«Я разочаровалась в семейной жизни, познала горе с моей дочерью: авария, клиники, операции. Пережила позор, когда Таня в неадекватном состоянии выливала на меня потоки грязи. Но теперь я счастлива. Потому что свободна и мой ребенок рядом со мной», — рассказывает певица.
— Любовь, вы потрясающе выглядите. Каких усилий вам стоит сохранять красоту и подтянутость?
— Секрета большого нет, просто генетически я пошла в своих бабушек, в папу — они всегда очень молодо выглядели. Когда я родила дочку, мне было 35 лет. И я прикидывала: Танечке исполнится 20, а мне уже будет 55. Очень переживала, что дочка меня будет стесняться. Слышала, как дети говорили: «Моя мама не очень красивая» или «Мои родители старые». Не хотелось быть мамой, которую неудобно показывать друзьям. В итоге я всегда старалась заниматься спортом, следить за своим весом. Отказывала себе в нарядах, но на дорогие кремы денег не жалела.
— Однажды вы сказали: «Пенсия для меня — это страшно». Почему?
— Пенсионеры, которых я видела в Америке, всегда казались мне какими-то жалкими. Я понимала, что многие наши граждане уезжали в США не потому, что хотели добиться успеха, построить карьеру, как-то состояться в жизни. Они ехали за простой сытой жизнью, с ее примитивными радостями, когда есть крыша над головой и разнообразная еда в магазине. Для меня этого было недостаточно. В Америку я приехала с конкретной целью: хотела состояться как артистка. И когда смотрела на этих пожилых людей, которые считали каждую копейку, жили от пенсии до пенсии, была уверена, что никогда в жизни не буду выглядеть так убого и зависеть от государства. Я хотела петь и зарабатывать столько, чтобы жить жизнью, достойной звезды.
— Сейчас вы уже всего достигли. Нет желания пожить для себя, без стрессов, тревог, суеты?
— Даже если бы хотела, все равно не получится. Я такой беспокойный человек, что просто не умею отдыхать, часами лежать на пляже, мне нужно все время что-то делать. И просто довольствоваться тем, что у меня есть, мне недостаточно. Я ведь не ради денег работаю. Работа — моя жизнь, я пою, творю, делаю что-то новое. Мне просто не хочется останавливаться. Вот сейчас у меня отпуск, мы улетели на море. Но и здесь у меня есть определенные цели: как следует надышаться морским воздухом, который очень важен для моих легких, поплавать в море, получить легкий загар. И даже на отдыхе я ни на секунду не забываю о музыке. В общем, даром время не теряю. Сейчас занялась продюсированием дочери, она очень талантливый музыкант и певица. Таня каждый день занимается вокалом с прекрасным преподавателем и певицей Машей Кац. И я буду счастлива, если моя Таня сможет переплюнуть меня на эстраде.
— Да, в одном интервью вы сказали, что хотите сделать из Тани звезду. Не боитесь, что ее будут воспринимать только как дочь Успенской?
— В творчестве для меня нет детей, братьев, сестер, есть только люди, которые должны оправдать свое появление на сцене. Когда мы с Таней работаем, она поет, я общаюсь с ней как с моей подопечной. В остальное время — она моя дочь. Я вижу, что многие наши звезды раскручивают своих детей, даже если у тех нет способностей. Порой это выглядит нелепо. Но у меня высокая планка, я знаю, что Таня выйдет на сцену и ни у кого даже в мыслях не возникнет, что она выступает благодаря маме. Такого не будет. Таня совершенно другая, у нее абсолютно свое понимание и видение музыки. Я занимаюсь ее продюсированием, потому что у меня есть опыт, я понимаю, какие песни она должна петь, какой аранжировщик ей нужен. И не жалею денег на профессионалов.
— А почему так поздно вы обратили внимание на музыкальные способности дочки?
— Она никогда не пела, и в общем-то я никогда не видела этого таланта в ней. Таня занималась музыкой, играла на фортепиано, но не пела. Я видела, что девочка умеет хорошо писать, излагать свои мысли, она сочиняла красивые стихи. За сочинения Таня всегда получала высшие баллы в школе. Учителя писали в тетрадях: «Горжусь, что она моя ученица». Я давала дочке свободу: делай что хочешь, главное — найди себя. Но Тане было очень сложно на этом пути. Возможно, стресс после аварии открыл в ней такой талант. (В 2018 году, находясь в Коста-Рике, Татьяна упала с велосипеда, разбив лицо, получив перелом челюсти, ребер и лишившись пяти зубов. После неудачного лечения травма осложнилась заражением. Девушке пришлось перенести несколько операций и длительный период реабилитации. — Прим. ред.) Ее как будто прорвало. Сейчас Таня — готовая певица. Кое-какие песни она поет круче, чем я.
— А вы помните свое первое выступление на публике?
— Когда мне было пять лет, папа ставил меня на стул и просил спеть гостям. Я выучила все песни из фильма «Песня первой любви» и пела их на домашних праздниках. Однажды в Киев приехал из Москвы мой дядя, музыкант и директор оркестра Эдди Рознера, и сказал: «Не портьте ребенка! Какая она певица? Пусть учится на инженера». А мой папа сказал: «Нет, она будущая певица, она будет звездой». Только папа в меня верил.
— Татьяна вместе с дизайнером Аникой Керимовой создала собственную коллекцию одежды. Ваша дочь рисует картины, а дизайнер переводит их на шелк. Как пришла идея?
— Не секрет, что я модница и одеваюсь всегда у самых модных и крутых дизайнеров. Уверена, что мода очень важна для любого человека, и не имеет значения, кто он, политик, артист или художник. Когда Таня рисовала картины, я даже не задумывалась, что их можно так использовать. Это была Танина идея еще задолго до работы с Керимовой: дочь переносила принты на шелк и дарила всем нашим подружкам — Глюкозе, Славе, Кети Топурии. Когда после длительного отсутствия Таня вернулась в Москву, Аника Керимова связалась с нами и сказала, что хотела бы поработать с Таней. Дизайнеру очень понравились картины дочери, цвета, которые та использует. И я подумала: почему бы и нет, это может действительно иметь успех. Я ведь могу и консультировать девчонок, помогать им, делиться своими идеями, потому что я чувствую моду.
— Любовь, на вашу долю выпало немало горестей, разочарований, но на вашем лице всегда улыбка. В чем секрет?
— Я действительно пережила тяжелые времена. Разочаровалась в семейной жизни: муж оказался негодяем; познала горе с моей дочерью: авария, клиники, операции. Пережила позор, когда Таня в неадекватном состоянии выливала на меня грязь. Я тогда не понимала, почему она так враждебно ко мне относится. И справилась с этим только благодаря музыке. Мы, артисты, — особая каста, ни одно горе не может нас сломать, более того, мы становимся только сильнее. Помню, выходила на сцену без сил, но после первой песни как будто просыпалась. Все печали и несчастья улетучивались и испарялись. Сегодня моя Таня со мной, она работает, поет. Сейчас у нас все прекрасно.
— Примирение с дочерью — радостный момент, но в то же время сколько слез и страданий стоит за этим. Можете рассказать, как впервые после разлуки вы встретились с Таней?
— У нас был полный разрыв. Дочь жила в Америке вместе со своим отцом, который делал все, чтобы ухудшить наши отношения. Он настраивал Таню против меня, давал ей понять, что мама неизвестно где, зато папа всегда рядом. Наобещал ей какие-то золотые горы, то, чего никогда бы не сделал. И все это было только для того, чтобы моя дочь относилась ко мне враждебно. Таня решила, что я ее никогда не прощу. И я тоже так думала, потому что не ощущала с ее стороны понимания, в какую пропасть унижения она меня опустила. И мы оборвали всякую связь. А потом мне удалось на расстоянии изолировать Таню от папы и отправить в Палм-Спрингс. В Америке живет мой друг Казимир, мы знакомы больше двадцати лет. И общались плотно, когда Танечке было всего три-четыре года. Оказалось, он живет в Палм-Спрингс. И этот человек оказался настоящим другом! Он взял все заботы о Тане на себя. Полгода Казимир с ней занимался, полностью заменил ей отца, сделал так, чтобы Таня поверила, что я ее прощу. Короче, этот человек стал нашим ангелом. Привез Таню в Москву, и здесь мы помирились. Только благодаря Казимиру я вернула свою дочь.
— Сейчас Таня уже совсем взрослая. Задумывались, какие ошибки в воспитании дочери могли привести к вашему разладу?
— Я делала все абсолютно правильно. Много работала, обеспечивала семью, но всегда была рядом с дочкой. Более того, шла на уменьшение гонораров, чтобы со мной в туры выезжали няня, дочка и муж. Я не представляла, что могу жить и работать, а моя Таня будет где-то отдельно воспитываться няньками. Уезжая на гастроли, всегда оставляла еду для Танечки. Няне нужно было только разогреть. Когда была дома, то все свое свободное время проводила с дочерью. Никогда не ездила отдыхать без нее. Отец Тани вообще не принимал участия в развитии и воспитании ребенка, а я жила жизнью Тани, каждую свободную минуту посвящала ей. Конечно, она американка, и английский язык был ее первым языком, но когда дочь проходила русскую литературу в американском колледже, я вместе с ней заново ее изучала. Узнавала, что Таня в данный момент читает, и сама брала эти книги — «Войну и мир», «Анну Каренину»… Она читала Бродского, я тоже все это учила. И когда Таня приезжала домой, обалдевала от того, что со мной можно обсуждать русскую литературу и это мне очень интересно. Я старалась быть с ней на одной волне, чтобы Таня могла задать мне вопросы, а я знала ответы.
— Как вы считаете, может ли чрезмерная родительская любовь испортить ребенка?
— Ребенка невозможно «перелюбить». Любовь к ребенку — это прежде всего умение его понимать, забота о нем. Я была очень занятой мамой, но, поверьте, уделяла Тане больше внимания, чем те мамы, которые не работали, сидели дома и при этом не знали, что их дети делают. Я знала каждый ее шаг, все ее успехи и победы.
— А как вас воспитывали?
— У меня были очень консервативные родители. Они давили на меня и абсолютно не считались с моим мнением. Мама с папой не были плохими, просто такие люди, а может, время было такое. Отец очень хотел, чтобы я играла на баяне и поступила в училище на дирижерско-хоровое отделение. Мне не хотелось этим заниматься, но я не могла перечить, потому что папа у меня был строгий, наказывал за провинности. Впрочем, если бы я была «подкаблучной» дочкой, до конца их слушалась, сидела бы сегодня никому не нужная. Но я пошла против родителей, убежала из дома, уехала в Кисловодск, затем в Ереван, а потом улетела в Америку. Когда родилась Таня, я знала, что на своего ребенка я никогда в жизни не буду давить, навязывать ему свое мнение. И я давала Тане свободу в хорошем смысле. Дочь хотела заниматься музыкой — она занималась музыкой. Хотела закончить классы по йоге, получить диплом — пожалуйста. Увлеклась рисованием — рисуй! Собралась из Лос-Анджелеса поехать в Финляндию и жить там три недели в лесу, в полной тишине — езжай. Захотела пожить в Коста-Рике — я не препятствовала. Единственная ошибка, которую я допустила, — это позволила ей полететь в Коста-Рику во второй раз. С подачи ее папочки, который сделал это против моей воли. Вот тогда Таня и начала с благословения отца курить марихуану, попала в аварию… Она доверяла ему и слушалась во всем. В общем, мой бывший муж сделал все, чтобы ее разрушить. Он и сам так жил: ничего не делал, не работал. Но, слава богу, в отличие от отца Таня — девочка очень работоспособная. Она может часами сидеть заниматься музыкой, рисовать, играть на фортепиано. Для нее это кайф и удовольствие — Таня пошла в меня.
— Что-то из опыта ваших родителей пригодилось в воспитании дочери?
— Меня бабушки учили, что первый кусок, самый лучший, надо отдать мужу. И я этому, конечно, научилась. Но я тогда не понимала: зачем это надо? Мои бабушки и прабабушки всю свою жизнь соблюдали эту традицию, но им повезло — мужья были настоящими мужчинами, обеспечивали их, заботились и помогали воспитывать детей. Я тоже все самое лучшее отдавала мужу, понимала, что ему нужно внимание, хотя он этого не заслуживал. Приезжала с тяжелых гастролей, вставала к плите, готовила ужины. Еще бабушки мне внушили, что если в браке родился ребенок, то семью надо сохранять. Пока детей нет — хоть 50 раз выходи замуж и разводись. Вот причина, почему я столько лет мучилась, живя с нелюбимым человеком, который меня унижал и оскорблял. Мне просто вбили в голову, что в семье, где растет ребенок, должны быть мама и папа. И только через 30 лет супружеской жизни я поняла, что так больше жить не могу и не хочу. Сейчас я самая счастливая — свободна и моя Таня со мной. Меня часто спрашивают в интервью: что для меня счастье? И 20, и 10, и 5 лет назад я говорила какие-то глупости. Например, тогда для меня счастьем было исполнить песню, которая становилась хитом. Или я была счастлива, когда Таня поступила в колледж. Но сейчас, пройдя такую полосу горя и разочарования, я по-настоящему поняла, что такое счастье. Это свобода и твой ребенок рядом.
— Есть такое суждение, что все талантливые, творческие люди обречены на одиночество...
— Абсолютно согласна. Не сомневаюсь, что быть успешным на сцене и успешным в семье невозможно. Какой муж согласится не видеть жену месяцами? А если его еще и раздражает твой успех, он тебя унижает… Вот быть хорошей матерью для меня легко. Я считаю, что как мать я круче, чем певица.
— Таня хочет поменять фамилию, доставшуюся от отца. Вы поддерживаете ее в этом?
— Абсолютно согласна с ней. Фамилия Плаксина говорит о том, что надо плакать. Успенская — успех. Но я дала Тане возможность подумать, сделать осознанный выбор. Она хотела взять фамилию Казимира, моего друга. Но пока окончательного решения нет.
— Вы недавно записали совместный сингл с певцом Анатолием Цоем (Выдающийся вокалист родом из Казахстана, ставший знаменитым после победы на шоу «Маска». — Прим. ред.). Кому пришла идея этого дуэта?
— У нас с Толей давно было желание спеть вместе. Я сказала ему: «Будет достойная песня — споем. Нам обоим должна песня запасть в душу». Толя согласился. И вдруг мне звонит композитор Игорь Азаров. Он в свое время вместе с поэтессой Региной Лисиц написал вечные хиты «Карусель», «Пропадаю я», «Небо». Азаров потом нашел нового автора слов — Киру Дымова. У них получился потрясающий тандем, они написали для меня песню «Еще люблю, а надо ли?». И вот неожиданно Азаров мне звонит и присылает композицию «Ты верни мне ее, Москва!», говорит, что это дуэтная песня. Толя с радостью откликнулся. Мы очень быстро сделали запись. Настоящие хиты всегда получаются с первого раза. Бывает, с песней работаю, кручу, верчу и понимаю в конце концов, что зря трачу время. С Толей было легко работать. Во-первых, он потрясающий вокалист, а во-вторых, замечательный человек, каких мало. Я такая жадная до хорошей музыки! Если песня меня зацепила, я никогда в жизни ее не пропущу. Недавно, при наличии такого богатого репертуара, я опять влюбилась в одну композицию. Ее написали для моей дочки, но Таня сказала, что она эту песню не чувствует. Я говорю: «Тогда она моя!»
— Как вы реагируете на хейт, критику?
— Меня ничто не расстраивает. Более того, меня очень трудно обидеть, потому что я знаю себе цену. Мне никто не может навязать свое мнение, если я знаю четко, что делаю. В моей жизни есть люди, которым я доверяю. Они могут мне дать совет, и я его услышу. А то, что пишут мне хейтеры, я даже не читаю. Мне жалко этих людей, потому что они себя этим разрушают. А я очень люблю людей. Никогда не смогла бы написать или сказать какую-то гадость. Я всегда говорю только о красоте, всегда поддерживаю хороших, талантливых музыкантов, людей. Никогда никого не осуждаю. Самое главное для меня — не отворачиваться от чужого горя, беды и помогать людям.
— Совершали ли вы поступки, за которые вам стыдно?
— Да кто их не совершал? Мы же все живые люди, и, конечно, ошибок было много, но благодаря этим ошибкам я стала мудрой. Я ведь с шестнадцати лет жила самостоятельно, все проблемы, которые на меня сваливались, решала сама. Есть вещи, которые мне даже стыдно вспоминать, но они были, потому что я была одна, не было рядом надежного плеча.
— Любовь, если бы не стали певицей, то кем бы могли быть?
— Шеф-поваром. Я очень люблю готовить. Мне нравится придумывать собственные блюда, подключая фантазию.
— О чем мечтаете?
— Я мечтаю, чтобы был мир на Земле. Чтобы все люди были счастливее, добрее, богаче и здоровее. Очень хочу, чтобы каждый проживал свою жизнь счастливо, ни в чем себе не отказывая, не думая о том, что надо отложить на черный день. Какой черный день? Мы живем один раз, поэтому надо жить каждый день! И я мечтаю до последнего своего дня петь, не останавливаться.
