«Я вышла на работу, когда Глаше исполнилось всего полтора месяца. У меня тогда было несколько спектаклей, так что я уезжала ненадолго: на день, на три, вернусь, потом снова отлучусь. Конечно, сердце екало: волнительно оставлять такого маленького ребенка», — призналась актриса «7 Дням».
— Мария, полгода назад родилась ваша четвертая дочь Глаша. Большая семья — большая радость, но и хлопоты огромные. Как вам удается справляться с четырьмя детьми?
— Знаете, на протяжении многих лет я мечтаю только об одном — выспаться. Если удается лишние два часа отдохнуть, я уже чувствую прилив сил и энергии. Но когда на протяжении десяти дней спишь всего по четыре часа в сутки, силы заканчиваются. А с возрастом становится только тяжелее. Поэтому иногда говорю: «Хэлп ми, помогите, смените меня!» И тот, кто в тот момент свободен — муж, бабушки берут девочек на себя, и я получаю полдня отдыха. Потому что без сил невозможно вырастить детей… Да, иногда мне кажется, что дома у нас детский пансион и там не четверо, а четырнадцать детей! (Смеется.)
Конечно, у меня есть помощники — няни, которые давно работают с нами и которым я полностью доверяю. Бывает, я могу что-то связанное с детьми упустить, и тогда няня подойдет: «Маш, а вот есть такая проблема…» или скажет, в чем я ошибаюсь. Иногда к нам приезжают бабушки, они периодически подменяют друг друга. Но все равно за все в семье, в доме отвечает мать. Какая проблема возникает, такую и решаю. Вот недавно я пылесосила и мыла полы, а Глаша у меня сидела в «кенгурушке» на животе — некому было ее уложить. Сначала дочка была недовольна, ей не нравился звук пылесоса. Но потом благополучно уснула, невзирая на шум. Я спокойно доделала уборку и положила Глашу в кроватку. Вот таким образом я постоянно пытаюсь исхитриться и устроить все так, чтобы одновременно можно было и ребенка укачивать, и обед готовить, и белье гладить.
— Сколько исполнилось Глафире, когда вы вышли на работу?
— Всего полтора месяца. У меня тогда было несколько спектаклей, так что я уезжала ненадолго: на день, на три, вернусь, потом еще на два дня отлучусь... Конечно, сердце екало: волнительно оставлять такого маленького ребенка даже в надежных руках. К тому же, я не хотела прекращать грудное вскармливание: сцеживала и замораживала молоко. А я же часто гастролировала, так что многие начальники поездов уже знали: ага, Порошина пришла в вагон-ресторан с молоком. Значит, будет просить, чтобы мы его положили в морозильник — я ведь проделывала это несколько раз.
Помню, еду в Санкт-Петербург, спрашиваю у официанта: «А какая самая низкая температура в вашем холодильнике?» Он смотрит с подозрением: «Минус 20, а что?» Я ему: «Замечательно, поставьте туда вот эту бутылочку. Это грудное молоко. Да вы не волнуйтесь. Я его утром заберу». Он, сконфуженно: «Да там в холодильнике водка». Я даже засмеялась: «Надеюсь, вы не будете смешивать водку и молоко…» В такой ситуации иногда на меня смотрели как на сумасшедшую. Но у меня была важная цель — кормить ребенка материнским молоком. Другое дело, что с Глашей это получилось делать только три месяца. Потом молоко пропало.
— Недавно вы со старшей дочкой Полиной участвовали в фотосессии «7 Дней». Что у нее нового в жизни? Замуж не собирается?
— Полиночка продолжает жить с нами, и она сейчас очень сильно занята: все-таки четвертый курс театрального вуза. Она вся в учебе, так что пока речь о замужестве не идет. Но у нее появился молодой человек, с которым меня и отца Полины (актера Гошу Куценко. — Прим. ред.) уже познакомили. Юноша нам очень понравился. А дальше уже их личное дело. Пока мы с Гошей тихо наблюдаем за ними и, конечно, желаем им счастья…
— Полине 20 лет, и она уже понимает, что с появлением еще одного ребенка мама не будет любить ее меньше. А как отнеслись к Глафире младшие дочки?
— Мы волновались только за младшую, Грушеньку. У Серафимы в 10 лет полно своих дел. Она перешла в пятый класс, у нее уроки, а еще музыка, бальные танцы. А вот Груня в свои шесть лет не скажу, что избалованная, но в силу возраста ее жизнь — сплошная увеселительная программа: детский садик, хор, художественная гимнастика в школе Ирины Винер. Она беззаботно радуется жизни и купается в безусловной и абсолютной любви со всех сторон. И вдруг в семье появляется человечек, которому наши любовь, внимание и время нужны еще больше…
Поэтому мы боялись, что Груня начнет ревновать, и заранее стали готовить ее к появлению на свет сестрички. Рассказывали, что в мамином животике находится малыш, он там живет в водичке, из нее питается. Что этого ребенка нам послал Боженька… В свое время, когда я была беременна Груней, маленькая Сима тихонько стучала кулачком по моему животу и говорила: «Малышка, вылупляйся!» Теперь пришла очередь Груняши.
Она постоянно крутилась вокруг меня: «Мама, дай потрогать животик, дай поговорить»… А еще мы настраивали Груню, что она станет главной маминой помощницей. Я говорила: «Полина очень занята в институте, Сима — в школе. У них не будет времени нам помогать. Поэтому мы с тобой будем выбирать одежду, соски, бутылки для малышки. Ты будешь иногда сидеть с ней, если маме нужно отойти погреть молочко. В общем, у тебя очень ответственная роль». Так что она очень ждала появления на свет Глаши, ощущала свою причастность.
— Вы необычно назвали ваших дочерей, разве что имя Полина успело стать распространенным. Почему вы сделали такой выбор?
— Мне всегда нравились старорусские имена, всегда хотелось, чтобы в моей семье на слуху было что-то близкое к русской классике. А еще при выборе имен трем младшим дочкам мы с мужем (актером Ильей Древновым. — Прим. ред.) смотрели святцы и учитывали даты именин. Дочкам их имена нравятся. Хотя их друзья могут, конечно, приколоться. Серафиму, например, могут окликнуть: «Эй, Раиса Захаровна!» — как героиню Гурченко в картине «Любовь и голуби». Для них это, видимо, столь же редкое сочетание. А Груню мы сами в шутку иногда зовем Аграфеной, «феей агрономов». Сама она, представляясь, непременно скажет: «Я Аграфена Ильинична». А дома любит, когда мы называем ее Грушенькой.
— Кстати, Груня в этом году в школу пойдет или в следующем?
— Мы решили, что в этом. Конечно, рановато — в шесть с половиной лет. Но Груня пойдет к преподавательнице Наталье Александровне, которая учила Симу. А у Серафимы очень дружный класс, ребята занимают места в конкурсах, олимпиадах и на соревнованиях. И я так понимаю, что это благодаря именно личному участию Натальи Александровны, ее желанию заниматься детьми. Она способна найти подход к любому ученику: и к отстающему, и к отличнику.
— Как вы ощущаете: каждого следующего ребенка маме растить легче?
— Знаете, как говорят, там, где двое, там и трое. Там, где двое детей, дома всегда весело, шумно, полно хлопот, забот. С третьим ребенком всего этого прибавляется. С четвертым — тем более. Легче, может быть, в том смысле, что у меня уже куда больше опыта. Хотя дети разные и к каждому приспосабливаешься по-своему. Вот, например, Груня к жизни относится легко. Получилось — отлично, не получилось — ну и ладно, не буду переживать... А Сима — девочка созерцательная, ей все время нужно напоминать что-то сделать, иногда из-за домашних заданий у нас идут бои. Со мной в детстве тоже так было. Но я все же была самостоятельнее, а Симе нужен контроль. Она может витать в облаках, не услышать тебя, что-то забыть, потерять. Мы не стремимся ломать ее внутренний мир. Зато она вдумчивая и кропотливая. Не просто читает книги, а задаст по теме десятки вопросов, хочет понять значение каждого слова.
— Вы мне как-то рассказывали, что в этом году Сима впервые в жизни отдыхает отдельно от вас — в лагере…
— Да, мы сознательно отправили ее в самостоятельную жизнь. (Улыбается.) Сима домашняя, скромная. Ходит на бальные танцы, рассказывает мне о мальчиках в ее группе — чуть ли не краснеет от смущения. В свои 10 лет она у нас абсолютный ребенок. Вот мы с мужем и решили, что ей надо немножко повзрослеть. Ведь в жизни ей прeдстоит столкнуться с разными ситуациями, придется самой принимать решения, иметь свою точку зрения. Правда, мы с Груней поселились недалеко в гостинице — в 15 минутах езды от лагеря и часто Симу навещали.
Сначала ей было непросто: вокруг напористые, смелые девочки, которые стремятся подавить уступчивых. И нужно как-то в такой среде существовать, найти друзей и точки соприкосновения. Я все это старалась дочке объяснить. Я сама в детстве каждый год ездила в Анапу — в пионерский лагерь от Большого театра. Недавно, кстати, у меня был спектакль в этом городе. И я выбрала время, чтобы приехать в свой лагерь, прогуляться там, вспомнить подружек, праздники, концерты... Мне хотелось, чтобы у Симы тоже были такие впечатления.
— У вас получилось?
— Да! Хотя некоторые подруги мне говорили: «Маша, сейчас жизнь такая опасная, пусть Сима дома сидит». А я считаю, что ребенка надо готовить к жизни. Уже к середине смены у Симы загорелись глаза, она стала терпимее и самостоятельнее. Они ходили в поход, ночевали в палатках, ей это было очень интересно. Она вернулась в Москву и заявила, что в следующем году обязательно поедет в этот лагерь. До сих пор и мне, и Груше с восторгом рассказывает про свой отряд, про песни у костра.
— На недавнем фестивале в «Орленке» я слышала, как поют и Сима, и Груня. Они не хотят поучаствовать в шоу «Голос. Дети», например?
— Девчонки его очень любят, болеют за участников и, конечно, сами хотят попробовать. Учат песни, выбирают репертуар. Спрашивают у меня: «А можно я спою, как вот эта девочка?», «А я могу взять песню, которую мы пели на хоре?» Я их, конечно, поддерживаю. Но считаю, что нужно не просто засветиться в таком шоу, а показать какой-то явный, яркий талант. Поэтому пока пусть лучше позанимаются с педагогами, подготовятся получше.
— А стать актрисами они мечтают? Наверное, смотрят фильмы с вашим участием, гордятся...
— В нашей семье детям запрещено хвастаться родителями. Мы им объясняем, что на экране все не по-настоящему, что это наша с Ильей профессия. К тому же, взрослые фильмы мы им особо не показываем. У дочек вообще строгие ограничения по пользованию телевизором и компьютером, а телефон — только чтобы связаться с нами. Моя мама записывает для них исторические сериалы, документальные фильмы о космосе, об архитектуре, о животных. Все подряд они не смотрят.
Сейчас такой поток информации, что и взрослые не успевают справиться. Я тоже раз в год голову перезагружаю: на месяц мы всей семьей уезжаем в деревню за 450 километров от Москвы. Там даже телефоном пользоваться — моветон. Если уж приехал отдыхать, то наслаждайся природой и общением с друзьями. Если есть срочная необходимость зайти в Интернет — уйди на час с компьютером подальше. А в остальное время лучше подумать, пофилософствовать.
— То есть не обязательно ехать в Тибет, чтобы мозги встали на место?
— Наверное, у каждого свой Тибет, и каждый знает, где он находится.
— Как ваши дети воспринимают деревенскую жизнь?
— Они отлично приспособились! Всё с удовольствием: воды из колонки принести, за грибами и ягодами сходить, босиком побегать, на велосипедах покататься, в казаки-разбойники поиграть. Дома стоят рядом, взрослые постоянно наблюдают, где там детвора. А если проголодались — то в одной избе поедят, то к другим побегут...
— Какое самое страшное наказание для ваших детей?
— Для меня самой в детстве таким наказанием было, когда мама переставала со мной разговаривать. Я понимала, что провинилась, и прокручивала в голове, что же сделала не так, почему на меня мама обиделась. Так же поступаю и я. Если расстроена, не буду ругать детей, кричать, повышать голос. Дочки видят, как я переживаю, — и им становится стыдно. Мама работает, устает, тратит на них силы и время, подарки дарит, а, оказывается, они взамен не могут даже элементарных вещей сделать...
Они плачут, извиняются, и это более действенно, наверное, чем наказать, поставить в угол, применить агрессию. Однажды я спросила у батюшки в церкви: как наказывать ребенка? А он и говорит: «Дать березовой каши». Я даже не поняла: «Каши?» А оказалось, речь не о еде, а о том, чтобы отшлепать ребенка, если разбаловался. У моего прадеда было восемь правнучек, и если кто забалует, получал ложкой по лбу... Но для меня это неприемлемо.
— Не могу не спросить у мамы четырех дочек: мечтаете ли вы еще и о сыне?
— Вопрос не ко мне. Это на Небесах решают, кому воспитывать мальчиков, кому девочек. Честно говоря, с удовольствием решилась бы родить еще. Но муж говорит: «А если это опять девочка?» Но мне, конечно, было бы интересно. Занимаясь с девчонками, я периодически думаю: «А если бы был мальчик, что бы я делала, как поступала?» Конечно, нелегко, когда семья большая, но я, наверное, с самого детства об этом мечтала, чтобы было много детей, большой стол... В моей спальне стоит большая кровать — два на два метра. Дети обожают в ней играть. Забираются все вместе (иногда даже Полина к ним присоединяется) и устраивают игры, то шумные, то тихие. Теперь берут с собой и Глашу. Когда я вижу, как они вчетвером все вместе копошатся, понимаю: вот оно, счастье!
— Вы же, наверное, уже в одной машине не помещаетесь? Микроавтобус будете покупать?
— У нас большая машина, так что прекрасно помещаемся. И, кстати, два места в ней еще свободны...
