Кира Найтли — любимица и одновременно жертва публики. Сколько бы раз ни доказывала эта британская актриса миру свои таланты, всегда найдутся недоброжелатели, с наслаждением готовые испортить ей настроение. Может, отчасти она сама в этом немного виновата?
— Кира, вы критиковали герцогиню Кэтрин за то, что она поддерживает старинную традицию демонстрировать публике новорожденного наследника престола и вышла на следующий день после родов нарядной и накрашенной. Мол, только что родившая женщина не должна так выглядеть, это обесценивает страдания прекрасной половины человечества. Говорят, герцогине Кембриджской не очень это понравилось…
— Даже если и так, во дворце сумели это пережить. Иначе вряд ли бы совсем скоро после этого наградили меня орденом Британской империи! Я и не знала, кстати, что у нас все еще империя! Приятное открытие. (Смеется.) Королева ко дню своего рождения составляет список британцев, удостоившихся за свои заслуги подобной чести. Церемония, которую проводил принц Чарльз, состоялась в декабре прошлого года. Я сильно волновалась, между прочим. И слегка опозорилась. Чарльз спросил меня, в каком фильме я сейчас снимаюсь, а я от волнения забыла название и ничего не ответила.
— Может, из-за того, что вы снимались в четырех фильмах подряд?
— Да, я была очень занята последнее время. Дело в том, что во время беременности я не работала и еще немного после рождения дочки — чуть больше года. И это было здорово и интересно. Хоть я и никогда не считала себя обуреваемой материнским инстинктом, ребенка родить хотела — пройти этот опыт считаю невероятно важным. Но в то же время я чувствовала себя без работы немного странно. Ощущение, словно твоя сущность может быть ограничена исключительно материнством. Вот я и подписалась сразу на множество проектов. Но когда наступил черед работать над последним из них — картиной о французской писательнице XX века Колетт, — я поняла, что перестаралась. (Смеется.) Ощущала себя настолько вымотанной и обессилевшей, что пришлось шесть месяцев после этих съемок отдыхать. Но, как дочь работающей матери, я знаю, насколько важно было для меня видеть, как моя мама занимается своим делом. Я хочу, чтобы моя дочка тоже знала и видела: ее мать работает и любит свою работу. Рождение собственного ребенка не должно мешать женщине строить карьеру.
— Дочка оставалась с няней, когда вы были на съемках?
— Да, и только после рождения Эди я осознала, как чудовищно дорого иметь ребенка. Я имею в виду, сколько денег стоят услуги няни. И это правильно, потому что такая работа и должна хорошо оплачиваться. Не понимаю, как выходят из положения женщины, у которых нет возможности, как у меня, работать столько, сколько захочу и когда захочу, и при этом не испытывать нужды. Не говоря уж о том, что четыре года без работы могут стать для многих серьезной проблемой в их карьере.
— Многие актрисы после рождения детей хотят сыграть в детском фильме…
— Это не про меня. По-моему, детских фильмов более чем достаточно. И зачем моей девочке непременно видеть меня в таком кино? Между прочим, некоторые диснеевские фильмы у меня дома запрещено смотреть, несмотря на мою давнюю личную и профессиональную дружбу с этой прекрасной студией. (Актриса имеет в виду свое участие в четырех частях проекта студии Disney «Пираты Карибского моря». — Прим. ред.) Например, «Золушку». Девушка ждет принца, чтобы он ее спас! Я не хочу, чтобы мой ребенок получил такой глупый месседж. Спасай себя сама! Это же очевидно! Конечно, сил отказаться от роли Феи Драже в «Щелкунчике и четырех королевствах» у меня не хватило. Да и у кого бы хватило? Снимался этот фильм почти два года. Я похожа там на безумный торт — волосы как из разноцветной сладкой ваты! (Смеется.) И вся в блестках. Эти блестки у меня дома до сих пор попадаются — от них совершенно невозможно избавиться, я четыре месяца была ими усыпана с ног до головы! Теперь в моем контракте появился новый пункт: никаких блесток. Никогда и ни при каких обстоятельствах! (Смеется.)
— Вы безусловная королева исторических костюмных картин начиная с роли в «Гордости и предубеждении» в 2005 году — за нее были впервые номинированы на «Оскар», потом «Герцогиня», «Опасный метод», «Анна Каренина», теперь вот «Колетт» — байопик о французской писательнице… Не всем нравится корсеты и кринолины носить…
— Роскошные наряды, интриги, любовные треугольники... Знаете, я много лет испытывала чувство вины из-за своей любви к таким фильмам. Потом я осознала, что именно такие картины всегда любила смотреть. Думаю, это форма защиты от реальности: кто-то бежит в мир фэнтези или научной фантастики, мой же эскапизм — историческая драма. И очень хорошо, что я наконец могу в этом честно и откровенно признаться. К тому же я не вижу современных героинь, которые были бы мне интересны. Большинство ролей, которые мне предлагают, безвкусные и оскорбительные. А в исторических драмах, напротив, находятся вдохновляющие героини. Но в последнее время наметился положительный сдвиг. Появился шанс получить сценарий, где героиню не насилуют на первых пяти страницах. (Смеется.) И все равно я собираюсь в ближайшем будущем заняться продюсированием. Чтобы увеличить количество возможностей для себя. Хотя эта поляна настолько затоптана, что найти свежий кусочек зеленой травы крайне непросто.
— И одной из таких вдохновляющих для вас героинь стала Колетт, можно сказать, основоположница битвы за свободу женщины от предрассудков и зависимости от мужчин?
— Да, она жила в «прекрасную эпоху», как называют период с 1870 года до начала Первой мировой войны — время нарушения всяческих табу и запретов. Во всяком случае во Франции. В Англии-то по-прежнему царил викторианский подход к жизни. И когда говорят о сексуальной революции, случившейся в 60-е годы прошлого века, то надо учитывать — на самом деле истоки этой самой революции зародились гораздо раньше. Перед съемками я с наслаждением прочитала романы и рассказы Колетт, которые с максимальной выгодой приписывал себе в то время ее муженек. Но ей все же удалось обрести свой голос и бесстрашно противостоять и мужу (она его, между прочим, любила), и обществу, чтобы прожить свою жизнь, как ей хотелось и казалось правильным.
— Кстати, о мужьях. Ваш супруг, похоже, посвятил себя исключительно семье после того, как его музыкальная группа распалась… (За Джеймса Райтона, солиста группы Claxons, прекратившей существование в 2014 году, Кира вышла замуж в 2013 году и родила ребенка в 2015 году. С тех пор Райтон иногда пишет музыку к фильмам. — Прим. ред.)
— Да, сейчас я — главный добытчик в семье. Но Райтон очень хороший муж и отец. И он действительно поставил свою карьеру и жизнь на «стоп», чтобы я могла сниматься. Муж присутствует на каждой съемке, каждый день и часто берет с собой дочку. Таким образом, мы не расстаемся, а он может параллельно заниматься и своей музыкой. Особенно Райтон хорош в такого рода делах, как общение с официантами и портье, у него здорово получается выяснить все самое интересное про нетуристические места и нехоженые тропы, когда мы куда-то едем путешествовать. Я не люблю бродить вместе с толпой. Он жутко милый! (Улыбается.) Ох, и зачем я так говорю? Как только мои слова появятся в печати, сразу же все пойдет кувырком — мы наверняка разведемся! (Смеется.) Райтон и я поровну делим родительские обязанности. Эди, наша дочка, похожа на баллистическую ракету. С той секунды, как она просыпается, и до того момента, когда засыпает, этот ребенок двигается со скоростью миллион миль в час. И не желает принимать помощь! Например, привожу ее в бассейн — так она не хочет, чтобы я ее держала, прямо с ума сходит. Я говорю: «Ты же еще не умеешь плавать! Утонешь». Все без толку. И Эди, кажется, уверена, что ее мать работает в трейлере. Потому что она видит меня в основном там. Может, теперь, когда меня сделали офицером ордена Британской империи, у Эди появится чуточку уважения к своей матери! (Смеется.)
— Если дочка захочет пойти по вашим стопам, отговаривать не станете?
— Я очень-очень-очень надеюсь, что этого не случится. Предпочла бы видеть ее юристом в области экологии и защиты окружающей среды или представительницей еще какой-то столь же впечатляющей профессии. Но знаю по себе: чему быть, того не миновать. Это как призыв откуда-то сверху. Услышишь его, и все, пиши пропало. Я буду очень расстроена, но не стану отговаривать. Хотя и знаю, каково это — сниматься с детства. Ведь у меня в шесть лет уже был агент. И даром, конечно, для моей психики все это не прошло. А когда пришла известность — после «Гордости и предубеждения», а потом «Пиратов Карибского моря», «Искупления», — я и вовсе заболела. Знаете, почему у меня в фильме «Реальная любовь» в некоторых сценах на голове такой не очень понятный и совсем не модный в то время картуз? Да потому что мне было 17 лет во время съемок — гормональные проблемы в самом разгаре. Выскочил огромный прыщ прямо на лбу. И скрыть его гримом или специально поставленным светом оказалось невозможно. Вот и пришлось костюмерам придумать мне этот головной убор. За что я им век буду благодарна.
— После съемок в «Пиратах Карибского моря» у вас был нервный срыв. Я так понимаю, не только от обрушившейся славы, но и из-за критики…
— Совершенно верно. В какой-то момент я почувствовала себя ничего не стоящей. Никчемной. При этом меня награждали, и фильмы пользовались успехом, и в модельном бизнесе считали красавицей. Но в то же время в прессе постоянно глумились над моей внешностью и выражали сомнения в моих актерских способностях. Стоило мне поправиться на пару килограммов, говорили, что у меня целлюлит, у такой-то молодой. Худела — значит, у меня точно анорексия и я своим видом подаю дурной пример и чуть ли не призываю невинных девиц умирать от голода. Представьте себе отличницу, которая только об одном мечтает — стать идеальной, безупречной и лучшей в своем деле. Но невозможно же одновременно слыть красавицей и уродкой, здоровой и больной, толстой и худой! Однажды я три месяца не выходила из своей квартиры. Испытала жуткую паническую атаку перед церемонией вручения премии BAFTA в 2008 году за фильм «Искупление». Вынуждена была пройти через крайне интенсивный сеанс гипноза, иначе не смогла бы там появиться. Это было очень тяжелое и одинокое время в моей жизни…
В общем, в двадцать с небольшим лет у меня появился официальный диагноз — посттравматическое стрессовое расстройство. Я целый год не могла работать и не знала, чем все закончится. Не видела света в конце тоннеля. Думала, что карьере моей конец. К счастью, меня окружила заботой и взяла в кольцо любви моя семья и очень маленькая, но верная группа друзей. Иначе лишь с помощью врачей я, скорее всего, не сумела бы справиться.
— Поделитесь секретами красоты. У вас проблемная кожа, может, чему-то полезному научите…
— Да, с кожей у меня всегда были проблемы. Как раз потому, что кожа была плохая с детства, я в свое время перепробовала все способы, средства и примочки, какие только существуют в природе. Сейчас я не злоупотребляю косметикой, стараюсь оставить свою кожу в покое насколько только это возможно. Раза три в году делаю полные косметические процедуры — маски, очищение, массаж. Но не чаще. И все равно во время каждого съемочного процесса от неизбежного грима у меня все лицо покрывается пятнами и прыщами. Приходится накладывать толстые и жирные, как пироги, маскирующие смеси. С тех пор как я родила ребенка, после тридцати лет, моя кожа стала сохнуть — в довершение ко всем «радостям». Теперь утром после увлажняющего крема пользуюсь лишь легким корректирующим карандашом, но не кладу на лицо тональный крем. Чем меньше, тем лучше — вот мой девиз. Люблю, когда лицо не спрятано под слоем косметики.
Беру тени и прямо пальцем растушевываю их вокруг глаз, чтобы открыть глаза и окончательно проснуться. Крохотный мазок бальзамом под цвет моих губ. Пожалуй, на дневной выход это все. В вечернем макияже главное для меня, чтобы глаза выглядели эффектно и выразительно, с поволокой, дымчатые были. К помаде я равнодушна. Мама всегда повторяла: «Помада нужна, когда у тебя выдался паршивый день и нужно намазать губы красным цветом назло всему свету». По-моему, так оно и есть. Недавно неважно себя чувствовала, а надо было прямо с самолета явиться на премьеру. «Вот оно — время красной помады!» — подумала я. А так обычно много-много туши, теней и подводка — сверху и снизу. То же самое касается бровей — не трогаю их без повода.
На заре актерской карьеры один гример предупредил меня: если тебе советуют выщипывать брови, беги от этого визажиста-стилиста семимильными шагами. И я с тех пор придерживаюсь этого правила. Особенно после того, как, будучи в Лос-Анджелесе, однажды прошла тамошнюю обработку своих бровей. Ту самую, после которой все брови у самых разных женщин выглядят абсолютно одинаково. Ужасно. Пропорции моего лица такие брови искажают. К счастью, они у меня отросли, и теперь я стараюсь лишь слегка к ним прикасаться. Немного с краю, под дугой чуть-чуть пинцетом выщипаю, и все. Но никогда сверху не трогаю. К выходу на красную дорожку слегка удлиняю их карандашом.
— Скажите, а кто-то из коллег помог в преодолении ваших проблем?
— Джуди Денч. Мы снимались вместе в «Гордости и предубеждении». И знаете, что мне дала Джуди? В одной большой и важной сцене она забыла свои реплики. Очень расстроилась, снова начали снимать — и снова провал. И так несколько дублей было загублено. Так вот для меня это стало невероятным открытием! Один из самых важных уроков в жизни: даже самые гениальные профессионалы могут совершать ошибки, и мир при этом не рушится.
— Недавно были праздники — Рождество, Новый год. Вы любите праздничную суету, шопинг, подарки покупать?
— Очень люблю! Обожаю украшать дом и наблюдать, как все становятся будто и правда счастливее в преддверии и предвкушении праздника. Люблю дарить подарки и смотреть на лица людей. И это здорово, что можно дарить вещи, не согласовывая заранее ничего. Сюрприз вызывает улыбку на лице у человека. Правда, многие уже знают, что я больше всего люблю дарить книги. Возможно, я себя выдала. Ну ничего, мои друзья и близкие не читают по-русски. (Смеется.)
