«Начала учиться на психолога, как и многие, от отчаяния, чтобы разобраться в своей жизни, понять мотивы своих странных поступков. Столько лет терпеть побои, измены, обман… Почему? Мне потребовалось пять лет, чтобы понять, что все проблемы с мужчинами идут от того, что у меня не было отца. И в каждом мужчине я его ищу…» — из воспоминаний Ирины Цывиной.
В моей памяти Ирина Цывина, с которой я тепло общалась на протяжении многих лет, — искренний до наивности человек, что для актерской среды редкость. Это качество сделало ее неповторимой, оно же во многом стало причиной гибели. Слишком была беззащитной, все близко принимала к сердцу. И постоянно жертвовала собой. Были у нее в голове странные установки: «Это мой крест! Это мой долг!» Долг — хранить память о Евгении Евстигнееве. Крест — жить с нелюбимым американским мужем ради детей. Долг — прощать измены другому мужу, ради него самого: пропадет ведь. Ее трагическая судьба местами поучительна, местами несуразна. Она неоднократно могла пойти другим путем, сделать свою жизнь счастливее, но выбирала не умом, а сердцем. И осудить ее не повернется язык, ведь она всегда делала это, повинуясь искреннему чувству. Ирина Константиновна достойна памяти не только как «вдова Евстигнеева». Она была большой актрисой и интересной личностью.
Всякий раз, вспоминая о своем детстве, Ирина говорила: «Лучше бы его не было…» Она была не из тех, кто романтизирует «красавицу маму», придумывает дедушкам дворянские корни и говорит, что «жили бедно, но дружно». Признавалась честно: жили плохо, в квартире с подтекающими потолками, в нищете, недоедали. Мать, по профессии маляр, растила ее и брата одна. Потом начала болеть, и Ирина, только окончившая школу, устроилась на полторы ставки санитаркой в родильный дом. Была первой красавицей в классе, но выглядела плохо, ходила всегда в одном сером платье, в стоптанных башмаках.
О профессии актрисы не думала, мама советовала пойти учиться на художника по тканям. Но одноклассник, узнав о планах Ирины, удивился, мол, с такой красотой тебе прямая дорога в театральный. В минском театральном училище талант девушки не разглядели, а когда через год Ирина приехала в Москву, не прошла дальше первого тура. Возвращалась ночью в поезде в Минск и вдруг в отражении стекла увидела худенькую, плохо одетую, бледную девочку. Поняла: «Да они просто не видят меня!» Ждать еще год Цывина не захотела, решилась на авантюру. До неузнаваемости изменила внешность, перекрасилась в платиновую блондинку, подвела стрелки, заняла у подруги модное платье. И в таком виде появилась перед приемными комиссиями в нескольких театральных вузах, где еще шли экзамены. Ее везде приняли. Цывина выбрала Школу-студию МХАТ во многом потому, что там преподавал ее любимый актер — Евгений Евстигнеев.
Когда мы заговаривали о нем с Ириной, она в последнее время отмахивалась, даже морщилась. «Не нужно… Честно говоря, иногда мне даже не хочется говорить о нем. Мне кажется, я повторяюсь, что эта тема — затерта... С другой стороны, понимаю, что, кроме меня, его почти никто не вспоминает и я обязана о нем говорить. Иначе — забудут». Снова и снова актриса рассказывала в наших беседах о самом счастливом времени в своей жизни…
Познакомились прославленный артист и студентка через год после того, как Цывина поступила в Школу-студию МХАТ. Евгений Александрович ставил для студентов спектакль «Женитьба Белугина» и искал среди них исполнительницу главной роли. Ирина даже не надеялась, что ее выберут, но в результате получила главную роль. В партнерах — сам Евстигнеев. Они много общались, играли любовь… Спектакль выпустили, волшебство закончилось, и, казалось, педагог забыл о своей ученице. Встретив его на лестнице, Ирина призналась, что скучает… А потом узнала от сокурсницы, что та приглашена на свидание с Евстигнеевым в знаменитое кафе «Артист». «Пошли вместе, одной страшно!» Это была странная встреча, во время которой педагог тихонько положил одну руку на колено Ирине, а другую — ее подруге… Но обожаемому учителю прощалось все. Выбрал он Ирину, может быть, потому, что она сама смотрела на Евстигнеева с искренним обожанием. Начался роман. Евгений Александрович звонил Ире посреди ночи, приглашал на свидания, которые проходили на улице или у Евстигнеева в гараже. Приходилось соблюдать конспирацию, актер брал собаку и говорил дочери Маше, что идет с ней гулять. Время для того, чтобы представить дочери свою новую любовь, было неподходящее. Год назад после тяжелой болезни ушла из жизни вторая жена Евстигнеева, актриса Лилия Журкина. А Маша училась в той же Школе-студии МХАТ и была подружкой Ирины.
Жениться на Цывиной Евстигнееву посоветовала бывшая супруга
Но в актерской среде ничего не скроешь, и вскоре Евстигнеев стал брать с собой Ирину в актерские компании, познакомил ее с Галиной Волчек. Именно первая его супруга, заметив, как серьезно относится Евгений Александрович к своему новому чувству, сказала: «Женись на ней». Через некоторое время он познакомил Ирину с детьми и сделал ей предложение. Правда, официальной регистрации пришлось еще подождать какое-то время. Дело в том, что Ирина была… не свободна. Правда, собственного мужа, администратора МХАТа, она видела лишь два раза — во время росписи и при разводе. Брак был фиктивным — для прописки. Когда все формальности были улажены, 60-летний актер повел в загс 23-летнюю невесту.
Конечно, артистическая Москва загудела в пересудах: «Старик потащил девчонку под венец!» Но назвать Евстигнеева стариком было невозможно. С его фантастическим обаянием, живым характером, любопытством, Евгений Александрович всегда был в центре внимания. Умел веселиться, любил общаться с молодежью. Из тех, кто его хорошо знал, никто не удивился переменам в его личной жизни. Было в характере Евстигнеева что-то такое чистое, честное, что не поворачивался язык его осуждать. Ни тогда, когда он ушел от Волчек к Журкиной. Ни тогда, когда спустя лишь год после смерти супруги, влюбился в свою студентку.
Популярность Евстигнеева в 80-е годы была немыслимой, в кино его просто разрывали на части. Он без проблем мог бы «пристраивать» жену во все картины, куда его приглашали сниматься. Но Евгений Александрович считал это неприличным. Да и Ирина говорила, что никогда бы не согласилась на такое. После замужества она не взяла фамилию мужа и гордо отказывалась играть с ним в одних фильмах, даже если ее приглашали. Они сыграли вместе всего в трех картинах.
От одной роли она просто не смогла отказаться. В экранизации знаменитой повести Куприна «Яма» ей предложили роль скандалистки Манечки, вечно пьяной, с фингалом под глазом. Узнав, что в картине участвует и Евстигнеев, она была возмущена: «Опять меня пригласили, чтоб я заманила его в фильм!» Но Евгений Александрович развеял сомнения жены: «Да ты что, я сам мечтаю сыграть старого дурака, который приходит в бордель и не может выбрать себе девушку. И заметь, у тебя там роль большая, а у меня — эпизод». Действительно, в те годы Евстигнеев, имевший высокую ставку, предпочитал соглашаться на эпизоды, а не тянуть на себе всю картину. Поэтому сценарии по квартире лежали пачками, их читала в основном Ирина. Так она наткнулась на сценарий «Собачьего сердца» и уговорила мужа сыграть профессора Преображенского…
О семи годах жизни с Евстигнеевым Ирина всегда вспоминала как о сладком сне. Наверняка были и сложности, и огорчения, но они не остались в памяти. Просто семь лет беспрерывного счастья! И огромная забота влюбленного Евстигнеева, который, уезжая на гастроли, слал открытки каждый день, из каждого города. «Я жила с Евгением Александровичем и думала, что все мужчины такие, как он, — добрые, заботливые. Женя очень волновался за мое будущее: «Лапочка, как мне тебя жалко. Тебе потом будет очень тяжело», — вспоминала Цывина. И говорила вновь и вновь, что могла бы родить, если б не поехала на тяжелые гастроли в Швецию, где прямо на сцене ей стало плохо и она потеряла ребенка. А еще Ирина постоянно задавала себе вопрос: а если бы хирург в Лондоне не нарисовал на листе бумаги больное сердце мужа и не рассказал подробно, что с ним происходит, может, Евгений Александрович пережил бы операцию?
После ухода Евстигнеева Ирина нашла в себе силы жить дальше, задумав написать книгу о муже. Издала на собственные средства, ведь на дворе стояли тяжелые 90-е, когда работы в кино почти не было. Жила Цывина на деньги от сдачи в аренду полученной в наследство от мужа квартиры. Сама переселилась в Дом творчества кинематографистов, поскольку другого жилья у нее не было. «Я оказалась не готова остаться без защиты «папочки», — вспоминала Ирина. — Я так его называла. Мне было всего 28 лет».
Мужа-американца обвинили в махинациях
Мне кажется, что среди губительных для Цывиной качеств была и доверчивость. На нее легко было произвести впечатление, особенно мужчине. И вот, встретив в Доме кино американца, эмигранта из Прибалтики, продюсера Георгия Пусепа, она верит в то, что он откроет для нее Голливуд. Слушает его рассказы про особняки и коллекцию машин, про знакомства со звездами первой величины. Видит себя на красной дорожке… Придет в себя она только в Лос-Анджелесе, в маленькой душной квартирке без кондиционера. Выяснилось, что у Георгия есть жена и ему только предстоит с ней развестись. Вместо того чтобы бросить неудачника и вруна, Ирина проживет с ним 10 долгих лет, родит сына и дочь. И это еще одна ее особенность — необычайное терпение, верность первому чувству.
Муж почти ничего не зарабатывал, и Ирина всеми силами пыталась помочь семье выжить. Участвовала в телепроекте, вела передачу на кабельном телевидении. При этом на свои успехи в Америке смотрела трезво, говорила: «Невозможно русской актрисе там сделать карьеру. Мне было 30 лет. Все, чего удалось достигнуть — играла русскую с акцентом. А на телевидение меня взяли вообще только потому, что там был суеверный режиссер. Один раз он заметил, что, когда я вхожу, капризная аппаратура работает без перебоев. Я стала его талисманом и просто сидела рядом с камерой. Там меня и заметили, стали приглашать в кадр. По сути, это просто счастливый случай, что я получила работу на американском телевидении».
Закончились десять лет жизни в Америке тем, что Пусепа обвинили в каких-то махинациях. Полицейские пришли к ним домой с обыском, и муж сам посоветовал Ирине ехать с детьми на родину. В России Ирине пришлось начинать все сначала. Ее с двумя детьми приютил на своей даче Константин Райкин, спасительная квартира Евстигнеева опять сдавалась. Работы не было, и Ирина всерьез задумалась о смене профессии. «Начала учиться на психолога, как и многие, от отчаяния, чтобы разобраться в своей жизни, понять мотивы своих странных поступков, — рассказывала она. — Столько лет терпеть побои, измены, обман… Почему? Мне потребовалось пять лет, чтобы понять, что все проблемы с мужчинами от того, что у меня не было отца. И в каждом мужчине я его ищу… Но нашла только в Евстигнееве, больше этого чувства надежности не испытывала».
Психологом Цывина не стала, но постепенно начала получать приглашения играть в антрепризе, в кино. Занялась строительством дома на земельном участке, доставшемся от Евстигнеева. Познакомилась с соседом, бизнесменом Александром Благонравовым, который с поразительной скоростью решал все ее бытовые проблемы. Опять Ирина почувствовала заботу о себе и влюбилась. Не думала, что все так серьезно, но Саша ушел от супруги и предложил Ирине позвонить мужу и честно все рассказать. Цывина так и сделала. Она и представить себе не могла, чем все это обернется. Георгий Пусеп приехал из-за границы и увез дочь в неизвестном направлении. Лишь через восемь месяцев актриса узнала, что они живут в Черногории. Интересно, что, когда был суд по признанию прав на опеку над ребенком, свидетелем со стороны Цывиной выступала ее подруга, актриса Татьяна Васильева. А со стороны Пусепа — муж Васильевой, актер Георгий Мартиросян. Он в свое время и познакомил Ирину со своим приятелем-продюсером. Выигрыш дела в российском суде ничего не дал, в Черногории решения не признали.
Позже Ирина говорила: «Как же я жалею, что потратила столько лет на эту войну! Просто боролась за дочь, считая, что она должна быть с матерью. Пока не осознала, что живет-то моя девочка прекрасно! В хорошем климате, с нянями, с образованием, с любящим отцом. А у меня в тот год было 250 съемочных дней! И как только я это осознала и отступила, все пошло на поправку. Подписали с мужем мировую, с дочерью стала видеться, приезжаю к ней, когда хочу». Еще одно свойство характера актрисы: отходчивость. Когда схлынули эмоции, Ирина признала, что у бывшего мужа больше времени, больше возможностей для воспитания дочери.
Смогла простить измену
Однажды я приехала в дом Ирины для очередного интервью и сразу почувствовала какую-то напряженность, хотя с виду все было мирно. Муж, как обычно, занимался хозяйственными делами, Ирина готовила обед. Она была из тех женщин, кто варит «кашу из топора» — могла буквально из ничего приготовить какое-нибудь чудо. Когда я спросила о причине ее печали, Ирина долго таиться не стала. «Саша мне изменил. Только недавно помирились. Я приняла решение его простить умом, но еще не смирилась сердцем. В дом вернулся покой, внешне все хорошо, но никакого счастья не испытываю, себя-то не обманешь. Понимаю, что это начало конца…» В ее словах была обреченность. А ведь после этого Ирина прожила с Александром еще пять лет! Практически до его смерти.
И только в связи с тяжелым дележом имущества с родственниками мужа рассказала о том, сколько всего пришлось вытерпеть в этом браке. «Это был мой крест», — часто слышала я от нее. Она скрывала, что у мужа серьезные проблемы в бизнесе, что семья живет в общем-то за счет Ирины. В последние годы она работала очень много. Участвовала в самых смелых антрепризах. Помню, как-то пригласила меня на спектакль, в котором на сцене многократно ложилась в гроб. Я ужаснулась: как можно? Да и пьеса была откровенно слабой… В ответ услышала: «Что дают — то и играю. Главное — работать. Все хотят играть в «Чайке», достигать духовных высот. Но когда сапожнику приносят на ремонт обычные сапоги, он не говорит — я это чинить не буду, дайте дизайнерские. Вот и я в профессии ничего не боюсь. И в гроб лягу, и проститутку сыграю. Главное, делать это хорошо, с полной отдачей».
Незадолго до своего ухода Цывина издала книгу воспоминаний коллег и друзей о Евстигнееве. Словно чувствовала, что должна это сделать. Первую публикацию отрывков из еще не вышедшей книги Ирина Константиновна доверила «7Д». Позже прислала письмо, благодарила за то, что поддерживаем память о ее муже и великом актере. А потом в ее жизни началось что-то невообразимое. Я уже не узнавала ту Ирину Цывину, с которой мы общались долгие годы. От нее отвернулись друзья, вокруг появились какие-то странные люди. Бесконечная череда скандальных ток-шоу, заголовки «От Цывиной сбежал молодой любовник», «Актриса потеряла двойню», «Вдова Евстигнеева уходит в монастырь». Сейчас, когда прошел почти год после ухода Ирины, хочется забыть весь этот бред, а вспомнить хорошую актрису. И, конечно, любимую женщину Евгения Евстигнеева, так украсившую его жизнь на излете.
