«До сериала «Кухня» я чаще снимался в военных фильмах, в сериалах про полицейских, десантников. Однажды звонит мой агент: «Тебя зовут в ситком про ресторан». От неожиданности я начинаю истерить: «Что за ерунда, какой повар?» Потопал ногами, а в итоге попал в суперуспешный проект», — рассказывает актер Михаил Тарабукин.
— Михаил, на канале СТС начался показ всех сезонов сериала «Гранд». А еще вы продолжаете сниматься в другом «ответвлении» популярнейшей кинофраншизы «Кухня» — «СеняФедя», причем уже в пятом сезоне. Десять лет назад, когда вам предложили роль повара Феди, сразу было понятно, насколько это перспективный проект?
— Нет! На тот момент я чаще снимался в военных фильмах, в сериалах про полицейских, десантников. Например, в очень популярном сериале «Морские дьяволы», который до сих пор часто показывают. И вот однажды звонит агент: «У меня две новости: во-первых, в «Дьяволах...» ты больше не снимаешься — не удалось договориться по условиям...» А я был в Киеве, шел из бутика с огромными пакетами дорогущей одежды для моей тогдашней девушки. От неожиданности пакеты выронил, кричу в трубку: «Как так?!» — «Подожди, есть и хорошая новость: тебя зовут на пробы в ситком про ресторан». Начинаю истерить: «Что за ерунда, какой повар?» Очень расстроился из-за «Дьяволов...». Потопал ногами, попинал пакеты, но на пробы в «Кухню» пошел. И в итоге попал в суперуспешный проект, а потом и в его продолжения. Все новые сезоны «СениФеди» ведь снимаются потому, что интерес зрителей к этой истории сохраняется до сих пор. И если мужчины старше сорока благодарят меня за «Дьяволов...», то женщины и подростки больше любят «Кухню».
— За эти годы ваш персонаж сменил место работы: элитный ресторан на фудтрак. Где было трудней сниматься?
— Везде свои сложности. В «Кухне» в павильоне установили настоящие, безумно дорогие плиты. Но профессиональной вытяжки, как в ресторанах, не предусмотрели. Поэтому наша «запара» была намного страшнее, чем у настоящих поваров. Мало того что огромные плиты греются, еще и осветительные приборы жарят так, что лицо может сгореть! Как-то на протяжении одной смены к нам дважды приезжала «Скорая». Режиссер подгонял — группа не укладывалась в отведенное время. И Сережа Лавыгин поспешил, схватился за тесак и порезал сухожилие. Вызвали врачей, ему зашили руку, и он продолжил работать. Через пару часов в другой сцене героиня Леры Федорович должна была метнуть нож моему Феде между ног. На самом деле Лера бросала нож не в меня, разные планы снимали отдельно, чтобы потом смонтировать. Мне в брючину нож должен был воткнуть реквизитор. Но в спешке он промахнулся и попал не в брючину, а прямо мне в ногу. Вижу — по штанам кровь растекается. Снова звоним «103». «Скорая» приехала, врачи мне рану обработали и спрашивают: «Вы какое-то трюковое кино снимаете?» — «Нет, комедию про ресторан...»
— Судя по всему, вы с Лавыгиным за эти годы очень подружились...
— У каждого из нас свои увлечения, свои друзья. Мы можем сильно поругаться или просто два месяца не общаться, когда нет общей работы. Как шутит Сережа: «Мы с тобой не друзья, но родственники!»
— Про настоящих ваших близких родственников расскажите...
— Мама у меня операционная сестра. А папа играл на баяне в знаменитом военном ансамбле имени Александрова. Когда мне было два года, он ушел из семьи, уехал за лучшей долей в Германию, и 32 года мы с ним никак не общались. Точнее, мама его выгнала. Потому что отец очень сложный человек. У него постоянные перепады настроения: то все ужасно, то он вдруг схватывает эйфорию. Кстати, через 32 года после абсолютного разрыва отношений родители встретились и решили попробовать жить вместе, даже поженились. Но ничего не вышло. Папа вернулся в свой небольшой городок под Ганновером и, как многие эмигранты его возраста, очень скучает по той стране, которой уже нет... Ну а я рос с мамой, в московской коммуналке неподалеку от Сандунов. Она работала в трех местах, но все равно денег в семье катастрофически не хватало. Я не мог сводить понравившуюся девочку в кафе. Поэтому в 16 лет на летних каникулах пошел работать грузчиком в овощной магазин. А в 18, на свой первый киногонорар — за фильм «Два товарища» — купил маме дубленку, о которой она всегда мечтала, а себе — кровать. Когда же начал активно сниматься, вместо того чтобы копить на большую машину и большую квартиру, очень долго все спускал на женщин — на маму и своих девушек. Да и сейчас это делаю с превеликим удовольствием.
— В грузчики берут крепких парней. Вы занимались спортом?
— До 16 лет у меня было освобождение от уроков физкультуры. Я рос пухлым ребенком с бронхиальной астмой и аллергией. Постоянно задыхался и носил с собой ингалятор. Но в 16 лет и в организме, и в сознании у меня что-то перевернулось. Я увидел, что у моего тела неплохие пропорции, только надо его «огранить». Начал потихонечку бегать, подтягиваться, отжиматься. А еще подошел к преподавателю физкультуры Виктору Николаевичу Платонову в нашей 182-й школе и попросил: «Можно я попробую заниматься вместе с другими ребятами?» Так я привел себя в порядок. А теперь стараюсь заниматься спортом, чтобы на экране нормально выглядеть.
— А как вы попали в актеры?
— По математике, химии, физике у меня были колы, так что пришлось идти в артисты. (Смеется.) Если серьезно, то в театральный попал случайно, во многом благодаря одной женщине, очень пожилой актрисе. Она всю жизнь проработала в Русском драматическом театре в Риге, а на пенсии близкие перевезли ее в Москву. И когда я — сам не знаю почему — собрался в театральный, она взялась подготовить со мной басню, стихотворение и прозу. Причем, в отличие от других абитуриентов, я поступал только в Щукинское училище. Потому что там в свое время учились любимые актеры моей мамы: Андрей Миронов, Александр Ширвиндт. А так как меня сразу взяли, показываться в другие вузы и не стал.
— И уже на первом курсе начали сниматься в кино!
— Да, в сериале «Простые истины». Как-то сразу заразился кино, отравился им навсегда. А с театром не сложилось. В начале 4-го курса я снимался в сериале «Тайна лебединого озера» с завтруппой театра «Эрмитаж» Геннадием Владимировичем Храпунковым. Мы разговорились, я рассказал, что родился и живу рядом с театром — на Неглинке, что много раз смотрел у них спектакль «Хармс! Чармс! Шардам! или Школа клоунов», считающийся визитной карточкой «Эрмитажа». И вдруг Храпунков говорит, что худрук «Эрмитажа» Михаил Левитин поругался с Игорем Письменным, который играл в этом спектакле главную роль. И что театр срочно ищет замену. Этой заменой и стал я, 22-летний пацан. Но через полгода сбежал оттуда. «Эрмитаж» — театр Карабаса-Барабаса, маленькая труппа, которая не предполагает замен. К театру актеры относятся как к храму, зарплаты — 4 тысячи рублей, а руководство ничего не хочет слышать про съемки. При всей моей инфантильности я очень быстро все это понял. И тут Родион Рафаилович Нахапетов утвердил меня на довольно большую роль в российско-американском сериале «Русские в городе ангелов», причем один мой съемочный день стоил как две месячные зарплаты в театре. Я пошел к Левитину отпрашиваться, а он ни в какую. «Тогда будем прощаться», — сказал я. «Вон отсюда», — возмутился Левитин. «Ну и слава богу», — подумал я и выскочил из кабинета. Потом Джигарханян звал меня в свой театр. Но я сразу сказал: «Армен Борисович, я много снимаюсь, вы же понимаете...» И он прищурил глаз: «Да, сыночка, я понимаю, что ты уже не пальцем деланный, ты уже хитрый!»
Мне очень повезло: я снимался и с Джигарханяном, и с Юрским, с Басилашвили, с Панкратовым-Черным — все это кумиры моего детства. Еще в училище я попал в фильм «Два товарища». Захожу в большую гримерку, а там несколько актеров, и в том числе Ия Сергеевна Саввина! Сначала оторопь взяла: это же та самая дама с собачкой! А потом вижу: Саввиной принесли стакан чая, с ней работают те же гримеры, что и со мной. Затем она мягко предложила: «Давай по тексту пройдемся». И страх исчез...
Дважды я снимался с Владимиром Валентиновичем Меньшовым. Он меня почему-то очень полюбил. Может, я напомнил ему кого-то. В кинокомедии «О, счастливчик!» они с Шакуровым играли парочку современных волшебников, а у меня была главная роль. Считается, что у Владимира Валентиновича сложный характер, так вот у Сергея Каюмовича гораздо сложнее. Шакуров приехал на площадку и как-то сразу напрягся, что главный не он, а какой-то 26-летний щенок. А Меньшов был на расслабоне, такой позитивный, веселый, легкий. И стал защищать меня от Сергея Каюмовича. Тот все время подкалывает, а Меньшов его останавливает: «Сереж, ну отстань ты от парня, пойдем лучше потрещим». Через несколько лет мы с Меньшовым снова встретились — на сериале «Дед Мазаев и Зайцевы». Я играл персонажа, который косил. И я, видимо, смешно это делал, потому что Владимир Валентинович постоянно «раскалывался». Начинал смеяться и просил: «Миша, перестань косить, я не могу играть!» — «Да я не могу перестать, у меня персонаж такой».
— Михаил, а расскажите о своем переезде в Питер. Как вы, москвич, родившийся внутри Бульварного кольца, решились уехать из столицы?
— Да никуда я не уехал, в интернете неправильно описана ситуация. Я всем сердцем люблю Санкт-Петербург, мне там хорошо и летом, и зимой, когда в Охта-парке или в Коробицыно можно кататься на сноуборде. Питерское ненастье меня даже успокаивает, действует медитативно. А три года назад мой замечательный питерский друг Максим — он большой человек в строительстве — спросил: «Почему ты в Питере жилье не купишь? Ты же так наш город любишь. И снимаешься много, наверное, что-то зарабатываешь?» Улыбаюсь: «Зарабатываю, но я же не Нагиев и не Куценко. Сейчас вообще нет свободных денег: только что маме однушку в Москве купил...» Все, тема исчерпана. Вдруг мне звонят, что запускается сериал «СеняФедя». То есть работой на ближайшие месяцы я обеспечен. И тут Максим за свои деньги выкупает маленькую студию на Васильевском острове, отдает мне ключи и говорит: «Расплатишься по частям — когда сможешь». Вот такой друг! В итоге в Питере я купил еще и машину, чтобы из Москвы не гонять, и еще одну однушку побольше — тоже на Васильевском. Мне этот район больше всего нравится: воздуха много, море близко. Когда с Финского залива прямо в лицо дует суровый хемингуэевский ветрила — здорово!
— Часто удается пожить в Питере?
— Если плотный график съемок, то нет. В выходные дни не до поездок: нужно привести себя в порядок, спортом позаниматься, в баню сходить, с любимой женщиной проснуться, никуда не торопясь, сырников ей нажарить. А вот когда у меня был перерыв в работе над «СенейФедей», я как раз снимался в Петербурге в огромном сериале «Полицейское братство». И своя квартира очень пригодилась... В этом проекте задействована питерская «банда» из «Улиц разбитых фонарей» — Нилов, Половцев, Федорцов, Селин, плюс еще внучка и тезка актрисы Любови Виролайнен. А я играю сына героя Селина. Сергей Андреевич — классный, он — человек-дом, человек-камин, человек-плед, уютный и теплый! Состоявшийся и состоятельный мужчина, очень хороший артист, тонкий и умный человек, уставший, покуролесивший, но не сломленный. И все в этой жизни успевший сделать...
— А вы в жизни все успели?
— Не успел жениться... У меня была куча романов. Но я человек трусоватый и одновременно гиперответственный, поэтому своих девушек на тусовках не светил. Были в моей жизни и полтора года невротических, болезненных отношений, а потом тяжелое расставание с одной очень известной актрисой. Мы с ней не совпали фазами: ей не нужно ничего серьезного, потому что она до этого долго находилась в официальном браке. А мне, наоборот, хочется семьи, ребенка... Да, я хочу детей. Но мне долгие годы казалось, что я еще не встретил ту самую-единственную, которая на «5 с плюсом», что она где-то там за поворотом... Вот сейчас у меня хорошая девушка. Недавно мне исполнилось 40 лет, и она очень мило поздравила меня. Хотели полетать на воздушном шаре, однако была нелетная погода. Но она украсила воздушными шариками квартиру и заказала торт с фигурками хрюшек. Я же коллекционирую поросят. Первого — по имени Хрюшон, который до сих пор сидит у меня на этажерке, — получил от Деда Мороза на свой первый Новый год. С тех пор уже 39 лет очень люблю свинячью тему. Все у нас прекрасно, но жениться боюсь. Это я от отца унаследовал: неуверенность, копания в себе, сомнения вечные. Совершенно не стесняюсь в этом признаться. Как и не стесняюсь общаться с психологом, чтобы разобраться в своих проблемах. Мне, например, тяжело принять свой возраст. Бац, и тебе сорок! Чувствую профессиональное выгорание, потому что физически устал играть пацанов. В общем, в себе я только начал разбираться. Но точно знаю: если у меня появится ребенок, никогда его не брошу. Может, не буду любить его мать, буду страдать, мучиться, но ребенку обязательно нужен отец...
