«Я не могу лично указывать людям, что они должны делать и как поступать. И я не вижу себя в роли политика ни в каком виде. Но моя задача как артиста — рассказывать истории и начинать вокруг них разговор», — считает актриса.
Эта актриса одновременно очень искренняя и скрытная, компанейская и предпочитающая уединение, сомневающаяся в себе и дерзкая, остроумная и склонная к меланхолии. Во время интервью — будь то тет-а-тет, по телефону или через осточертевшую многим за последнее время видеосвязь — Кейт демонстрирует весь набор вышеперечисленных свойств, присущих ее натуре. Она кажется теплой и готова показать свой дом, поговорить о вынужденной самоизоляции — с четырьмя детьми, и все на домашнем обучении, и даже признаться, что умудрилась получить на карантине травму... от бензопилы. Впрочем, какую именно травму и при каких обстоятельствах, обладательница двух «Оскаров» (за роль Кэтрин Хепберн в «Авиаторе» Мартина Скорсезе и в «Жасмине» Вуди Аллена) не уточняет. Даже когда ее спросила об этом бывший премьер-министр Австралии Джулия Гиллард. «Я в порядке. Да, вчера случился небольшой инцидент с пилой, и звучит это волнующе. Но на самом деле ничего страшного нет. За исключением небольшой царапины на голове», — ответила Кейт. На что политик посоветовала ей все-таки быть поосторожнее со своей знаменитой головой: «Никому бы не хотелось, чтобы голове Кейт Бланшетт что-то угрожало — она всем нам еще очень пригодится».
— Как вы сами думаете, что в большей степени — не считая природы, генов, Божьего дара и так далее — повлияло на формирование именно такой Кейт Бланшетт, какую мы знаем или, вернее, знаем только отчасти?
— (Улыбается.) Полагаю, все связано с детством. Ну ничего нового, верно? У нас была прекрасная дружная семья. Когда умер мой отец, мне было 10 лет. Трагедия эта неминуемо изменила нашу жизнь. Бабушка переехала к нам, чтобы помочь моей маме-учительнице заботиться о нас, детях. Мы с бабушкой часто играли в карты, она была не слишком разговорчивая, но тем не менее... В общем, уход отца, прощание с ним, все это... Как бы я ни старалась, не клялась себе принять эту ужасную преждевременную смерть, не позволить этому меня изменить, повлиять на характер, искорежить душу, времена для меня наступили тогда очень-очень мрачные и темные...
— И актерство как терапия...
— Да нет, пожалуй. Сначала я планировала стать куратором в музее, уже учась в Национальном институте драматического искусства в Сиднее. И даже провела почти год в Египте на стажировке. Свободный год, который полагается после завершения курса. Но быстро поняла, что за пять лет учебы актерскому мастерству у меня выработалась своего рода привязанность, довольно сильная, какой бывают некоторые другие привязанности, увы, куда как более вредные...
— Вы нам в прошлый раз, в самый разгар карантина, говорили, что много времени проводите в своем английском саду. Цветы цвели, пчелки трудились, у вас даже был мед, в общем, ваша жизнь в самоизоляции была неплохой... (Кейт несколько лет назад переехала с семьей в старинный особняк на окраине городка Кроуборо в Восточном Сассексе. Этот дом, по мнению одной известной британской газеты, входит в список 13 самых жутких и устрашающих домов в Англии. По слухам, одно время в нем жил сэр Артур Конан Дойл и еще много известных персонажей. Но потом особняк долго оставался заброшенным. В нем селились наркоманы и бомжи. Местные жители уверяли, что в доме обитает немало привидений, и даже показывали туристам некие смутные тени, которые им якобы удалось сфотографировать, залезая в обветшалый георгианский особняк из красного кирпича. Но в конце прошлого века дом выкупили и отреставрировали. В нем поселилась пара немолодых людей. После их смерти пришлось снова приводить особняк и землю, к нему прилагающуюся, в порядок. Поэтому местные жители были счастливы, когда узнали, что Хайвелл-хаус вновь обрел почтенных жильцов. Места там очень красивые, и неподалеку живет еще одна звезда — Кейт Уинслет со своим семейством — и немало других известных в королевстве людей. — Прим. ред.)
— Да, весной было чудесно в нашем саду. И работы в нем по-прежнему хватит на десятерых... (Улыбается.) Я знала, на что иду, когда мы решили переселиться в это место. Как и миллионам других родителей, мне пришлось помогать детям справляться с учебой на удаленке. С малышкой Эдит Вивиан (пятилетнюю девочку актриса с мужем Эндрю Аптоном удочерили в 2015 году. — Прим. ред.) я привыкла и раньше заниматься. Она у нас на домашнем обучении. Знаете, я испытываю огромное уважение к профессии преподавателя. И не только из-за того, что моя мама была учителем. Это очень трудная и тяжелая работа, что я лично теперь знаю уже на собственном опыте. Так вот, еще до всей этой истории с вирусом я планировала взять год отпуска, чтобы помочь нашему сыну Дэшиллу сдать серию важных выпускных экзаменов. Их можно было сдавать, а можно и не сдавать, ограничившись общими обязательными, которых достаточно для получения аттестата. Но в таком случае в колледж поступить невозможно. Проблема в том, что из-за карантина все отменили и я оказалась в самоизоляции с 19-летним оболтусом, которому на самом деле совершенно ничего от меня не было нужно! (Смеется.) Конечно, это несколько ошарашило и сбило меня с толку, но в нынешние времена грех на такое жаловаться. Слава богу, мы все живы и здоровы. И это самое главное.
— Кейт, в сентябре вы выступили в качестве президента жюри одного из самых престижных в мире кинофестивалей — в Венеции. Это был, кажется, первый фестиваль, который решились проводить «вживую», пускай и с соблюдением множества ограничений...
— Да, я даже на красную дорожку — как и все остальные участники фестиваля — выходила в маске. Но потом снимала ее, если рядом никого не было.
— О ваших масках и особенно о нарядах, как обычно, говорили в прессе не меньше, чем о самих фильмах, представленных в Венеции...
— Ну конечно. Я на это и рассчитывала. (Смеется.) Поэтому и выбрала для появления на открытии платье, уже мною ношенное. Я в нем в 2015 году представляла свой фильм «Кэрол» на фестивале в Лондоне. И это не прошло, разумеется, незамеченным. Мой стилист Элизабет Стюарт вместо меня в социальных сетях отписалась: «Старое — это новый шик! Кейт Бланшетт в этом году на Венецианском кинофестивале будет выходить в самых дорогих ее сердцу нарядах. Красивые вещи рассчитаны на долгую жизнь, к тому же мы все за экологию!»
— И вы правда призываете к серьезным переменам в индустрии моды? Прямо на святое покушаетесь...
— Это не я, это жизнь. Скажем, еще лет десять тому назад известные бренды лишь изредка сотрудничали с гипермаркетами одежды и аксессуаров. Теперь же это происходит постоянно. В мире производится, насколько мне известно, 100 миллиардов предметов одежды ежегодно. Тревожная цифра, не правда ли? Я часто слышу от своих же коллег: «Что такого? Это всего лишь сумочка! Я купила ее, повинуясь импульсу». Но сколько у вас рук? Сколько вам нужно этих сумочек реально? Нет, это не импульсивная покупка, это навязчивое желание...
— Таким образом вы рискуете вызвать гнев дизайнеров, подорвать их бизнес...
— Действительно, в моде работает множество невероятно талантливых художников. И всегда приятно носить последние новинки, рожденные их талантом и фантазией. Хочется им помогать, но как совместить одно с другим — наслаждаться их искусством и справедливо поступать по отношению к нашей планете? У меня нет ответа. Но многие модные дома уже участвуют в реализации идеи экологичности и рациональности... Хотя развернуть бизнес-модель в другом направлении невозможно за 24 часа... Я говорила об этом с мистером Армани, своим другом, и Сарой Бертон (она возглавляет Дом Александра Маккуина после его гибели), как, например, создавать коллекции одежды из использованных ранее вещей и материалов. Конечно, Голливуд получает массу пиара благодаря модной индустрии. Но нельзя же продолжать и дальше гробить природу, воздух...
— И все-таки интересно, как вы выбираете наряд для появления на красной дорожке? Ведь надо помнить все, что у вас висит в ваших гардеробных комнатах в разных домах по всему миру...
— Да, вы правы. Красивые вещи у меня собраны в специальных музейных коробках в хранилище в Сиднее. Конечно, я могу позвонить и попросить, чтобы мое платье отправили самолетом через полмира. Но не вижу в этом необходимости и смысла. Поэтому уж как-то обхожусь тем, что есть на чердаке моего дома в Англии. К тому же отличный способ вспомнить старину, прошлое и очистить все от паутины! (Смеется.) Например, недавно я наткнулась на свадебное платье своей мамы — оно оказалось здесь. Я помню, как давным-давно она мне его показала первый раз и я тогда впервые в жизни оценила качество ткани и швейного мастерства...
— Вот было бы здорово, если бы вы открыли новый модный тренд для актрис — появляться на красных дорожках в своих (или маминых) свадебных платьях...
— О да! (Смеется.) Столько сразу воспоминаний, теней из прошлого встает рядом... Например, я бы очень хотела носить свое пальто, которое я купила на свадьбу. Потратила на него последние сбережения. И оставила у друзей Эндрю, моего мужа, когда мы отправились в свадебное путешествие. Вернувшись, хотела его забрать. Но друзья решили, что это вещь кого-то из их детей, и отдали пальто на благотворительную распродажу. Мое сердце было разбито, правда. Я так мечтала носить его всю свою жизнь...
— Год этот выдался для вас как для актрисы и продюсера очень ярким, несмотря на все происходящее в мире. У вас вышли два коротких, но очень заметных сериала — «Миссис Америка» и «Без гражданства». И в последнем вы снова играете совершенно несимпатичную по убеждениям героиню.
— Эта история посвящена проблеме иммиграции в Австралии и в мире в целом. Она об иммигрантах и тех испытаниях, иногда совершенно чудовищных, которые им приходится переживать. Сериал основан на реальной истории женщины, которую беззаконно поместили в один из страшных австралийских центров для иммигрантов по причине существования в Австралии абсолютно драконовских законов.
— Эта работа позволила вам проявить себя в политической сфере, а не только в социальной...
— Как те несколько минут, которые позволяют человеку, вышедшему на трибуну перед огромной аудиторией, обратить внимание людей на важную проблему. Моя задача как артиста — рассказывать истории и начинать вокруг них разговор, дискуссию. Меня лично привлекла в этом проекте тема трансформации национального характера. Я отлично помню, какими австралийцы были открытыми и как выражали огромную симпатию к чужестранцам, вынужденным покинуть свои родные места... Но с некоторых пор все сломалось и пошло совсем не в том направлении...
— Скажите, что бы вас могло порадовать сейчас больше всего, если отвлечься от всех проблем?
— Я выросла у океана, и я обожаю плавать. На днях мы ходили с детьми на серфинг. Что-то необыкновенное испытываешь во время этого занятия... Оживляющее, бодрящее, очищающее, вселяющее надежду... И еще деревья. Конечно, в Англии не такой океан, как в Австралии, но зато с деревьями здесь все в порядке. Можно часами идти по лесу. Идти и идти, пока все проблемы не останутся где-то далеко позади...
