«В фильме «Карьера Димы Горина» была сцена, в которой персонаж Демьяненко ударил героя Высоцкого по лицу. После каждого из девяти дублей Саша, как интеллигентный человек, говорил Высоцкому: «Извините, пожалуйста». В конце концов тому надоело: «Да не извиняйся ты! Бей сильнее! Чтобы дублей было меньше…» — рассказывает друг Александра Демьяненко Олег Белов.
Подружившись с Александром Демьяненко еще в 60-е годы, мы через какое-то время стали соседями по даче. Дача у Саши была двухэтажная, между первым и вторым этажом — двойной настил, как в деревенских домах делают, для утепления. Между перекрытиями был насыпан шлак, по которому бегали по своим делам мыши. Как-то сидим мы с Сашей поздно вечером, а сверху такой шум — сложно представить, что его издают мелкие грызуны... И в очередной раз, когда мы замерли, прислушиваясь, я говорю: «Это же мыши». Он говорит: «Я знаю, что мыши… Но зачем они мебель двигают?» Саша никогда не хохмил, но в своих высказываниях был очень афористичен.
Помню, как первый раз увидел его. Я тогда учился в театральном институте в Ленинграде и занимался в балетном классе. Там были большие окна, я стоял у одного из них и, делая упражнения, смотрел на улицу. Парень, куривший в подворотне, чем-то привлек мое внимание. Лицо его показалось мне знакомым. Пригляделся и понял: я же и правда его знаю. Это актер, который играл в «Карьере Димы Горина» — фильме, который тогда крутили во всех кинотеатрах. Сашин герой — незадачливый бухгалтер, который, влюбившись в девушку-строителя, остался в Сибири строить линии высоковольтных передач.
По воспоминаниям самого Демьяненко, среди его партнеров в этом фильме оказался совсем еще начинающий Володя Высоцкий. И была у них сцена, в которой Демьяненко, защищая честь любимой девушки, ударил героя Высоцкого по лицу. Бывало, коллеги его спрашивали: «Боксом занимаешься?» — «Нет». — «Так как же ты тогда в фильме так профессионально вдарил?» — «Ну как-как… С девятого дубля…» Как я потом узнал, после каждого из этих дублей он, как интеллигентный человек, говорил Высоцкому: «Извините, пожалуйста». В конце концов тому надоело: «Да не извиняйся ты! Бей сильнее! Чтобы дублей было меньше…»
После успеха «Карьеры Димы Горина» Демьяненко разглядел директор «Ленфильма» Илья Николаевич Киселев. Человек очень энергичный, фактурный, темперамента — тьма. При встрече он сказал Саше: «Что ты там в этой Москве скитаешься? Приезжай ко мне в Ленинград, получишь квартиру, работать устрою в студию киноактера при «Ленфильме». Так Сашка и сделал, тем более что его жена Марина тогда училась в Ленинграде, в театральном институте. С Сашей они были знакомы еще с юности, когда жили в Свердловске (сейчас Екатеринбург. — Прим. ред.). Киселев не обманул, вскоре Демьяненко получил однокомнатную квартиру. Жизнь налаживалась…
Специфика жизни в СССР быстро учила практичности: где достать, как найти нужного человека. Хорошо было иметь своего автослесаря и знакомого мясника. Я часто Саше говорил: «Пойдем со мной в мясной отдел, я тебя познакомлю с ребятами». Сашу все это страшно напрягало, он отнекивался. Но однажды сдался, я его привел к своим «работникам ножа и топора» — и уж как рубщики были рады! Приготовили нам дефицит. После этого Саша имел и свиную отбивную на косточке, и другой деликатес. Вообще же, настоящим добытчиком в их семье была Марина, Сашина жена. Она была очень активная, деятельная, энергичная. Как-то к ним в гости пришел наш ленинградский артист Иван Краско, который не часто бывал у Демьяненко. Мы сидим на кухне. Саша накрывает на стол. Ставит банку икры, режет балык, копченую колбасу, коньяк поставил уникальный. Ваня смотрит и удивляется: «Саша, где ты это все берешь?» А он совершенно серьезно отвечает: «Вон, у Марины в сумке».
Марина понимала бытовую непрактичность Саши, поэтому все хлопоты брала на себя. Хотя и сам он поначалу пытался что-то соорудить у себя на даче. Например, в сарае сделал во всю стену полки из тонких жердей, на которых мы хранили пустые бутылки от джина. А однажды решил, что участок должен быть обнесен не сеткой, а штакетником. И вот я увидел, что он большими гвоздями прибивает тонкие рейки, так что гвозди торчат наружу. Я не выдержал, говорю: «Саша, разве такими гвоздями прибивают тонкие доски?» — «Ну что ж, Олежек, делаю, как умею…»
Вообще, у Саши была какая-то своя таинственная жизнь. Например, у него в спальне стоял старинный столик с резными ножками и двумя ящиками, в которых Саша хранил сокровенное. Дореволюционные журналы «Нива», коробочки, в которых лежало что-то важное именно для него, для его души. В одной, помню, были камушки, галька морская… И Саша любил иногда это все перебирать. При этом Демьяненко очень много читал. Но выбор книг у него был своеобразным. Иногда я видел у него книги, которыми бы не каждый человек заинтересовался. Что-то наподобие «Биология человеческого голода». Иногда, если ему понравилась книга, он начинал изучать все, что касалось этого произведения, этого автора… И круг этот все расширялся и расширялся. Хотя Демьяненко нечасто обсуждал с кем-нибудь прочитанное. И вообще, его внутренняя жизнь была не напоказ. Люди, которые не знали Сашу, ждали от него шуток и веселья. А он молчит и молчит. На даче, бывало, выйдет на крыльцо в своем любимом стареньком халате в заплатах, сядет на скамейку у дома, курит, стряхивая пепел в консервную банку, и молчит, молчит…
В те годы мы общались еще вот по какому поводу: у Саши была дача, но не было машины. У меня же был автомобиль, но не было дачи. Поэтому в Сосново обычно ездили вместе. Хотя я очень хотел, чтобы Саша имел машину и умел водить, обучал его на заброшенной асфальтированной дороге в нашем поселке. Однажды наш друг, который работал во Внешторге, позвонил из Москвы и сказал, что имущество посольства СССР в Чили распродается. И в частности, три машины — две «Волги» и «Фольксваген» — везут на корабле в Ленинград. Друг сказал: «Конечно, «Волгу» Сашке не дадут, так как большие начальники их уже застолбили. А вот «Фольксваген» он может купить. Так что пусть едет в исполком и попробует получить разрешение на покупку».
Так все и случилось, Саша внес деньги, и уже через неделю мы в порту получали машину. Беда в том, что, как вскоре выяснилось, по дороге из Чили в СССР наши «прославленные» матросы скрутили с машины все, что можно было, и самое печальное — вырвали всю электропроводку. А главная проблема должна была возникнуть ближе к зиме, так как это был латиноамериканский вариант «Фольксвагена» — без отопительной системы. Но летом мы на это не обратили внимания. В общем, машину надо было восстанавливать, и заниматься этим пришлось мне. Благо к этому времени я уже имел в автомобильном сервисе связи и своих людей. Так что месяца через полтора она была почти на ходу. Основную проблему составлял аккумулятор, который находился в салоне, под задним сиденьем, и должен был быть определенного размера, и я его искал.
Однажды во дворе киностудии Саша мне говорит: «Слушай, Олежек, я купил аккумулятор!» — «Зачем, Саша? Какой? Нужен же определенного типа!» — «Да вон, посмотри, у стены стоит». Я ахнул: «Саша, тебе же продали аккумулятор от трактора! Я же просил тебя — не проявляй активности в том, чего ты не понимаешь!» В общем, я тут, конечно, не сдержался. И вдруг Саша падает под задние колеса машины и кричит: «Дай задний ход! Дави меня, дави!» — «Саша, ну прости меня, я же не хотел тебя обидеть…» Но, несмотря на все эти приключения, я все-таки отремонтировал эту машину. Саша уже в это больше не вмешивался. Я взял все заботы на себя, нашел подходящие запчасти и довел ее до совершенства. Демьяненко потом еще долго на ней ездил.
После выхода на экраны комедий Гайдая каждый советский гражданин, который видел Демьяненко на улице, считал своим долгом крикнуть: «О, Шурик!» — и многие хотели с ним выпить. Сашу это бесило, и с каждым годом — все сильнее: «Олежек, ну какой я, на хрен, Шурик, мне уже 60 лет!» Но что он мог поделать, если в СССР было два по-настоящему знаменитых человека: Гагарин и Демьяненко. Его славы хватило даже на то, чтобы мы с ним однажды без паспортов, без денег проехали от западной границы до Ленинграда.
Дело было в 75-м году, мы с Сашей по путевке ездили в Болгарию. Там-то мы отдохнули без приключений. Все самое интересное началось на обратном пути. Когда наш поезд пересек границу, на первой станции меняли колеса с европейского размера на наш. Таможенники сказали: «Можете погулять часа полтора». Ну и решили мы с Сашкой дойти до магазина, потратить 6 рублей 40 копеек, которые остались после Болгарии. Разыскали магазин, а там на двери записка: «Ушла, скоро буду». Когда — скоро? А из поезда мы вышли — безрукавочки, тапочки на босу ногу… Сидим, ждем. Наконец, бежит продавщица. Мы зашли в магазин, осмотрелись. Кроме водки, там ничего и не было. Купили бутылку и пошли обратно к поезду. Помню, у вокзала присели покурить в скверике. И тут к нам идет тот самый таможенник, который сказал про свободные полтора часа. Говорит: «Вы что, не уехали? Поезд-то давно уже ушел!» Что делать? Мы — к начальнику станции. Тот, конечно, узнал Сашу и попытался нам помочь. Сказал: «Вечером придет платформа с бригадой ремонтников, они вас захватят, довезут до ближайшей большой станции». Мы их стали ждать. И тут я внес предложение: «Саша, давай вернем в магазин бутылку, хоть пятерка у нас будет в кармане!» И тут Саша выдал очередной афоризм: «Ты что, не понимаешь? С пятеркой мы — ханыги. А с бутылкой — люди».
Вечером мы оказались в цивилизации, в каком-то городе, на большом вокзале. Вид, правда, имели неважный. Демьяненко успел до крови стереть ногу в тапочках на босу ногу. Я говорю: «Эх, Сашка, жизнь наша партизанская, так сделаем как партизаны…» Оторвал от края его рубашки полоску и перебинтовал ему ногу. И вот являемся мы в таком виде к начальнику вокзала. «Здравствуйте, — говорю. — Меня зовут Олег Белов, а это — Александр Демьяненко». — «Я все знаю! Ваша туристическая группа проехала дальше, оставив ваши чемоданы. И вот еще, деньги для вас собрали». И дал нам пригоршню мелочи. Вечером нас посадили в поезд до Киева, да еще и в купе. Бесплатно!
В поезде мы с этой горстью мелочи пошли в вагон-ресторан. Смогли купить только бутылку вина и одну помидорку, на большее не хватило. Я говорю: «Саша, я не могу помидоры без соли есть. Надо найти соль». По пути в свой вагон мы стали заглядывать в открытые купе и спрашивать соль. В одном из таких купе молодые ребята, армяне, увидев в руках у нас бутылку, сказали: «О, заходи! Зачем соль? Все будет сейчас, и вино, и хлеб, и соль будет, заходи!» И через несколько минут в дверях появился человек со множеством бутылок в руках. Оказалось, они возвращались с неудачного сватовства: девушка отказалась выходить замуж и не взяла подарок — шикарные, ручной работы босоножки на высоком каблуке. Я упомянул, что у меня как раз намечается сватовство. Они захлопали в ладоши и вручили мне босоножки: «Вот подарок от нас твоей невесте!» Потом, в Киеве, эти же ребята довезли нас на такси до аэропорта — Борисполя.
На что мы там рассчитывали — непонятно. Ведь аэропорт не железнодорожная станция в глухой провинции. Здесь без денег делать нечего. И вот стоим мы с Сашкой посреди круглого кассового зала. У окошек — тьма народу, не пробиться. Я нервничаю, а Сашка стоит себе, как всегда, спокойно, отстраненный от всего происходящего. Как ни странно, на него никто не смотрит и не замечает в этой суете. Я тем временем наблюдаю за тем, что делается в кассах. А там то в одном месте, то в другом рядом с кассиршами появляется женщина в форме.
Какая-то начальница, надо так понимать. И я начинаю подпрыгивать и махать ей руками. И вот она поднимает на меня глаза. Я шепчу Сашке: «Улыбайся! Улыбайся!» И показываю женщине на него. Она сначала ничего, ноль эмоций. И тут вдруг у нее округляются глаза… Узнала, значит, Шурика. И я ей машу, чтоб она вышла из касс и подошла к нам. Мы объясняем ситуацию: так, мол, и так, нам в Ленинград надо. Она: «Хорошо, я постараюсь достать вам билет, давайте деньги». — «Да нет! Вся проблема в том, что у нас денег нет!» — «Ну это уж какой-то фокус, чего же вы хотите?» Тут Саша, до этого хранивший молчание, говорит спокойно так, будто объясняет элементарную мысль: «Я бы хотел прямо сегодня оказаться в Ленинграде». Женщина вздохнула: «Ну ладно, что-нибудь придумаю. Возьму вам билеты». — «Спасибо! А мы вам, как только приедем, деньги сразу же вышлем...» Она ушла, и тут нас нашли те самые ребята-армяне.
Пожаловались, что не могут достать билеты в Ереван: «Может, эта женщина и нам поможет?» Когда начальница вернулась, мы: «Эх, была не была, может, вы и нашим друзьям поможете с билетами на Ереван?» И армяне в голос закричали: «А у нас и деньги есть, и документы!»… Как вышли в Ленинграде — Сашка прямо из аэропорта позвонил жене: «Я приехал!» — «Как? Твой поезд ведь придет только утром». — «А я пораньше, на крыльях любви!»
Вот только это была уже не Марина. Тогда у Саши появилась другая женщина — Люда.
После двадцати с лишним лет совместной жизни с Мариной Саша однажды вышел из дома с одним чемоданом, без всяких объяснений… Оказалось, что он давно уже любит другую женщину, ассистентку дубляжа Людмилу. Он ведь озвучивал огромное количество зарубежных и наших картин, был голосом и Бельмондо, и Баниониса. И с Людой встречался на студии каждый день.
Марине Саша оставил квартиру... Но ей от этого, конечно, ненамного легче было. Марина пыталась Сашу вернуть, что-то предпринять, имитировала даже попытку самоубийства. Все бесполезно. В моральном плане Марина и впрямь была раздавлена, просто убита... Но об этом я с Сашей никогда не разговаривал. А Людочка оказалась женщиной очень мудрой. А главное, она понимала Сашу как никто! Я видел, что Сашин союз с Людмилой для него счастье, радость и настоящая семейная жизнь. Тем более что у Людочки была прекрасная дочь Лика — Анжелика Неволина, с которой у Демьяненко сложились добрые отношения. Они были коллегами, так как Лика окончила театральный институт и стала одной из ведущих актрис Малого драматического театра. А вот Саше в конце жизни пришлось из Театра комедии имени Акимова уйти. У него состоялся не очень приятный разговор с новым руководством театра. Он понял, что о его театральных работах эти люди никакого представления не имеют, а знают его как Шурика. В общем, Саше пришлось написать заявление об уходе.
Конечно, Демьяненко печалился, что Шурик «прилип» к нему, как Чапаев к большому артисту Бабочкину. Этот образ и в кино, и на театральной сцене мешал Саше. Но вот уже полвека люди счастливы, когда видят на экране Александра Демьяненко в знаменитых комедиях Гайдая. Саша, спасибо тебе, что ты был на этой земле! Спасибо, что ты выбрал эту профессию и остался в душах и в памяти людей как один из самых ярких героев нашего кинематографа.
