«Если между твоим бывшим и твоим нынешним нет конфликта — это заслуга мужчин. Я сама могла бы быть сколь угодно адекватной, желать дружеского общения и отсутствия конфликтов, чтобы ребенок не страдал. Но если бы на том конце провода был человек неадекватный, ничего бы не получилось», — говорит Катерина Шпица.
— Катерина, вся страна смотрит «Полярный» на ТНТ. Рейтинги у него высокие, хороший получился сериал, и компания подобралась прекрасная: вы, Иван Охлобыстин, Игорь Жижикин. И Михаил Пореченков, с которым у вас уже давние любовные отношения в кино сложились.
— Да. Впервые мы встретились на съемочной площадке и сыграли пару семь лет назад в «Поддубном». Мне с первых минут отлично с ним работалось. Миша, как мне кажется, со всеми партнерами может наладить контакт, он внимателен, вежлив, а еще у него классное чувство юмора. И вот годы спустя мы снова бесконечно хохотали между дублями, а иногда и во время, на съемках «Полярного». Прямо как дети, которым палец показать — и на ха-ха пробивает. Как-то вечером в экспедиции в номере у Миши собрались я, Миша и Игорь Жижикин. Решили ужин туда заказать, потому что в кафе в тот вечер что-то праздновали большой толпой и спокойно поесть нам бы не дали, «разобрали» бы на фото. И пока мы ждали заказ, хохмили на тему, что могут делать в одном гостиничном номере двое видных мужчин и привлекательная девушка. А мы спортивными лайфхаками обменивались! Миша достал свое дорожное спортивное снаряжение, я принесла свое, в планке на спор стояли и так далее.
— По сценарию ваших с Пореченковым героев связывают нежные чувства. У вас есть какие-то приемы, как играть любовь?
— Никаких специальных технических приемов у меня нет. Я отталкиваюсь от партнера. У меня всегда в любовных сценах все идет через проживание, а не через изображение. Я, как и героиня, в этот момент люблю героя. По-другому не представляю, как играть. Но как только звучит: «Стоп! Снято!» — я моментально выключаюсь. И не переношу эмоции на реального человека. Вообще, не смотрю на любовные сцены как на что-то особенное. Это, может, самое легкое и приятное из того, что приходится проживать перед камерой.
— Основная часть съемок «Полярного» проходила в Кировске Мурманской области. Жизнь в экспедициях — особая история. Происходило что-то интересное?
— Конечно. У каждого города свое лицо, достопримечательности и возможности, которые надо использовать! Однажды мы с Мишей, чтоб не терять драгоценного времени, перед ночной сменой взяли и рванули на несколько часов на горнолыжный курорт Большой Вудъявр, что рядом с Кировском. Ветерок был довольно колючий, но нам это не помешало. У меня не было с собой лыжной маски, и Миша мне ее подарил.
Очень трогательная забота. Правда, не оказалось в наличии подходящего размера, взяли, так сказать, на вырост. Миша спросил: «Батя твой катается на лыжах?» — «Катается». — «Ну, сейчас бери, чтоб лицо не обветрилось, а потом бате отдашь». Не отдала. (Смеется.) Она у меня так хорошо прижилась, даже не смущает, что велика, я сама в ней катаюсь и Мишу вспоминаю… Экспедиция была замечательная. По вечерам после смены мы обычно уютно сиживали за ужином в том кафе на первом этаже гостиницы, общались. К слову, о кухне: там готовят потрясающие стейки из оленины с брусничным соусом! Забыть не могу, как это было вкусно! С детства обожаю такую еду — оленину, куропаток, другую дичь. В Инте, где я жила до тринадцати лет, такие блюда не в диковинку.
— То есть жизнь маленького северного городка, такого, как в сериале, вам знакома?
— Очень хорошо. И все северные друзья, кто смотрит сериал, просто в восторге, говорят: «Узнаем нашу молодость…» Жили мы там прекрасно. Зимой часто наблюдали северное сияние. Такая перемешанная пылающая радуга, разбрызганная по черному небосводу. Красиво — дух захватывало! В Инте зимой был короткий световой день, но круглосуточно темного неба я не помню. Зато летом в период полярного дня солнце не садилось. Родители, когда я была маленькая, завешивали одеялами окна, чтоб я нормально спала. Мы много времени проводили на природе. В лес с родителями и нашими друзьями ездили, строили снежные лабиринты, варили вкуснейший суп с мясом и картошкой на костре. Осенью родители собирали грибы, морошку, бруснику, клюкву. У нас морозилка была полна этими запасами.
— Артисты, занятые в сериале, жаловались, что работать приходилось в экстремальных условиях: температура опускалась до минус двадцати пяти. Наверное, вам и это привычно?
— Ха! Для меня это совершенно не экстремально. Я в Инте иногда и в минус сорок в школу ездила, когда была постарше. Главное, чтоб транспорт ходил! Чаще всего при температуре ниже тридцати для начальных классов занятия в школе отменяли. Это было счастье. Дети в школу не шли, зато толпами высыпали на горку. (Улыбается.) Развлечений у нас, как может показаться, было немного. Одна центральная улица, парк на острове с неработающими аттракционами, детская библиотека, бассейн, один Дом культуры, он же кинотеатр, одна художественная школа… С одной стороны, вроде маловато, с другой — стимулировало развитие фантазии, потому что мы создавали на улице сказочные миры, передавали игровую приставку из рук в руки, радовались импортным шоколадкам как чуду света. И в маленьком городке все друг друга знают, там спокойно.
— Наверное, двери не закрывали?
— Нет, двери мы закрывали. Я помню, как бежала из школы на автобус, упала и не заметила, как из кармана выпали ключи. Я же аккуратная и ответственная: у меня был брелок — крохотная записная книжечка в пластиковом футлярчике, я в ней написала адрес, наш номер телефона. Хорошо, я додумалась папе об этой детали сказать! Он поменял замок… Преступность все же в городе была, как и в любом другом. Моя мама работала тогда уголовным адвокатом и знает об этом все.
Очень забавные воспоминания о морозах. Руки прячешь в варежки и в карманы пихаешь — там потом дыры получались, и подол пуховика становился Бермудским треугольником для проездных. Досадно было найти старый, уже купив новый. (Улыбается.) Колготки капроновые у женщин на коленях забавно сморщивались гармошкой от мороза. На Севере в новогоднюю ночь ведь тоже хотелось быть красивыми. Храбрились, не надевали триста одежек. Смелые северные девушки.
— Дети с Севера обычно мечтают о юге…
— У меня в жизни было много юга. Я уезжала к бабушке и дедушке на Украину, в село Стецовка. И это было счастье. Пока ходила в детский сад, меня вообще отправляли туда чуть ли не с апреля по сентябрь. Мама, конечно, переживала из-за разлуки, но понимала, что тот климат для меня лучше. Главное — отсутствие мошки и комаров. Я на них сильно реагировала, у меня в детстве был атопический дерматит. В деревне на Украине жилось здорово. Только сейчас я не понимаю, почему я не ездила в детские лагеря... Ведь устраивались коллективные поездки для семей шахтеров в хорошие места. Я училась на отлично, но ни разу за всю жизнь не съездила ни в «Артек», ни в «Орленок». Теперь немного жалею об этом. А тогда хотелось не в лагерь, а абсолютной свободы. Я с детства больше лидер и спортсмен-одиночник, чем командный игрок.
— Вы можете описать какой-нибудь деревенский день?
— Просыпаешься, встаешь, умываешься. Хочешь — в умывальнике, который в доме установлен, хочешь — в уличном. Там солнце уже глаза слепит и коты о ноги трутся, пока зубы чистишь. Маленькая, я очень рано вставала. Бабушка просыпалась в половине шестого утра, чтобы готовить еду домашней скотине. Лет до четырех-пяти я спала с ней, и как только бабушка вставала тихонько с кровати, я неизменно вскидывалась: «Ты куда?» И шла вместе с ней в самую рань, «по?раться», что с украинского можно перевести как «вести домашнее хозяйство».
Нужно было курам дать корм, уткам и гусям, воды всем налить, поросятам в помои высевки замешать. Я помогала… У дедушки был такой секатор, деревянное древко с металлической незавершенной восьмеркой на конце. Помню хлюпающий звук от этого секатора, когда в ведре для свиней вареные «лушпайки», то есть картофельные очистки, рубили. И чавкающий звук, когда хрюшки своими пятаками это все разгребали.
Когда скотина была накормлена, бабушка готовила еду для нас с дедом в сенях времянки. На летней кухне бабушка готовить не любила из-за ос и полчищ мух. Но иногда летняя кухня функционировала: когда свинью резали и кипятили много воды в чанах, варили мясо, коптили сало, мыли кишки свиные. Я никак не понимала, когда была маленькой, зачем мыть свиные кишки, это же так ужасно пахнет, просто отвратительно. А потом их набивали мясом, и получалась вкусная колбаса. О чудо! (Смеется.)
Вся наша дневная жизнь протекала во времянке. Мы там завтракали, обедали и ужинали, дедушка дремал после обеда на железной кровати под старыми фото времен их с бабушкой молодости, я к нему всегда приставала, чтоб побороться. В сенях во времянке стоял разделочный стол, и я там после еды мыла посуду. И там же была газовая плита с баллоном. На этой плите я пекла блины и лет в десять сварила свой первый суп. А за порогом всегда сидели наши животные — пес и кошка. Бабушка их называла запорожцами. «Ну что, запорожци, йисты хочетэ?» То есть: «Что, запорожцы, есть хотите?» Смешные! И всегда из сеней вкусно пахло по утрам: бабушка делала фантастические сырники из домашнего творога, оладьи, варила вареники с вишней или жарила омлет из яиц, которые я только что из-под курицы забрала…
А ночевали мы в большом доме, его называли хатой. Туда не разрешалось заходить с грязными ногами, и там стоял телевизор — святая святых. Мы с бабушкой смотрели мексиканские сериалы, по которым я выучила украинский язык, «Поле чудес» и «Что? Где? Когда?». У бабушки было правило: первые три дня я в гостях, а дальше помогаю по хозяйству. Я пропалывала огород, собирала колорадских жуков, по субботам делала генеральную уборку. Мыла весь большой дом, красила забор, собирала ягоды с кустов, резала и сушила яблоки, раскладывая на шифере крыши... Да много чего делала. Я рада, что приучена к физическому труду.
— А бабушка с дедушкой живы?
— Бабушка давно уже умерла, а дедушка жив, сейчас в Киеве живет. Но мне запрещено въезжать на Украину. А он уже очень старенький — не может поехать ко мне. У меня много родни в Киеве, но я ни с кем не могу пока увидеться. Кто-то из них, может, выедет в Москву, тогда повстречаемся. Мама с папой туда ездили недавно. Привезли оттуда маленькие кавунчики — арбузики. Вкусные, очень сладкие…
— А бабушка застала ваши актерские успехи?
— К сожалению, нет. Бабушка впала в кому за несколько дней до того, как меня познакомили с Юнгвальд-Хилькевичем. Я помню, как 4 марта, в день рождения моей мамы, я шла по Кутузовскому проспекту в сторону театра Куклачева, где Георгий Эмильевич работал сценографом. Был солнечный день, я разговаривала с мамой по телефону, а она плакала, потому что врачи сказали: приезжайте прощаться, скорее всего, уже ничего сделать нельзя, бабушка вскоре умрет. Они с дедушкой случайно отравились бытовым газом, утечка у них случилась…
Вообще, страшная история. Родители съездили отметить бабушкин юбилей, 31 января ей исполнилось 70 лет. Собралась вся большая семья, только я не поехала из-за зимней сессии. Они отпраздновали, уехали, а через несколько дней случилась беда. Жертв могло бы быть намного больше… Какое-то время бабушка оставалась в сознании, потом у нее случился инсульт. А дедушка выжил, и к нему даже ясность ума вернулась, хотя прогнозы были плохие. Думаю, если бы бабушка дожила и увидела меня на экране, она бы мной гордилась… А дед и гордится. Он сам очень артистичный. Дед Василий и на гармони играл в молодости, и картины писал, и вообще был очень видным и красивым мужчиной.
— С кем сейчас вы ближе всего, с кем вам проще всего общаться — с коллегами или с близкими? С мамой, с отцом, с вашим сыном Германом, с вашим женихом?
— Самый легкий человек в моей жизни — это мой жених. Вот уже скоро два года, как мы вместе, и за это время не случилось ни одной крупной ссоры. Нам с Русланом нечего делить. У него все в порядке с самооценкой, у меня все в порядке с самооценкой, у него есть свое дело, мне тоже есть чем заняться. И ни у кого нет времени ерунду всякую в голове прокручивать. Наверное, поэтому нам очень комфортно вместе.
— Вы как-то признались, что вы большая спорщица.
— Я в детстве была очень упрямой и постоянно спорила. В принципе, я и сейчас такая же, хотя и пытаюсь расслабиться. Внушаю себе: если на мою жизнь конкретно это никак не влияет, то зачем мне переубеждать человека? В личных отношениях, в дружеских я крайне редко спорю. А вот в работе — да, бывает. Я с пеной у рта могу доказывать свою позицию. И мне грустно, что честно высказанная мысль людей раздражает. В социуме ценится дипломатия, хитрость. Но как же здорово мы бы жили, если бы все говорили то, что думают на самом деле, и поступали бы по совести…
В детстве за мое правдорубство меня многие сверстники не любили. Моя троюродная сестра мне иногда припоминает: «Ты с детства всех любила строить». — «Но я же дело говорила!» — «Да, но никто этого не любит». Как бы вот так научиться, чтобы и мысль свою доносить до людей, и чтобы они это спокойно воспринимали? Наверное, такого не бывает. В любом случае самые стрессовые для меня ситуации — на работе, когда надо сделать быстро, а я хочу качественнее, чем возможно при таких условиях.
— Такое ощущение, что у вас постоянно таймер тикает: как успеть, как не опоздать, миллион дел, и их становится только больше.
— Больше всего человек устает от обязательств, которые не надо было брать на себя. Это касается даже, казалось бы, простого поста в «Инстаграме*», который ты пообещал сделать. От виртуальной реальности устаешь до тошноты, порой хуже, чем от тяжелой работы. Я стараюсь не делать то, что не от души, не вымучивать. Но мне кажется, что я многовато на себя беру.
— У вас действительно нечеловеческие нагрузки. Вы везде! Мероприятия одно за одним, съемки, ребенок, озвучание, благотворительные дела, фестивали. Напряжение как у спортсмена, у которого каждый день олимпиада какая-то.
— Да нет, я умею расслабляться. Дома я засыпаю довольно быстро и отдыхаю хорошо. Мне такие сны иногда снятся! Очень интересные и живописные. Я их записываю.
— Сон — прекрасный отдых, а как вы еще расслабляетесь?
— Десять дней летом были с Германом в Турции. Руслан с нами не поехал, работал… Это был настоящий, полноценный отдых-отдых. Мы нашли восхитительный отель. Герман на свою радость ел мороженое каждый день, ходил в хороший детский клуб, где даже «подвлюбился» в воспитательницу. Летел туда на всех парах при первой возможности.
— Герман похож на вас по характеру?
— Мне кажется, не очень. Он гораздо спокойнее, и у него нет моего упрямства. Он хитрюличка. Хитропопие — так я его в шутку иногда называю. И он очень предприимчивый. Недавно мы гуляли на Никольской, и он меня спросил: «Мам, а зачем тут голуби?» Я говорю: «Эти люди хотят заработать, поэтому они принесли сюда голубей, чтобы всучить их какому-нибудь проходящему туристу, а потом взять с него за это денежку. То есть люди с голубями фотографируются и платят за это». Герман и говорит: «Угу, а вот бы тебе тоже деньги платили, когда с тобой на улице фотографируются». Это, вообще, в принципе очень справедливо. (Смеется.)
А недавно они ехали с моей мамой в школу, и вдруг Герман заявил: «Вот, я буду учиться здесь» — и показывает на пищевой институт. Мама спрашивает: «Почему пищевой?» — «Хочу научиться делать еду и ее продавать». Семь лет человеку. Но логика тут очевидна: мы постоянно с ним в кафе, он уже разбирается в ценниках и видит прекрасно, сколько я ему даю на карманные расходы и сколько стоит пирожное. Если у него предпринимательский склад ума — слава богу, это хорошо. Потому что я совершенно не предприниматель. И я рада, что у меня растет такой мужчина.
— Он вам помогает по дому?
— Ну, его можно попросить что-то сделать. И есть правила, которые я ему прививаю: поел — отнеси тарелку и поставь в мойку. А станет Герман постарше, научу ополаскивать и сразу в посудомойку складывать. То есть пусть делает то, что ему по силам: игрушки прибрать, чтобы они у него не валялись по квартире, вещи сложить. Идет в душ — надо сразу свои грязные вещи рассортировать и сложить в корзину. А так обязательств у него пока по дому нет. Мусор мы сами в основном прихватываем, потому что пакеты большие, а баки очень высокие. Если чем-то можно сына напрячь, я его, конечно, напрягаю — что-то донести. Даже если мне это не нужно, я все равно говорю: «Сынок, помоги, пожалуйста». Иногда он видит, что я какую-то ерунду ему даю легкую, спрашивает: «Мама, а ты что, сама не можешь?» Я объясняю: «Ну я могла бы, конечно, но мне приятно, что ты мне помогаешь».
— Скажите, а как изменилась ваша и его жизнь с 1 сентября, когда сын пошел в первый класс?
— Я пока не понимаю. Но он тут мне сказал: «Мама, пока я не пошел в первый класс и пока мне не поставили пластинку на зубы, моя жизнь была намного легче». Он стоически выдерживает все медицинские манипуляции. Ему можно объяснить, уговорить: «Герман, давай лучше мы сделаем это сейчас, чем потом ходить с кривыми зубами». При случае я ему обязательно говорю: «А я обращаю внимание на то, как мужчина выглядит, как пахнет, ухоженные или неухоженные у него ногти, как он подстрижен». Герман очень любит на себя смотреть после свежесделанной стрижки. Приучается к чистоплотности, к уважению к себе и к другим людям, насколько это возможно в его возрасте.
— Скажите, а кто у него главный мужчина в жизни?
— Конечно, Костя, его отец. У сына очень хорошие отношения и с моим женихом Русланом, но отца никто не заменит. Они много времени проводят вместе. Мы и в школу его 1 сентября отводили толпой. Я, мои мама с папой, Костина мама с Костиным братом родным (они специально приехали). Руслан, как фотограф, снимал и нас, и весь класс Германа.
— Вы очень умная женщина, раз так устроили свою жизнь, что нет никаких конфликтов между вашим прошлым и нынешним мужчиной! Я думаю, что это от вас зависит исключительно.
— А я думаю, что это большая заслуга мужчин. Я сама могла бы быть сколь угодно адекватной, желать дружеского общения и отсутствия конфликтов, чтобы ребенок не страдал. Но если бы на том конце провода был человек неадекватный, ничего бы не получилось. Допускаю, что у Кости и Руслана могут быть негативные ощущения, но меня ими никто не нагружает, справляются сами. Все заинтересованы в том, чтобы рос настолько счастливый ребенок, насколько это возможно при расставшихся родителях. Конечно, намного сложнее вырастить счастливого человека, если родители не живут вместе. Но мы стараемся.
— Герман вам признается в любви?
— Конечно. Только иногда «мама, я тебя люблю» значит «мама, мне от тебя что-то надо». А иногда «мама, я тебя люблю» значит просто «я тебя люблю». И это надо сечь. Я с Германом не хитрила никогда, не обманывала его. Даже метод отвлечь, если у ребенка началась истерика, я прекратила использовать рано. Когда он чуть подрос, старалась не отвлекать, а объяснять.
— А он гордится тем, что его мама — известная актриса?
— Была однажды такая ситуация, когда вдруг ни с того ни с сего он мне сказал: «Мама, а давай ты пойдешь со мной на детскую площадку». Я говорю: «А зачем?» — «Ну, ты придешь, тебя увидят, и тогда со мной все будут дружить». Но я это пресекла на корню. Объяснила, что настоящие друзья будут любить его за то, каков он сам, а не за то, кто его мама.
— Вы говорили, что он «подвлюбился» в отпуске. А до этого были прецеденты? Может, в детском саду у него какие-то были невесты?
— Я помню, в моем детстве мы все в детском саду женились. А у Германа в садике это было не очень распространено. Как-то девочка, с которой он играл, сказала: «Не буду за тебя замуж выходить». А Герман ответил: «Я и не собирался на тебе жениться». Но это был единичный случай.
— Сын учится в особенной школе?
— Нет, как я и хотела — в государственной школе с языковой направленностью. Я понимаю, что, какая бы ни была школа, все равно понадобятся репетиторы в старших классах. Мне важно, чтобы в школе был более или менее ровный контингент, а у нас район хороший, школа относительно близко, двенадцать минут на машине. В теплое время года можно прогуляться или доехать на самокате. Я много раз ставила Германа на самокат и везла. Очень удобно.
— Думаю, ваши поклонники были рады видеть вас утром на самокате. Вы уже при параде, с макияжем?
— Нет, конечно. Но меня это не смущает. И вообще, я не очень люблю, если меня отвлекают, когда я общаюсь с Германом. Недавно были в кафе, я только принесла ему еду, и тут подходит молодой парнишка и просит сфотографироваться. Говорю: «Да, пожалуйста, но только не тогда, когда я ем с ребенком». И сколько там сидели, он ждал. Его не было видно, сидел «в засаде», видимо. (Улыбается.)
А когда закончили, он откуда ни возьмись появился, и я с ним с радостью сфотографировалась. Ну, значит, действительно хотел. Он-то, понятно, молодой, мог не сообразить. Но если взрослые люди на полном серьезе подходят к знаменитости в тот момент, когда она сидит с ложкой во рту, мне кажется, это бестактно. Еще есть такой феномен: люди думают, что если ты из телевизора, то можно в пятидесяти сантиметрах разговаривать о тебе в третьем лице, как будто у тебя нет ни ушей, ни глаз…
— Скажите, а вам когда-то хотелось исчезнуть и побыть без интернета, без связи, без мероприятий и узнаваний? Не то чтобы попасть на необитаемый остров, но хотя бы уединиться в домике в лесу?
— Так это же можно всегда себе устроить. У меня такое бывало. Я предупреждаю, что уехала, и, даже если мне пишут, не отвечаю ни на письма, ни на звонки.
— А с кем вы уезжаете?
— Люблю уехать куда-то с Русланом. Но не скрою, что порой самый хороший отдых для меня — в одиночестве. Когда крайняя степень усталости, только так можно быстро прийти в себя. Я люблю быть одна!
Благодарим отель Crowne Plaza Moscow - World Trade Centr за помощь в организации съемки
