О предельно закрытом Роуэне Эткинсоне ходят анекдоты, очень похожие на правду, — например, что о беременностях его жены даже близкие друзья узнавали только в день рождения детей. Или о том, как однажды «мистер Бин» на вопрос журналиста, сколько у него детей, ответил: «Это слишком личное». Словом, нам крупно повезло, что Эткинсон согласился на встречу с нашим корреспондентом. Но понять, где заканчиваются сыгранные им персонажи и начинается сам мистер Эткинсон, оказалось довольно сложно.
Роуэн Эткинсон совершенно не похож на своего самого знаменитого героя — неряшливого идиота мистера Бина.
Артист всегда элегантно одет, вежлив, тщательно подбирает слова, немного застенчив. Лишь когда вопросы приобретают «личную» окраску, в нем словно нечаянно проявляется нечто от мистера Бина — движения, гримасы, этакое неловкое «не знаю, куда девать ноги-руки», взгляд удивительно больших и глубоких, словно с портретов Эль Греко, глаз упирается в какую-то одному ему ведомую точку на стене или на полу. И еще он сразу же начинает слегка заикаться — проблема родом из детства, заикание Эткинсону удалось преодолеть во многом благодаря своим актерским талантам.
— Кто вы, мистер Эткинсон?
— Я считаю, что больше всего я похож на агента-шпиона Джонни Инглиша, чем, допустим, на мистера Бина. По крайней мере, я так надеюсь. У него не меньше трех измерений, и человек он гораздо более приятный, чем Бин. Ведь вряд ли бы вам захотелось пойти вместе с мистером Бином на ужин? (Улыбается.) Я бы и сам вряд ли бы с ним пошел ужинать. Вот мистер Инглиш — другое дело. Он обаятельный. С добрым сердцем. Несмотря даже на то, что он сильно преувеличивает свои способности.
— Что же вы так долго не могли снять продолжение фильма с этим героем — только спустя восемь лет наконец выходит сиквел «Агент Джонни Инглиш: Перезагрузка»?
— Я, знаете ли, немного ленив. Нахожу работу крайне для себя утомительной и стрессообразующей.
И ко всему прочему, страдаю повышенным перфекционизмом. Я считаю это свойство своего рода болезнью и не могу сказать, что горжусь им. Иными словами, после каждого творческого эксперимента даю себе слово и вовсе больше даже близко не приближаться к съемочной площадке. Первый раз мы встретились с продюсерами в 2004 году, чтобы обсудить сценарий нового фильма о нашем шпионе. Но вместо него решили тогда сделать фильм о мистере Бине «Мистер Бин на отдыхе». Следующая попытка набросать сценарий случилась только в 2008 году. Боюсь, это моя вина. Я не отношусь к тем актерам, которые получают готовый сценарий и соглашаются сниматься. Нет, я должен участвовать во всех стадиях проекта, контролировать все от «а» до «я». Каждую деталь. И пока не добьюсь того, чтобы сценарий устраивал меня полностью, не тороплюсь с ответом.
Но в результате вместо трех месяцев работы организовываю себе на свою же голову несколько лет.
— Поскольку в конце первого фильма ваш шпион Джонни Инглиш после того, как его с позором изгоняют из разведки, удаляется на Тибет, где усиленно начинает осваивать боевые восточные искусства, вам самому явно пришлось пройти соответствующую подготовку перед съемками продолжения…
— Да, и это очень для меня нехарактерно. Я в отличие от большинства актеров спортом не занимаюсь и по три месяца в гимнастическом зале до седьмого пота себя не изнуряю. Но моего героя неожиданно призывают на службу, сочтя единственным профессионалом, способным осуществить жизненно важную для его боссов задачу — остановить убийц, угрожающих одному из мировых лидеров.
(Улыбается.) Следовательно, мне пришлось готовить свое уже немолодое тело к определенным трудностям и физическим нагрузкам. Пять недель я занимался с персональным тренером. Но все равно умудрился в процессе съемок получить травму. Мы как раз должны были лететь в Гонконг, а я сильно потянул мышцу в правой икре. Это было очень неприятно, право же. Посмотрев фильм, я увидел, что в некоторых сценах бегу, например, немного напряженно. И все из-за этой ноги. Природа наказала меня за лень и нежелание упражняться. Ведь ничего особенного я не делал. Работал до восьми вечера и под конец выбежал из комнаты. И потянул мышцу. А будь я тренированным человеком, вряд ли такой пустяк смог бы вывести меня из равновесия.
Но все равно впервые в жизни я почувствовал себя сродни футболистам из Премьер-лиги. Проблемы с мышцами, мускулы, о которых я раньше и не слышал, их охлаждение и нагрев... О, это очень интересно! (Смеется.)
— В начале августа вы получили травму по другой причине — попали в аварию. На одной из своих мощных машин врезались в дерево. (Актер возвращался домой, в свое загородное поместье, и не справился с управлением на мокрой от дождя дороге — он ехал с огромной скоростью на одной из своих любимых гоночных машин «McLaren F1» стоимостью 1 миллион долларов. Это уже второе дорожное происшествие в жизни Эткинсона — в 1999 году на этой же самой машине он столкнулся с другим автомобилем, женщина, бывшая за рулем, получила травму, но актер в результате проведенного полицией следствия был признан невиновным в столкновении. — Прим.
ред.)
— (Жалобно.) А нам обязательно об этом говорить? У меня уже почти ничего не болит. Не справился с управлением, машина загорелась, но мне удалось из нее благополучно выбраться. Механики обещали все исправить. Сам я немного повредил плечо. Было больно, но в больнице я провел всего одну ночь, слава богу.
— Ваш друг Стивен Фрай сказал: «В Роуэне и его жизни нет ни унции от шоу-бизнеса». Разве что страсть к дорогим гоночным авто?
— Я не знаю. Но я правда очень люблю машины. Особенно старые добрые модели, исторические. И гонки. И скорость. Даже не знаю, откуда взялась эта страсть.
Не думаю, что я, как наркоман, зациклен на скорости. Хотя я и на горных лыжах тоже очень люблю кататься и всегда выбираю самые крутые склоны, но дело тут совсем не в скорости. Ну нравится мне гонять на мощных красивых машинах. Это удовольствие, наслаждение для меня.
— Интересно, много раз вас штрафовали за превышение скорости — на обычных дорогах, разумеется, а не на гоночных треках, где вы в качестве любителя периодически выступаете?
— Должен признаться, что такое случалось. И не раз. Но устраиваю ли я гонки на обычных дорогах? Пожалуй, все-таки нет. Хотя иногда очень хочется. (Смеется.) Избежать штрафа, да, не всегда удается. Но я все же стараюсь утолять свою страсть на специальных гоночных трассах. В нашем новом фильме есть такая чудо-машина, с таким мощным мотором, что, появись она в продаже, я был бы первым покупателем.
— Известно, что вы активно поддерживаете королевскую монархию в Британии и лично членов королевской семьи…
— Да, это так.
И дружу с принцем Чарльзом. Нас, в частности, объединяет участие в его благотворительном фонде. И я имел честь быть приглашенным на свадьбу принца Уильяма и его невесты.
— В «Агенте Джонни Инглише: Перезагрузка» вы — в комическом, разумеется, варианте — на этот раз еще больше приблизились к Джеймсу Бонду…
— Безусловно. Мы воспользовались паузой в производстве очередного фильма о Бонде.
С маркетинговой точки зрения очень грамотно. И именно поэтому нам в этот раз досталось так много красивых девушек, гаджетов, роскошных машин и всяческого гламура. (Улыбается.) Тем более мы снимали в таких местах, где обычно совершает свои подвиги Джеймс Бонд. В Гонконге, Французских Альпах — красочные эпизоды с гонками, преследованиями, вертолетами. Ну и, конечно, не забывая, что речь все-таки идет о Джонни Инглише, я придумал, так сказать, более типичное для него средство передвижения — а именно инвалидную коляску. (Смеется.) Но как он на ней гоняет по лондонским улицам — волосы на голове шевелятся. У меня, по крайней мере, точно шевелились.
— А вы сами фанат фильмов о Бонде?
— Конечно. Более того, полагаю, люди, стоящие за Бондом, его, так сказать, попечители и бессменные хранители (улыбается) не понимают, насколько хороша идея сделать этого супершпиона постарше. Представьте себе Бонда, буквально неспособного передвигаться, но тем не менее остающегося Бондом! Я бы мог это сыграть. (Смеется.) Мы, например, довольно удачно, на мой взгляд, используем шутки на тему — что ж, Джонни стал уже, конечно, совсем не молод, зато обрел мудрость, поэтому может себе позволить решить какую-то проблему не с помощью кулаков или оружия. (Смеется.) Но я уверен — люди Бонда никогда не пойдут на то, чтобы превратить его в 70-летнего старика. А вот мы еще посмотрим с нашим Инглишем.
— Скажите, пожалуйста, в каком возрасте вы обнаружили в себе комический дар?
— В школе.
Произошло это, так сказать, по необходимости. Я учился в частной закрытой английской школе, где спорт составлял один из важнейших аспектов жизни. (Родители актера Элла и Эрик Эткинсон, богатые владельцы огромной фермы, могли позволить себе отправить сына в подобную школу, где учился, в частности, будущий премьер-министр Англии Тони Блэр. — Прим. ред.) Теннис. Регби. Крикет. Я был невероятно беспомощен в подобных занятиях. И как-то обнаружил себя в раздевалке в одних подштанниках изображающим наших преподавателей. Я сделал это сознательно. Одноклассники оценили мои комические таланты, и мне уже не так было мучительно неловко за свою бездарность в спорте. С тех пор это стало традицией, позволившей мне избегать насмешек и спокойно овладевать академическими знаниями.
После школы я и думать не думал об актерской профессии. Поступил в университет в Ньюкасле на факультет электроники. Вот что мне всегда давалось легко. Потом меня взяли в Оксфорд — писать докторскую. Ну дальше все всё знают. Познакомился с компанией талантливых студентов, будущих звезд английской сцены и телевидения, участвовал в шоу, телепрограммах, на радио и так далее. Почему-то в Оксфорде, как и в Кембридже, таких людей было очень много. Даже любопытно, почему именно в этих местах… Потом гениальный Ричард Кертис меня приметил — он «виновник» того, что я дошел до жизни такой. (Улыбается.) Куда ни пойду, везде меня узнают. В любимой Италии, куда я больше всего люблю с семьей выезжать на отдых, я однажды даже пытался запретить показывать «Мистера Бина». Хотя бы тогда, когда я там нахожусь.
Но с появлением спутникового телевидения мои титанические попытки наложить вето провалились… И с тех пор синьора Бина приветствуют во всех его любимых тратториях. Слава богу, я не приобрел качества и особенности, присущие Бину. Я по-прежнему Роуэн Эткинсон и поэтому абсолютно счастлив! (Смеется.)
— Хотите сказать, в жизни вы не шутите и совсем не смешной?
— Нет, абсолютно нет. Разве вы еще это не поняли? (Смеется.) Я все-таки скорее драматический актер, чем комик. И не испытываю потребности быть забавным и смешным постоянно. Не люблю анекдоты рассказывать, например. В отличие от многих современных актеров комедийного жанра. Они готовы не выходить из роли никогда, все время работают на публику — как в комеди-клаб, делают свое шоу без перерывов.
Иногда нужно быть самим собой. Я так считаю. Поэтому предпочитаю старую добрую комедийную школу. Когда артисты сознательно притворяются и изображают кого-то или что-то. Мне нравится получать удовольствие от характеров, персонажей, а не любоваться теми, кто их создает.
— Но ведь частенько люди просто не могут удержаться и просят вас изобразить мистера Бина или еще что-нибудь смешное сделать?
— Да, просят. И я прощаю это детям. Но не взрослым. Потому что взрослые должны понимать разницу между реальностью и вымыслом. Между тем, кого они встречают на улице или в магазине, и тем, кого видят по телевизору. Да и староват я уже изображать мистера Бина. Хотя я всегда стремился сделать из него вневозрастного персонажа, что-то вроде мультипликационного героя.
Но если теперь, когда я сам уже немолод, снова начну его играть, мне представляется, что это уже не сработает. Я его вижу где-то в промежутке между 25 и 45 годами. Впрочем, никогда не говори «никогда»… А вот Джонни Инглиша я бы и в 80 лет сыграл. Пожалуй. Так что в отставку я уходить не планирую. В комедийном жанре хорошо то, что старики могут быть очень смешными. И поэтому типы вроде меня всегда будут востребованы. По крайней мере, я на это надеюсь. Понравиться я стремлюсь только себе и аудитории. Людям, которые платят деньги. Мнения же критиков, друзей и даже членов своей семьи для меня в данном случае имеют весьма условное значение. В целом лично я на сегодняшний день горжусь только одним фильмом со своим участием — «Четыре свадьбы и одни похороны».
Надеюсь, впрочем, что он все-таки не останется для меня единственным и последним.
— Ваш перфекционизм мешает или, напротив, помогает в личной жизни?
— Скорее мешает. Как и во всем остальном. (Эткинсон 21 год женат на Сунетре Састри, ее отец — индус, а мать — англичанка. Сунетра работала гримером на знаменитом телесериале «Черная гадюка», и за ней пытался сначала ухаживать лучший друг Роуэна Стивен Фрай. Он же стал шафером на их свадьбе. Она прошла в Нью-Йорке в знаменитом ресторане «Russian Tea Room». У пары двое детей — дочь Лили и сын Бенджамин. — Прим. ред.) Поэтому я, наверное, так люблю гонки и спортивные машины. В этом есть что-то ребяческое, удалое, меня это расслабляет.
— Про детей спрашивать бесполезно или…
— Я не понимаю до сих пор: что более бессмысленно и неуместно в этой жизни — задавать вопросы на личную тему или объяснять, почему этого не стоит делать? (Улыбается.) С ними все хорошо. Я смею считать себя недурным отцом.
