Актриса, певица, икона стиля, героиня войны — трудно дать характеристику легендарной Марлен Дитрих. Она любила эпатажно одеваться и задавала тон в моде. То, что она осмеливалась появляться на сцене в мужской одежде, поначалу многих шокировало. Сегодня сценические костюмы и повседневные наряды Марлен Дитрих находятся в берлинском Музее кино и телевидения: три тысячи костюмов и четыреста шляп!
Ее образ, тщательно продуманный, сыграл главную роль в ее невероятном успехе. «Венера Марленская» — так назвал Дитрих один из ее поклонников, известный критик и британский издатель лорд Бивербрук. И добавил, что актриса — «более значительное произведение искусства, чем Венера Милосская». Ее образ был сотворен не из мрамора, а из света — игры света с тенью, ставшей возможной благодаря изобретению кинокамеры. Ни одна голливудская дива ни до, ни после не воплощала собой эротизм и чувственность в столь чистом виде, обозначив современные идеалы красоты точно так же, как образ Венеры Милосской символизировал представление о женской красоте своего времени. Сочетание голливудской рекламной машинерии и отточенного до совершенства мастерства Дитрих в создании иллюзии отлично сработало — сначала ее воспринимали как загадочную женщину, потом как миф, и в конце концов она стала легендой...
Мария Магдалена Дитрих родилась в Берлине 27 декабря 1901 года, в начале ХХ века, став одним из его безусловных символов. Дома ее звали Лени или Лена, так родился псевдоним: Дитрих соединила два своих имени и получилось «Марлен». Мать Вильгельмина Элизабет Йозефина была родом из богатой берлинской семьи, отец, Луис Эрих Отто Дитрих, — военный, офицер полиции. Он рано умер, и мать вышла замуж за его лучшего друга, тоже офицера из аристократического семейства, но и он умер через несколько лет после свадьбы от ран, полученных на Первой мировой войне. Марлен получила классическое образование — у нее была гувернантка, девочка в совершенстве знала французский язык, разбиралась в поэзии, сама сочиняла неплохие стихи. В музыкальной школе училась играть на скрипке и весьма преуспела, собралась поступать в консерваторию и сделать музыкальную карьеру. К сожалению, травма запястья эти планы разрушила. Но хорошее образование было всегда очень заметно в выступлениях Дитрих — и на сцене, и перед камерой. Безупречную дикцию, слух и тембр нельзя было скрыть за провокативными ролями и эротическими образами.
Была никем до встречи с режиссером
Марлен поступила в знаменитую театральную школу Макса Рейнхардта в Берлине и вскоре стала играть в спектаклях, выступать в кабаре и сниматься в маленьких ролях на старейшей киностудии в Европе «Бабельсберг». В послевоенной Германии в 20-е годы прошлого века наступило время бунтарей и творческих экспериментов в культуре: грянула сексуальная революция, на сцене появились женщины в экстравагантных нарядах или даже обнаженные, процветали кабаре, где зачастую выступали театральные актеры. Дитрих уже тогда умела привлечь внимание — щеголяла по городу в мужском костюме с накидкой из выкрашенных в красный цвет лисьих шкурок и с моноклем, сопровождаемая группой верных и преданных поклонников.
Но сама она говорила, что была никем до встречи с Джозефом фон Штернбергом, сделавшим себе имя в Голливуде и живущим в Америке. Талантливый и успешный немецкий режиссер стал одним из немногих, кто сумел без ущерба для себя адаптироваться к переходу немого кино на звуковые рельсы. Он приехал в Берлин в поисках актрисы на роль в двух версиях (на английском и немецком языках) своего фильма «Голубой ангел» — о бездушной и коварной артистке берлинского кабаре Лоле. Увидев Марлен, Штернберг свои поиски прекратил. И принялся филигранно, как Пигмалион, лепить из нее свою Галатею. Придумал образ, ставший фирменным, — брови, выщипанные и нарисованные в виде арки тонким карандашом, высветленные волосы, «впавшие» с помощью макияжа скулы. И серебристая линия, нарисованная посередине носа, уменьшающая его ширину. Виртуозное владение Штернбергом светотехникой довершило остальное — и на свет появилось «лицо Дитрих». На месте женщины, которую друзья описывали как предельно земную, с простецким чувством юмора, хозяйственную (обожала готовить бульоны, все блюда из любимой капусты), возникла сирена, коварная соблазнительница, женщина-вамп, холеная и гламурная хищница. Но, искусно исчезнув для публики, Марлен Дитрих осталась неутомимой хозяйкой — она не изменилась для своих родственников, друзей, возлюбленных. И в своих домах, и в роскошных гостиничных апартаментах Парижа и Лондона могла устроить настоящую полевую кухню и бесперебойно снабжать бульоном, картофельным салатом и капустной солянкой всех, кто в этом, по ее мнению, нуждался.
Любовь с первой встречи
Помимо «лепки» образа, фон Штернберг стремился сделать из Марлен настоящую кинозвезду. Его требования многим казались слишком суровыми и завышенными. Но только не самой актрисе. Она сразу же стала верным союзником режиссера, никогда не капризничала и не жаловалась. «Ее поведение на площадке отличалось необыкновенной выдержкой. Все внимание сконцентрировано на моих указаниях от первой до последней минуты. Никто не мог бы сравниться с ней в готовности подчиняться и исполнять, до тех пор пока я, ее мастер, не выкажу одобрения. Она вела себя так, словно была моей служанкой. Заметив, что мне нужен карандаш, вскакивала и мчалась за ним. Ни малейшего намека на сопротивление моей власти над своей игрой», — вспоминал Штернберг.
Фильм «Голубой ангел» стал бестселлером по обе стороны океана. А режиссер, влюбленный в Дитрих с первой же встречи и так и не сумевший ее разлюбить до конца своих дней, уговорил Марлен уехать с ним в Голливуд. Он убедил студию Paramount предложить Дитрих контракт и главную роль в его следующем фильме. Правда, Марлен пришла в ярость, когда он велел ей принять решение в течение пяти минут, но вскоре уже пересекла океан и стала сниматься у Штернберга в «Марокко» — первом голливудском фильме актрисы. Партнером Марлен был Гэри Купер, немедленно потерявший от нее голову. Картина спасла студию от грозящего ей банкротства, а немка Дитрих стала столь же выгодным приобретением, как звезда-иностранка Грета Гарбо, приносившая большие деньги студии MGM. Хитрый фон Штернберг и рассчитывал именно на это, когда убеждал студийных боссов пригласить абсолютно неизвестную актрису в Голливуд. В 1936 году Марлен стала самой высокооплачиваемой звездой Голливуда — продюсер Дэвид Селзник заплатил ей 200 тысяч долларов за роль в фильме «Сады Аллаха».
В отличие от Греты Гарбо, избравшей образ затворницы, Дитрих подходила к публичности со свойственной ей практичностью и использовала успех по максимуму. Фон Штернберг так описывал этот триумф: «Мужчины готовы были бросить к ее ногам свои состояния. Знаменитости соревновались друг с другом за право сфотографироваться с ней. Самые известные актеры стремились стать ее партнерами. Продюсеры и режиссеры не могли дождаться, когда появится возможность заполучить ее в свои проекты. Ее ближайшее окружение включало выдающихся писателей и деятелей культуры своего времени. Герцоги и генералы, даже главы стран мечтали украсить ею свои приемы. Один журналист, чьи цитаты присутствуют во всех посвященных ей книгах, не только выражал восхищение ее красотой, но и сравнивал ее ум с мозгами Наполеона, Цезаря, Муссолини и Ленина. Но на их совместной работе ее слава никак не отражалась. Здесь присутствовал строгий холодный критик каждого ее движения: «Поверни голову чуть вправо, чуть влево, расправь плечи, смотри на эту лампу так, как будто не сможешь больше без нее жить...» А она часами стояла на одном месте, замерев, пока я не выставлял свет так, как нужно».
В Голливуде фон Штернберг снял Дитрих в шести фильмах: «Марокко», «Обесчещенная», «Шанхайский экспресс», «Белокурая Венера» , «Распутная императрица»... «Дьявол — это женщина» стал последним. Режиссер не смог больше терпеть бурную личную жизнь своей музы и Галатеи, оставаясь лишь творцом ее триумфальной звездной карьеры. По словам Дитрих, без него, своего «духовного отца, критика, инструктора», она чувствовала себя как корабль после бури — без руля и без ветрил. И действительно, она уже никогда не будет так необыкновенна хороша, как в фильмах фон Штернберга. Даже в картинах таких выдающихся режиссеров, как Билли Уайлдер, Эрнст Любич, Альфред Хичкок, Орсон Уэллс, Стэнли Крамер, Фриц Ланг... Но Дитрих все равно останется звездой — в отличие от фон Штернберга, ее породившего. Потеряв надежду стать главным мужчиной в жизни актрисы, он надолго исчезнет из кино, а когда вернется, уже никогда не будет прежним всемогущим и обреченным на успех мастером.
Иск за соблазнение мужа
Отправившись покорять Голливуд, Дитрих оставила в Берлине мужа и маленькую дочку Марию. С Рудольфом Зибером она познакомилась на съемках ничем не примечательной немецкой картины, где играла в эпизоде, а он был помощником режиссера. Марлен выскочила замуж в 21 год и поначалу была примерной немецкой домохозяйкой. Но это продолжалось недолго. Вскоре после переезда в Голливуд ей помогли оформить документы для мужа и ребенка. Все произошло стремительно еще и потому, что воссоединение семьи должно было заглушить скандал — жена фон Штернберга (хотя они уже давно не жили вместе) подала на Дитрих в суд за «отчуждение привязанности» (проще говоря, соблазнение мужа). Студия сумела убедить миссис фон Штернберг отозвать иск за определенное вознаграждение. Что касается мужа Дитрих (так его, собственно говоря, и будут всю жизнь называть), то он с согласия и благословения своей законной супруги решил свои личные проблемы. С Руди и ребенком в Америку приехала его любовница, русская эмигрантка Тамара Матул, работавшая в Берлине моделью и танцовщицей. Тамара с тех пор «играла» многочисленные роли в звездном семействе — была гувернанткой дочери Дитрих и Зибера Марии, ассистенткой Дитрих, секретаршей Зибера и тому подобным. Соблюдались все внешние приличия, но, естественно, для всех друзей и голливудских коллег этот любопытный семейный расклад не был секретом. Муж оставался главным душеприказчиком Дитрих, ее «жилеткой» до самой смерти. С ним она советовалась по всем самым важным поводам — начиная с любовных перипетий и заканчивая обсуждением средства от запоров. С папи (так она называла Руди) Дитрих всегда оставалась на связи, даже будучи на другом конце света.
Марлен пересылала ему письма от своих любовников с комментариями, писала ему длинные подробнейшие отчеты о своей жизни, в том числе давая советы и указания насчет Тамары. Какую она может взять себе одежду (из отбракованной Дитрих или оставшейся от ее сценического гардероба) и в какую клинику следует ее в очередной раз поместить. К несчастью, двусмысленность ситуации сказалась на хрупком здоровье этой женщины, и она страдала серьезными психическими проблемами. Руди оставался в этой своей роли «идеального мужа», как называла его актриса, и «единственного мужчины, который ее понимает», до конца своей жизни. В 50-е годы Дитрих купила ему с Тамарой ферму в Южной Калифорнии, где он выращивал цыплят и продавал свежие яйца. В доме держали наготове комнаты, предназначенные для Марлен во время ее редких визитов. Папи умер в 1976 году от рака, Тамара (ей на ферме досталась новая роль — помощницы по уходу за курами, так она именовалась в официальных бумагах) ушла раньше.
Любовные многогранники
Зибер никогда не претендовал на публичность, хотя всегда соглашался фотографироваться с женой (и с Тамарой), встречал актрису под вспышки камер, когда она приплывала в Америку из Европы и наоборот. Ребенок, как называла Дитрих дочку, тоже был прекрасно осведомлен о домашней ситуации, очень любил и жалел Тамару. Дитрих, радушная и щедрая хозяйка, обеспечивала всем комфортное существование, и близкие сопровождали ее во время путешествий и жили в тех же отелях, что и она. Рудольф Зибер незадолго до ухода сделал исключение, пустив журналистов на свою ферму и позволив взять у него интервью. Он твердо и решительно ответил на вопрос, каким образом их с Дитрих такой неординарный брак продержался столь долго: «Потому что это хороший брак. Такой же хороший, каким был в тот день, когда мы его заключили. Наша связь так же сильна. И только смерть сможет завершить его».
По контрасту с публичным имиджем фам-фаталь, многочисленные романы Дитрих часто представляли из себя скорее дружеские отношения, компаньонство, чем страсть. Она любила брать на себя роль заботливой матери, стараясь излечить, бороться с вредными привычками и так далее. Безуспешно пыталась сражаться с алкоголизмом Джона Гилберта (этого актера она спокойно делила с Гретой Гарбо — своей главной соперницей в Голливуде). Всячески поддерживала Ремарка, пребывающего в беспросветной депрессии. Известно, что свою героиню Жоан Маду в романе «Триумфальная арка» Ремарк во многом списал с Марлен Дитрих. Она познакомила писателя с его последней женой Полетт Годдар. Долгие годы дружила и переписывалась с Хемингуэем, он учил ее боксировать. «Мои роли не имеют ничего общего с тем, кем я являюсь на самом деле», — писала Дитрих. Каким-то образом ей удавалось быть одновременно домовитой немецкой хозяйкой, несущей вахту на кухнях своих роскошных домов, и лощеной загадочной суперзвездой. А еще, безусловно, зачинательницей самых глобальных и рискованных для своего времени модных трендов. До появления Дитрих в Голливуде драматические актрисы не демонстрировали фигуру так откровенно. Дитрих же не только открыла свои ноги миру, но и превратила их в один из главных символов эротики и женской красоты. И в то же время никто, кроме нее, так не способствовал популяризации мужского кроя брюк среди женщин.
Отказала Гитлеру
В 1939 году Дитрих совершила героический поступок, отказавшись от гражданства Германии и получив американский паспорт, несмотря на то что лично Гитлер обещал ей любые роли и фильмы, если она вернется. Но актриса категорически не приняла нацизм и очень много помогала беженцам из Германии — перебраться в Америку и там обосноваться. Во время своих фронтовых гастролей она побывала в Алжире, Италии, Англии, Франции, Нидерландах, выступала в военной форме на сколоченных деревянных платформах в свете автомобильных фар. Но особое мужество и храбрость проявила, когда добровольно отправилась с союзническими войсками в Германию в конце войны, выступая буквально в нескольких километрах от немецких траншей. На вопрос, зачем было так рисковать, Марлен ответила: «Из чувства приличия». Ей аплодировали и демонстрировали свое уважение генералы, а кто-то даже пошутил, что Дитрих бывала на линии фронта куда чаще, чем генерал Эйзенхауэр, командующий объединенными войсками союзников. Позже она скажет, что эта работа — развлекать военнослужащих — была самым важным, что она сделала в своей жизни.
После войны Дитрих снялась в нескольких фильмах — в «Мартине Руманьяке» с Жаном Габеном, безумно в нее влюбленным, в «Страхе сцены» у Хичкока, в «Зарубежном романе» у Билли Уйалдера, нашедшего убежище от фашистов в Америке и в судьбе которого Марлен принимала живое участие. Самым ярким и значительным фильмом в ее актерской карьере стали роли в картинах «Свидетель обвинения» Билли Уайлдера и «Нюрнбергский процесс» Стэнли Крамера.
Но в 50-е годы она вернулась к тому, с чего начинала, — концертные выступления на сцене, в шоу, кабаре, потом в театрах. «Если бы у Дитрих был один только ее голос, он тоже разбил бы вам сердце», — говорил Хемингуэй. Но в начале 70-х годов во время одного выступления она крайне неудачно упала со сцены и серьезно повредила ногу — и это в дополнение ко всем остальным болезням. В 1974 году Марлен в последний раз появилась перед публикой. Оставшиеся до смерти годы Дитрих провела в своей парижской квартире, прикованная к постели и, как говорили, впавшая в зависимость от алкоголя и обезболивающих. И никого, кроме близких, не пускала к себе. Дочь Мария Рива, ставшая очень уважаемой актрисой на телевидении, в счастливом браке с обычным художником-декоратором (вопреки непростому, мягко говоря, детству и воспитанию) родила четверых детей — внуков Марлен.
10 дней с Максимилианом Шеллом
В 1984 году уединение Дитрих попытался нарушить Максимилиан Шелл, сыгравший с ней в 1961 году в «Нюрнбергском процессе». Шелл с большим трудом убедил ее участвовать в документальном фильме «Марлен». Уговорил записывать в течение десяти дней интервью в ее квартире, но так и не сумел получить разрешение на съемку. Тем не менее картина взяла множество призов и ее назвали во влиятельном журнале Newsweek «уникальным, возможно, самым удивительным документальным фильмом, когда-либо сделанным о величайшей кинозвезде». Комментарии Дитрих, прозвучавшие в фильме, были последними вплоть до 1990 года, когда она прервала молчание, чтобы публично поприветствовать объединение двух Германий. «Кровь не водица, я счастлива за свою родную страну, тем более что «счастье так редко посещает этот безумный мир», — говорилось в опубликованном от ее имени заявлении.
6 мая 1992 года 90-летняя легенда умерла в своей парижской квартире. В церкви Мадлен церемония прощания прошла под музыку Бетховена. На мессе присутствовали примерно полторы тысячи человек, пожелавших почтить память актрисы. Среди них дипломаты и послы из самых разных стран, в том числе Германии, России, Британии и США, а вокруг собора собрались еще тысячи тех, кто пришел проститься с легендой. Закрытый гроб у алтаря был задрапирован во французский флаг и украшен простым букетом белых роз от президента Франции Франсуа Миттерана. Награды, в том числе французский орден Почетного легиона и американская медаль Свободы, покоились у подножия гроба, как принято у военных. Церемония символизировала чувство долга, которое олицетворяла Марлен Дитрих и в качестве актрисы, и в своей личной борьбе с нацизмом. Священнослужитель, проводивший службу, сказал: «Все знали ее жизнь актрисы и певицы, и все знали ее твердые принципы. Она жила как солдат и как солдат хотела быть похороненной».
