нас приглашать в телепрограмму «В нашу гавань заходили корабли», которую вел вместе со своей супругой Элеонорой Филиной. Ему очень нравилось, как мы поем. И он тоже обожал частушки, постоянно заказывал их и охотно подпевал нам. Еще Эдуард Николаевич любил «Разлуку» — это песня городской бедноты, и мы не раз с ним вместе ее пели.

— А какие забавные истории связаны с Японией?

— Однажды у нас был гастрольный тур — мы объездили 15 главных городов Японии, и принимали нас очень хорошо. Но везде нам приходилось доказывать, что «Миллион алых роз» — это песня советских авторов. Однажды из-за этого мы даже чуть в караоке не подрались — японцы наотрез отказываются верить, что это не их песня. Еще одна популярная русская песня у них — «Неделька». На родине ее почти забыли, а у них на нее снят клип, и в каждом караоке, в каждой школе, в любой компании звучит «Неделька»: «В воскресенье я на ярмарку ходира, веретен да кудерьки купира…» (в японском языке нет звука «л», в иностранных словах он заменяется на «р». — Прим. ред.). Еще они поют «Огонек» — эта песня тоже звучит в каждом караоке… А меня попросили включить в репертуар «Вот мчится тройка почтовая». Приезжаем в одну школу, а дети приготовили нам сюрприз — поют эту песню, но в два раза быстрее — как на дискотеке. Я говорю: «Вы чего? Это же раздольная лирическая песня!» — «Какая еще раздольная?! — отвечают. — Тройка же мчится! Надо в темпе петь!»

Был случай: мы отработали концерт, приходим в бар. Нас обслуживает японец, крупный такой, симпатичный. И вот он ходит все вокруг да около, а потом вдруг говорит мне на русском: «Водки хочешь?» Это было так неожиданно, я чуть под стол не упала. Спрашиваю: «Ты говоришь по-русски?» Он отвечает: «Да, у меня жена русская. Казачка». Гена говорит: «Как же ты на казачке женился? Это же такой характер!» А он: «А вы что, думаете, японки тихие и покладистые? Она похожа на нашу японку». Так что истории про тихих смиренных японских женщин — не более чем стереотип.

Был еще случай — нас пригласили работать по контракту на три месяца в ресторан к одному японскому миллионеру. А назвал он его позывным Валентины Терешковой — «Чайка». Был фанатом всего русского. И вот что меня поразило: после того как уходили посетители, этот миллионер помогал официантам убирать со столов и мыть посуду. Он рассказывал нам, что сам выращивает рис и свеклу — последнюю тоже из любви к России. А для посетителей ресторана он крутил «Табор уходит в небо» — это был его любимый фильм с детства. У них есть русское радио, по которому они учат русский язык, и этот японец вырос на наших песнях — любимой его была «По диким степям Забайкалья».

Но главное, вот что он говорил: «Я верю в Россию! У вас богатая страна, такой интеллектуальный, человеческий потенциал… Будущее за Россией!» Вот такая любовь.

— А с чего началась ваша любовь к русской песне?

— Мои родители родом с древней певчей земли — курской. У нас говорят: «Москва еще качалась в колыбели, а Курск уже сражался за нее». Папа был военный, и когда я росла, служил в Башкирии. Тогда там не было ничего русского национального, я слышала только татарскую, башкирскую музыку — поэтому, кстати, очень хорошо ее знаю. Но генетически меня всегда тянуло к народной русской песне. И дома в застольях у нас пели деревенские песни. Мама моя была веселой, жизнерадостной, любила компании, петь, плясать — из нее бы прекрасная актриса получилась. Ее задор передался и мне.

Музыкальное училище я оканчивала в Пермском крае как дирижер-хоровик. Но когда слышала народные песни, которые звучали отовсюду, у меня душа замирала. Русские платки, ситец в цветочек, бусы — все, что связано с народным, вызывало у меня восторг. Когда приезжала в Курск, очень любила ходить по местным рынкам — любовалась бабушками в платочках, в сарафанах, в вышитых кофтах. Все это вызывало во мне отклик на генетическом уровне.

Когда я приехала в Москву поступать и увидела, что в Институте культуры есть кафедра народного хора, моя судьба была решена. Профессор кафедры Людмила Алексеевна Антипова заметила «звоночек» в моем голосе. Экзамены я сдала на все пятерки, и жизнь поменялась полностью. Народная песня стала призванием.

— В вашем институте преподавала знаменитая «народница» Александра Стрельченко.

— Александра Ильинична стояла у истоков создания кафедры сольного народного пения. Но я с ней не пересекалась в институте, зато потом мы вместе работали в Москонцерте, где она возглавляла фольклорную мастерскую.

В чем-то она даже определила мою судьбу: еще в детстве я увидела ее выступление по телевизору и была заворожена. Она пела «Когда б имел златые горы», и ее великолепный сильный чистый голос, тембр, манера исполнения меня потрясли.

В работе Стрельченко была достаточно строга. Помню, был такой случай. Мне на протяжении всей моей жизни поэты дарят стихи, в которых упоминается имя Валентина. Например, у меня есть песня: «Я певунья, я Валя Воронина…» Есть и другая: «Спой мне песню, Валентина, о России, о любви…» И вот пою я эту песню на худсовете, а Стрельченко потом меня вызывает и строго спрашивает: «Что это за песня? Почему это ты поешь о себе?» Я говорю: «Александра Ильинична, ну есть же у Бабкиной песня «Казачка Надя», у Людмилы Рюминой — «Рюмочка», ей посвященная, Успенская поет «Люба, Любонька…» Мне почему нельзя? Вы послушайте стихи — там же о России, о любви поется, а не обо мне». Она посмотрела на меня снисходительно: «Ну ладно, пой».

В последние годы, когда Стрельченко слегла и перестала выходить из дома, мы очень тепло общались. За ней присматривал наш друг, ее ученик, певец Коля Бурьяновский — кстати, очень одаренный исполнитель. И когда мы с Колей встречались, он всегда передавал нам приветы от Александры Ильиничны: «Она любит вас с Геной». Набирал ее номер, протягивал мне трубку, и мы разговаривали. И не раз в конце разговора Александра Ильинична желала нам с Геной ослабшим голосом: «Счастья вам, ребята, пойте, радуйте людей и берегите русскую песню!»

— Что касается песен про Валентину. У вас очень похожи тембры с вашей тезкой Валентиной Толкуновой. С ней были пересечения?

— Конечно. В первый раз мы встретились на сборном концерте ко Дню медика в МОНИКИ на проспекте Мира. Естественно, никаких отдельных гримерок не было. На всех артистов выделили одно большое помещение со стульями по периметру. Смотрю на своих коллег, и тоска берет — все такие высокомерные, друг на друга не глядят — демонстрируют свое недовольство к таким «полевым» условиям. И вдруг заходит Толкунова: «Здравствуйте, а где я могу раздеться? Какой могу взять стул?» Будто солнышко вошло! А ведь она единственная из всех была настоящей звездой. И так просто, так легко! А ей поклонялась вся страна. Одно время на радиостанции «Маяк» у меня была своя программа про народные приметы, и вот редакторы, кто постарше, рассказывали мне, что в эпоху популярности Пугачевой на радио мешками приходили письма с заявками только на Толкунову. Вот так. Для меня это был урок на всю жизнь: куда бы я ни пришла, всегда веду себя доброжелательно…

Однажды мы с Толкуновой и Рюминой на юбилее одного высокопоставленного чиновника оказались за одним столом. С нами еще сидел шахматист Анатолий Карпов, а за соседним столиком Жириновский — вот это была тусовка! И весь вечер к Валентине Васильевне подходили гости всех возрастов и рангов, чтобы сфотографироваться и сказать слова любви.

Кстати, она была очень набожная, говорила: «Не выхожу из дома, пока не скажу: «Ангел мой, будь со мной, ты впереди, я за тобой». Эту молитву она потом положила на музыку и пела в своих концертах.

— А кто «солировал» тогда за вашим столом?

— Ну конечно Людмила Георгиевна Рюмина — это же поток энергии. Она любила быть в центре внимания. Мы когда в Курск с ней на фестиваль приехали, она сразу в президиум… Перед этим с поездом забавно получилось. Билеты у всех были в купейный вагон, а Рюмина потребовала купе в СВ. Ну ее и увели в «мягкий». А встречающим, конечно, никто не сообщил, что народная артистка «переехала». И вот журналисты, организаторы с цветами столпились у нашего вагона, приветствуют участников фестиваля. Все внимание к нам, а Рюмина с помощницей в это время сбоку подходят, а их никто не замечает. Такая неловкая ситуация получилась. Пришлось мне развернуть встречающих: «Друзья, а вот и наша народная артистка Людмила Георгиевна Рюмина».

Днем было обсуждение вечернего концерта. Иван Суржиков, мой земляк, курянин, народный артист России, народный артист России Николай Калинин — дирижер Оркестра имени Осипова, Людмила Рюмина, народная артистка, и я с Геннадием. Чувствую, что все мужики Рюмину побаиваются. А она берет ситуацию в свои руки: «Так, кто что вечером будет петь? Ваня, ты что поешь?» Суржиков отвечает: «Люда, я буду петь то-то и то-то». — «Хорошо, — отвечает Рюмина. — Сама я исполню «По Муромской дорожке». Воронина, а ты что будешь петь?» Говорю: «Так я еще не определилась». — «Ну ты подумай, — театрально всплеснула руками Людмила Георгиевна, — народные определились, а она, значит, нет!»

После концерта на фуршете у нас спрашивают: «Что вы будете пить?» Рюмина: «Я буду коньяк, русские певицы пьют коньяк». А я говорю: «А мне водку». И тут она мне шутливо: «Сиди, Воронина, молчи».

— Судя по всему, она ревниво относилась к другим артистам?

— Так все артисты ревнивые. Поляна-то наша маленькая, а репертуар общий. Вообще, многие рассказывают, что первая, от кого пошла такая ревность на эстраде, — это Лидия Русланова… Так оно и продолжается по сей день.

Я часто выступала в фольклорном центре Рюминой. У меня есть песня «Играй, гармошечка», в конце которой идет частушечный куплет: «Полюбила я его, а он с лесопилки, я его туды-сюды, посыпались опилки». Заканчиваю выступление, ухожу со сцены. Распахивается дверь, и в мою гримерку влетает разгневанная Рюмина, кричит: «Ты какую частушку спела?!» Я говорю: «Людмила Георгиевна, а в чем проблема?» Она топает ногами: «Я не допущу в своем центре таких частушек!» Тут на горизонте появляется Александра Стрельченко, оценивает ситуацию, подходит ко мне, обнимает и говорит Рюминой: «Люда, частушка была нормальная, народная». Та выдыхает: «Да? Но чтобы никогда больше в моем центре это не звучало!»

Однажды мы с ней встретились на концерте в ДК ГУВД. У меня было платье авторское в пол в русском стиле, но без рукавов. Людмила Георгиевна ко мне подходит: «Ты почему надела это платье? Почему оно без рукавов? Руки, Валя, у народницы должны быть закрыты!» Я говорю: «Людмила Георгиевна, но я пела авторскую песню». — «Ну тогда ладно». Для нее на сцене было важно все, свое звание артистки народного жанра она несла гордо и достойно.

— Валентина, телезрителю вы хорошо знакомы как постоянный и очень независимый член жюри шоу «Ну-ка, все вместе!». Часто не соглашаетесь с большинством?

— Конечно. В последнем сезоне выступал грузинский коллектив, и я одна из сотни не встала. И ко мне, конечно, за комментарием подошел Коля Басков. Я рассказала, что очень люблю грузинскую культуру, грузинскую песню, выросла на ансамбле «Орэра», поэтому ждала академического пения, многоголосия, но будто побывала на еще одной грузинской свадьбе.

— А Лазарев не возмущался по этому поводу, как обычно, когда кто-то не разделяет его мнение?

— Нет, не возмущался. Вообще Лазарев, как профессионал, меня восхищает. Он умный, талантливый, образованный, я в восторге от него. Сергей абсолютно на своем месте — наш предводитель по праву. Как он грамотно все разбирает, как говорит. Я иной раз только подумаю, а он уже все точно сформулировал.

— То есть чаще вы с его оценками соглашаетесь?

— Да, даже в отношении народного жанра, хотя раньше он открыто признавался, что народную музыку не слушает. Но в проекте звучит много народной песни, и если он делает замечание — все точно. Даже иной раз думаю: «Ну зачем встала? Ведь я с его оценкой абсолютно согласна». Бывает, встаешь, чтобы поддержать народный коллектив, а умом понимаешь, что не пробивает, поют заученно, без души. И Лазарев все это прямо озвучивает. Он очень тонко все чувствует.

— Но вы не всегда проявляете солидарность по отношению к народникам!

— Да, был случай, выступал народник, парень из самодеятельности, пел он «Гляжу в озера синие» женским голосом. И вся стена встала. А я такое исполнение не понимаю, поэтому и не встала. Знали бы вы, какие комментарии мне после этого в соцсетях зрители писали — не повторить! «Как вы посмели не встать, такая песня!», «Вот если бы на вашем месте…» Ну я и отвечала довольно жестко: «Вот окажетесь на моем месте, тогда и будете решать — вставать или не вставать!» Но были и компетентные комментарии — многие педагоги по вокалу, профессиональные исполнители меня поддержали. А парню тому я тогда посоветовала: «Послушай Ивана Суржикова, Володю Девятова — поучись у них».

— А есть в программе какая-то режиссура, когда кому-то что-то говорят сделать, сказать?

— Нет. Во всяком случае, нам на стене никто ничего не указывает. Единственное, продюсеры могут попросить: «Активнее обсуждайте. Нам нужны ваши мысли, ваши эмоции!» Или: «Перестаньте ругаться, на вас же включены микрофоны!» — это если мы слишком бурно обсуждаем и «бьемся» за очередного участника шоу!

— Ваша жизнь изменилась после начала проекта? Стали чаще узнавать?

— Узнаваемость у меня и раньше была, потому что я много лет принимаю участие в ток-шоу ведущих телеканалов. Мы давно знакомы с Андреем Малаховым — с тех пор, когда он еще был ведущим в «Добром утре». Уже тогда в его эфирах мы пели народные песни. Но, конечно, у нашего шоу сумасшедшие рейтинги, и на улице стали чаще подходить, даже на пляже, в отелях: «Ой, а мы вас знаем, можно сфотографироваться?», «Ой, а как там Коля Басков? Передавайте ему привет!»

— Ну и как там Коля? Как у вас общение складывается?

— В Колю невозможно не влюбиться — он всю «сотню» влюбил в себя! Шли съемки первого сезона, а я все думала, как же мне обратить на себя его внимание? Коля подходит ко мне, а я и говорю: «Коля, ты народный артист, а я народница, из нас бы получилась хорошая пара…» Коля разулыбался. В другой раз спрашиваю: «Коля, ты скучал по мне?» А он смеется, отвечает: «Даже и не знаю, как жил без тебя. Поставил твою фотографию и разговаривал с ней». Вообще, Николай обладает потрясающим чувством юмора: он разряжает все самые напряженные и нестандартные моменты на съемках.

— Среди участников у вас появились любимчики?

— Ольга Варвус — талантливая певица, она дошла до финала. Многим она запомнилась по песне «Лебединая верность». И сейчас она тоже в «золотой сотне» экспертов. 30 ноября в «Москонцерт Холле» мы планируем провести большой юбилейный концерт моего супруга Геннадия Шишлина, и Оля тоже будет участвовать в этом концерте.

— А ждать нам новый сезон шоу «Ну-ка, все вместе!» на телеканале «Россия»?

— Да, в сентябре начнут снимать седьмой сезон. Я уже получила приглашение занять свое место в «сотне» на стене.

— Лазарев остался или председателем будет кто-то другой?

— Сергей остался, конечно! Как предводитель нашей «сотни» — он незаменим! Так что скоро увидимся в эфире! А всем читателям я желаю: пойте, слушайте народную песню — она и душу лечит, и помогает в трудную минуту.

Pantone назвал цвет 2026 года: 10 вдохновляющих интерьеров в главном оттенке

Читать материал