«Огромное количество пар, наши друзья, разошлись. Развелись просто на пустом месте. Ребята, да это год такой! Он вскрывает все наши болевые моменты и обостряет все то, что, может быть, мы долго терпели, копили. И нужно найти в себе мудрость, мужество и силы, чтобы удержаться в зоне добра», — говорит актриса.
— Ольга, как вы провели этот странный год? Как встраивались в новую реальность?
— Вы знаете, я абсолютно уверена, я это чувствую начиная с конца февраля, что этот год — проверочный для всех людей. И нужно просто затаиться, переждать. Стараться не сказать дурного слова, даже если хочется. Потому что у нас огромное количество пар, наши друзья, разошлись. Развелись на пустом месте. Пытаешься у них спросить, они говорят: «Просто вот так вышло». Ребята, да это год такой! Он вскрывает все наши болевые моменты и обостряет все то, что, может быть, мы долго терпели, копили. И, мне кажется, нужно найти в себе мудрость, мужество и силы, чтобы никого не обидеть и удержаться в зоне добра. В этом году можно на всю жизнь потерять человека, можно сделать много плохих вещей. Год очень разрушительный. Сейчас важно беречь друзей, почаще звонить родителям. Если какой-то конфликт назревает, просто вспомните, что те слова, которые вы собираетесь произнести, обратно потом в рот не затолкнешь. Не надо, не надо, не надо! Я говорю всем своим знакомым: давайте в этом году не принимать решений. Подождем, пока он закончится. Потому что эти решения будут, во-первых, необратимы. А во-вторых, не всегда ваши. У меня такое ощущение… Вплоть до того, что ничего не покупать, ничего не продавать, никуда не переезжать, не делать резких движений. Вот знаете, когда рядом стоит медведь, надо притвориться мертвым. Мне кажется, это абсолютно про 2020 год.
— Не надо шевелиться и даже моргать.
— Да, да. Но год закончится. И проблемы закончатся. Невозможно в этом страхе существовать долго, он парализует. Нас всех кидает от полного безразличия к панике. Это же огромный стресс для организма. То ты истерически боишься, то ты уже так устал бояться, что говоришь: да плевать на эти маски, ничего страшного, переболеем. Но тут у кого-то кто-то умирает, и начинаются панические атаки. При этом ты понимаешь, что все, что можешь сделать, — мыть руки и носить маску. И еще пить витамины D и С. На этом зона твоей ответственности закончилась. А дальше — случай. И непонятно, что делать… Когда весной начался карантин, мы прекрасно пересидели два месяца дома, было нестрашно. Мы тогда всей семьей настроились, что это неизбежность, и даже кайфовали. Мы читали, занимались спортом, играли на пианино, смотрели фильмы. Мы готовили и, естественно, толстели. Прекрасно один раз, но второго такого сидения я бы не хотела, потому что все уже было и мы это пережили. Очень не хочется снова в ту же реку заходить. Мне кажется, тогда начнется массовая депрессия.
— Да, на психику, конечно, действует очень серьезно. Но вы как-то сказали, что вы социопат и вам не так тяжело переживать карантин…
— Не то что социопат, но, допустим, мы с Джемалом (муж — актер Джемал Тетруашвили. — Прим. ред.) никогда не ходим на большие концерты. Нам очень некомфортно в толпе. Один раз нас друзья уговорили пойти в большой зал, и мы сбежали через 15 минут. А концерты на небольших площадках, в каких-то барчиках я очень люблю. Я не хожу на Красную площадь, у меня в голове не может возникнуть такая мысль: встречать Новый год там. Это вообще катастрофа. Поэтому мне было очень комфортно дома. Меня Джемал даже выгонял уже, говорил: «Пройдись до магазина, купи хлеба». Я отвечала: «Не хочу. Мне хорошо дома». Но мы практически каждый вечер созванивались в зуме с друзьями. У нас появилась традиция: все свои дела сделали и звоним Саше и Оле Робак, обсуждаем: а что у вас, а какая статистика? Знаете, эти все темы карантинные… А наши дети в это время в соседней комнате играют онлайн на айпаде.
— А вы правда научились готовить суши и мороженое из голубики, пока сидели дома?
— О господи, да! Я один раз намотала эти суши и прокляла все на свете, сказала, что это был первый и последний раз, потому что у меня вся кухня и я сама были в рисе. А что касается мороженого, то мороженицу я купила еще до пандемии. Потому что моему сыну запретили молочку, а ребенок не мыслит жизни без мороженого, и я делала его на миндальном или кокосовом молоке.
— На время карантина пришлось два дня рождения: вашего мужа и вашей мамы. Причем они в один день. У меня ровно такая же история, поэтому я понимаю, какая это проблема. Как вы решаете, чей день рождения важнее?
— Я воспринимаю это совпадение как добрый знак. Но слава богу, хотя бы юбилеи у них не совпадают. Джемалу 45 лет в этом году, а у мамы 65-летие в следующем. Когда они в хорошем настроении, говорю: «Два моих барашка». А когда в плохом: «Два моих овнА»… (Смеется.)
— В итоге 45-летие Джемала вы отмечали в зуме…
— Да. У нас были Саша Робак, Максим Лагашкин, Света Антонова, Саша Жигалкин, Лена Лядова и Володя Вдовиченков. Все получилось неплохо. И мы шутили, что как же хорошо, мы сэкономили, все пришли со своим. Но когда карантин летом стал потихонечку уходить, мы сделали тесты, прыгнули в машину и поехали к друзьям за город обниматься, варить какие-то яства — уху, шурпу — и просто говорить, говорить, говорить. Мы были на связи два месяца, но я поняла: никакие зумы не заменят возможности потрогать дорогих людей, посмотреть им в глаза. Человеку нужен человек, а остальное — только фальшивая подмена на время.
— Как вы думаете, когда закончатся коронавирусные проблемы, как-то изменится наша жизнь?
— Вы знаете, мне кажется, не изменится. У человечества было уже столько всяких испытаний: и чума, и испанка, и оспа, и войны. Проходит десять-пятнадцать лет, люди опять воюют и разрушают все вокруг. Не представляю, что должно случиться, чтобы что-то кардинально изменилось. Ну, может быть, будем первое время почаще мыть руки — не более того.
— Съемочный процесс, во всяком случае, уже восстановился. Где вы сейчас снимаетесь?
— В двух проектах, но каждый день я прихожу на площадку и думаю, не закроют ли нас завтра. Продюсеры в панике, потому что, если заболевает один человек, проект останавливается. Киношники же безумные люди. Первые пятнадцать минут все носят маски, а потом маски уже висят на одном ухе, потому что в них слишком тяжело таскать камеры, провода, свет. В общем, не могу сказать о планах, я надеюсь только, что все будут живы-здоровы.
— Но что известно точно — скоро на ТНТ выходит «Идеальная семья», где вы с Павлом Деревянко играете мужа и жену. Что это за сериал?
— Его создал замечательный тандем режиссера Володи Котта и сценариста и креативного продюсера Эмиля Никогосяна. Очень здорово, когда автор и режиссер оба находятся на площадке, они дополняют друг друга. Вот и получилась прекрасная история. Моя героиня Катя, ее муж и двое детей становятся участниками реалити-шоу «Идеальная семья». Их цель — получить выигрыш и большие деньги. Причем Катя единственная из всей семьи не знает, что едет на шоу, — она думала, что едет в отпуск, которого у них не было лет пять. Мне нравится Катя тем, что она очень земная. Есть женщины воздушные, а она — нет, она говорит: «Мы такие средненькие, нормальные мы. Мы не можем быть на этом шоу, потому что совсем не идеальные». У нее нет иллюзий, и ее прелесть в том, что она не стесняется своих косяков. Она знает, что не очень справляется с семьей, потому что слишком рано родила детей, еще не успев сама повзрослеть. Вроде и по профессии она педагог, но не понимает, как не давить на детей. Они ее раздражают периодически, она это не очень-то и скрывает. В общем, Катя и ее семья — живые и узнаваемые. Мне кажется, смысл этого сериала в том, чтобы в юмористической форме донести до людей мысль: идеально для всех не бывает, а конкретно для вас идеально — так, как вы договоритесь, как комфортно именно вам. Если двух людей, мужчину и женщину, устраивают отношения, то никто не может им сказать, что у них что-то неправильно. Что бы там ни считало общественное мнение и что бы ни писали в соцсетях. У нас же сначала все оглядывались на то, что соседи скажут, а теперь — как отреагируют в соцсетях. Соцсети оценят, какая у тебя фотка или — в вашем случае — какая у тебя статья, как ты выглядишь, какая на тебе юбка и сколько она стоит. И вот против этого наш сериал и направлен. Не важно, какие вы, занимаетесь ли вы спортом или не занимаетесь, правильно вы питаетесь или неправильно. Если вам комфортно в своей семье, значит, это для вас идеал.
— Вы не первый раз снимаетесь с Павлом Деревянко, какой он партнер?
— Это наш второй совместный проект, еще мы с ним снимались в сериале «Великая». Но наши отношения за это время очень сильно изменились. Тогда, в 2015-м, мы играли любовную линию. Но там было легче, потому что у нас были конкретные задачи и мы с Пашей не общались вне кадра. То есть мы познакомились, поулыбались: «Я Паша». — «Я Оля». — «Вот текст»... Мы работали просто как два партнера. А здесь совершенно другая история, и когда мы снимали «пилот» год назад, нам Володя с Эмилем сказали: «Вы круто существуете в кадре, но по отдельности. Вроде бы все правильно, но какая-то ерунда». И в итоге в фильме не осталось ничего из «пилота». Ни одной сцены. Чтобы сыграть наши роли, нам пришлось действительно стать семьей. Важно было не бояться трогать партнера, тискать его в кадре, тереть ему нос, чистить ему уши. Он должен был сделаться родным. Поэтому нам с Пашей понадобилась большая работа за кадром. До съемок я про него мало что знала. А тут мы ходили вместе в ресторан, откровенно рассказывали друг другу про супругов, про детей, про всю свою жизнь. Я стала лучше его понимать, а он меня. Появилась какая-то теплота, ощущение родства, мы почувствовали себя семьей. Снимали в элитном поселке в двух с половиной часах езды от Москвы. Сосновый лес, чудесный воздух. Такой курорт. Если был выходной, мы не уезжали домой, оставались ночевать прямо в том домике, в котором снимались. Он был разделен на две части. Когда Паша пел по утрам за стеной, меня это радовало, я смеялась. Так он разминает голос — делает упражнения звуковые, и я это все слышала и хохотала ужасно.
— А какие ваши утренние звуки веселили Павла?
— Никакие. Я тихонечко в душ — и на смену.
— Вы очень правильно заметили, что нет идеальных отношений и идеальных людей. А вы в чем не идеальная?
— Я абсолютно не приспособленное к быту существо. Только не подумайте, что мне это нравится, что я этим горжусь. Наоборот, я сама на себя раздражаюсь, я с этим борюсь всю жизнь, и ничего у меня не получается. Я по пятьдесят раз возвращаюсь домой — это моя история. Всегда забываю ключи или теряю их. Начиная с детства! За потерю ключей я была ругана, наказана, но ничего не могла с собой поделать. Мне кажется, что, когда я занята бытом, мне становится скучно и мысль моя куда-то улетает. Я забываю, что я делала, что куда положила, где документы. Не понимаю, что такое счетчики. Не знаю, где находится ЖЭК. И в этом плане моему мужу можно поставить памятник, потому что он все терпит. Джемал просто ходит за мной и все переделывает. Он мне тут недавно сказал, что, оказывается, я неправильно тарелку в посудомойку ставлю. Говорю: «Я тебя умоляю, Джемал, можно я сама загружу посудомойку?» А он: «Оля, ты можешь ее загрузить, но я потом все переделаю». И я рада, что мы находим силы над этим смеяться, а не раздражаемся. А ведь когда-то мне приходилось ему объяснять: «Родной, я очень стараюсь. Правда! Очень стараюсь не забывать ключей, паспортов, документов, я всегда пытаюсь это делать, но просто у меня не выходит уже на протяжении 38 лет. Переделать меня не удастся. Так что либо ты принимаешь, что я у тебя такая, либо у нас проблема». Джемал, слава богу, это все принял, и он меня терпит.
— Но с чем-то и вам, наверное, приходится мириться.
— Конечно. Джемал горячих кровей, и он очень вспыльчив. И когда у него идет первая волна эмоций, он не может это остановить. Он Овен, он огонь. Если вспыхнул, ни в коем случае нельзя подливать масла в огонь, тут нельзя себе позволить никаких «А я говорила!». В этот момент нужно просто промолчать, если даже он не прав. Просто закрыть рот, пойти погулять или хотя бы посидеть в другой комнате. Через полчаса он остывает и приходит, и если он действительно в чем-то виноват, всегда извиняется, он всегда это понимает. Просто вот эту первую его реакцию горячей крови надо принять. И я это принимаю, я это уважаю — ну, он такой.
— Можно на это с юмором посмотреть.
— В этот момент лучше даже не юморить, в этот момент просто беги, Оля, беги. Но такие острые моменты бывают редко. А так у нас очень теплая атмосфера. Если к нам приходят друзья, это вообще прекрасно: мы сидим, говорим про книги, про фильмы, про профессию — обо всем можно говорить бесконечно. Когда во время карантина мы были одни, наша квартира превращалась в избу-читальню. Мы все ложились на кровать, и каждый читал свою книгу. Или мы с Джемалом слушали, как наш сын играет на пианино какое-то упражнение…
— Когда он начал музыкой заниматься?
— Недавно, около года назад. Но он не ходит в музыкальную школу, потому что был печальный опыт у всех моих подруг, которые отдавали детей в музыкальную школу, и в итоге они возненавидели пианино и теперь не подходят к инструменту вообще. Поэтому я решила: Дима будет заниматься музыкой в лайт-режиме. Понимаю, конечно, что дети, которые ходят в музыкальную школу и постоянно делают домашние задания, уже на три шага впереди. Но мне это абсолютно не важно, главное, чтобы сын любил музыку и чтобы работало соответствующее полушарие. Если Дима мне сыграет что-то через десять лет, я буду счастлива. Я не пианиста ращу, мне просто хочется, чтобы он развивался и с этой стороны. У нас замечательный педагог, который приходит два раза в неделю. Иногда Дима говорит: «Давайте я вам что-нибудь сыграю!» И это счастливый момент! Мы ложимся на диван, и он своими маленькими ручками что-то пиликает.
— Это классно. Дима уже взрослый парень и ходит в 1-й «Э» класс. Как вас занесло, ведь после «Э» только «Ю» и «Я»?
— Единственный, кто был бесконечно рад этой букве, — Джемал, он говорил: «Э-э-э, наш мальчик учится в классе «Э». Это экспериментальный класс. Просто система образования решила попробовать вернуться к десятилетке. И Димин класс будет три года учиться в начальной школе, а потом у них сразу начнется пятый класс. Думаю, что для мальчика, наверное, это неплохо — учиться не 11, а 10 лет. На самом деле сейчас все непонятно, потому что пандемия, а у них в конце декабря должен быть экзамен. И преподаватели скажут, кто останется в этом классе «Э», а кто пойдет в обычный класс. Я сказала: «Сынок, как будет, так и будет, не беспокойся». Школа — это вообще стресс огромный и для родителей, и для детей. Детство закончилось, свалилась огромная нагрузка. И я скажу вам честно, некоторые задания я сама не с первого раза понимаю, а ведь мне 38 лет. Как тут понять семилетнему?
— В каком режиме существуют эти бедные дети, которые в такое странное время пошли в школу?
— Они ходят в школу. Не представляю, как возможно было бы дистанционно семилетним детям что-то объяснять по зуму. Невозможно. Я сейчас в новом проекте занята, пришлось бы моей маме сидеть и целыми днями объяснять ему всю программу 1-го и 2-го классов. Но это все равно не заменит школу. Ведь в школу ходят не за знаниями, как мы все знаем, в школу ходят за общением, за переменками, за социальной адаптацией. Как списать у Маши, как подарить что-то Пете, чтобы он меня не дубасил линейкой. Мы там учимся договариваться и ориентироваться в этом мире. Допустим, я своего ребенка бесконечно люблю и говорю ему, что он супермен, самый лучший, самый красивый, самый добрый, самый умный и так далее. И он приходит в школу и сталкивается с реальностью — он не самый умный. И еще его кто-то обзывает. И он уже в свои семь лет учится искать варианты поведения. Например, недавно он говорит: «Мам, мне нужно срочно вот эти ластики, которые ты мне купила, потому что они самые крутые в классе». — «Зачем тебе?» — «Я подарю двум девочкам. Одна самая красивая, а вторая дала мне ручку». Дима дипломат, он уже выстроил целый план, как завоевать лидерство в классе. Ластики оценили все, значит, можно подкупить и красивую, и добрую девочку. В общем, это прекрасно.
— Может быть, это любовь?
— У нас любовь с трех лет одна и та же. Хотя сын говорит: «Мам, ну, когда ее нет, когда она болеет, я, конечно, люблю другую».
