В 51 год у актрисы начался лучший период в жизни. Энистон, которую наконец-то перестали называть «бедняжкой», наладила отношения с экс-супругом Брэдом Питтом и сейчас выглядит почти так же, как и ее героиня Рэйчел из сериала «Друзья» 25 лет назад. Она живет на полную катушку и доказывает с каждой новой ролью, какая она шикарная артистка.
Вначале этого года Дженнифер Энистон произвела фурор на церемонии вручения премии Гильдии киноактеров. Мало того что она получила награду в номинации «Лучшая актриса в телевизионной драме» за роль в сериале «Утреннее шоу». На красной дорожке (одной из первых и последних не виртуальных в этом году) Дженнифер буквально столкнулась с Брэдом Питтом, и они милейшим образом обменялись любезностями, как старые добрые друзья. Эта встреча «взорвала» интернет, дав пищу для рассуждений на две темы: «Сойдутся ли наконец-то бывшие супруги, оба разведенные, станут ли снова «золотой голливудской парой», как 20 лет тому назад?» и «Как Дженнифер удается так классно выглядеть? Ей в жизни не дашь 50 лет!». Это несмотря на все удары судьбы, включая два развода (ошеломительно громкий в 2005 году с Питтом и на удивление тихий и нежный в 2018-м с Джастином Теру).
И хотя этот год ни для кого в Голливуде не стал из-за пандемии особо радостным, Энистон продолжает поражать не только своей фигурой, но и оптимизмом и жаждой жизни.
— Дженнифер, поздравляем вас с номинацией на «Эмми» за роль в «Утреннем шоу»! Успех шоу и ваша работа, наверное, как-то скрасят этот непростой год...
— Спасибо. Да уж, не могу сказать, что у 2020 года есть шанс стать моим фаворитом. Хотя вынужденный карантин сам по себе оказался не так уж и плох — для меня, во всяком случае. Никто не отвлекал, не дергал, можно было побыть спокойно в одиночестве. В этом смысле для некоторых людей, включая меня, пандемия оказалась благословенным шансом не ходить на работу, на бесконечные мероприятия, а вместо этого провести время с близкими. Уж не говоря о том, что я в жизни столько не читала. (Улыбается.)
— Вы удивительно позитивный человек. Ваши друзья говорят, что все, кого вы впускаете в свою жизнь и в свой дом, не хотят оттуда уходить, так там безопасно и хорошо... Как вы умудряетесь оставаться жизнерадостной, не впадать в уныние даже в тяжелых ситуациях?
— Знаете, я думаю, мое умение держаться на плаву и не сдаваться, не поддаваться отчаянию связано с моим детством. Я выросла в очень хаотичном доме, в нестабильной семье и страшно дестабилизирующей обстановке. Всегда чувствовала себя незащищенной, наблюдая за поведением взрослых, за тем, как они ссорились, конфликтовали. И я четко осознала: «Не хочу быть такой. Не хочу испытывать эти негативные чувства. Ни за что не хочу, чтобы люди, которые будут со мной рядом, так же себя ощущали из-за моего поведения. Никогда». Так что мне стоит благодарить за все родителей. Можно быть злой и сердиться, или выступать в роли пробивающей стены мортиры, или же тот вариант, который выбрала я. «Ах, это не апельсины, а лимоны? Отлично, сделаем лимонад!» (Улыбается.)
— У вас были очень непростые отношения с мамой. Это как-то сказалось на вашей жизни? (Нэнси написала книгу о дочери еще в начале ее карьеры, после чего Дженнифер прекратила с ней общаться. Мама не присутствовала даже на их свадьбе с Брэдом Питтом. Она умерла в 2016 году, и только незадолго до ее смерти Энистон с ней помирилась — ее уговорил тогдашний муж Джастин Теру. — Прим. ред.)
— Да, она была слишком критично ко мне настроена. Мама была моделью, роскошной, красивой, блистательной женщиной. А я — нет. И она не умела прощать. Всегда держала камень за пазухой, у нее была железная выдержка. Мне ее поведение представлялось очень мелочным... И у нее был воистину неудержимый темперамент. Поэтому я, видимо, предпочитаю разговаривать и вести себя всегда максимально спокойно. То есть поступаю наоборот. Не забуду, как однажды я потеряла контроль и начала визжать, мама посмотрела на меня и захохотала. Это был мне словно удар под дых...
— Вы идете по жизни так, будто вам нечего терять. Большинство людей боятся что-то упустить, потерять, недополучить...
— Знаете, мы, женщины, бываем очень несправедливы по отношению друг к другу. Часто поступаем не лучше мужчин. Делаем жизнь друг друга несносной, хотя могли бы вести себя совсем иначе. Беречь дружбу, относиться к ней как к богатству... Лишь в последнее время женщины стали публично поддерживать друг друга, защищать, разговаривать по душам, признаваться в серьезных проблемах. Это тенденция. А у меня такое ощущение, что я всегда так жила. Мой дом открыт для моих подруг, мои близкие любят их так же, как и я.
Для меня в этом нет ничего нового. Когда я приземлилась в Лос-Анджелесе в 20 лет и познакомилась с девчонками, которые до сих пор сидят со мной за одним столом, мы все были в разных ситуациях и на разных жизненных и карьерных этапах. И сначала меня жутко раздражало все — как эти калифорнийские девушки собираются вместе и никогда не закрывают рот. Говорят и говорят... (Улыбается.) Рассказывают о своих чувствах, плачут друг у друга на глазах... Ну все, попала на Марс, думала я. (Смеется.)
Но наверное, меня это реально спасло. Потому что наш бизнес жесткий и суровый. Помню, как я ходила на кастинги и некоторые девчонки старались сбить тебя с толку, перебивали, когда начиналась проба, отвлекали, не давали сосредоточиться. Специально дергали, задавали дурацкие вопросы... И все в таком духе. Поэтому я так невероятно дорожу дружбой, тем кругом своих подруг и друзей, которые с той поры у меня остались. Мы всегда готовы вместе и посмеяться, и поплакать.
— Вы недавно признались, насколько многие сцены в «Утреннем шоу» оказались вам близкими и знакомыми по собственному опыту...
— Да, 20 лет психотерапии, упакованные в 10 эпизодов. Так я могла бы это назвать. (Улыбается.) Иногда, прочитав какую-то сцену, я чувствовала, словно с меня содрали кожу. Это был шанс посмотреть со стороны на себя и свое поведение. Например, на то, как я все пытаюсь нормализовать — мол, все прекрасно, все замечательно. Но бывают моменты, когда эта стратегия не срабатывает... Иногда женщине требуется возможность сорваться!
Ну скажем, и в моей жизни были моменты, когда я не могла себя, черт побери, заставить из дома выйти — на очередную красную дорожку, например. Потому что не хотела никого видеть и не хотела, чтобы меня видели в определенном состоянии, не хотела стыдиться себя и своей реакции на мир... Не хотела, чтобы меня стали разглядывать, и обсуждать, и высмеивать. Да, хотелось бы мне сказать, что такого не было в моей жизни, но увы... Когда моя героиня Алекс проходила через нечто подобное, я просто испытывала реальный катарсис. Ни один психотерапевт добиться подобного эффекта, наверное, не в состоянии...
— Ваша героиня Алекс выходит в таком состоянии не только на светское мероприятие, но и в эфир. И сцены, где она должна предстать перед миллионами зрителей после чудовищных событий, с ней происходящих, очень впечатляющи... Вам наверняка так достоверно помогало играть собственное прошлое?
— Конечно, я вспоминала все эти походы на пробы и прослушивания, когда говоришь себе: «Только бы справиться с нервами, чтобы показать, на что способна. И не важно, получишь ли роль. Главное — не поддаться панике, сосредоточиться на показе, а не на его последствиях». И это во многом похоже на работу ведущей шоу, выходящего в прямой эфир независимо ни от чего. Трудно выключить человеческие эмоции как лампочку. И испытывая ужасный страх, давление, надо изображать чертовски уверенного в себе человека.
В «Утреннем шоу» есть трудная сцена, которую я очень люблю: когда моя героиня приезжает к своей дочери в школу-пансионат, чтобы сообщить, что разводится с ее отцом. И вот она влетает к ней в комнату с пиццей, настраивая себя на то, что сумеет все объяснить дочери. Но девочка чувствует себя так, словно родители ее предали. И моя героиня теряется и теряет в этот момент свою дочку. Великолепно написанная сцена... Такой крик отчаяния, обращенный ко всем матерям-одиночкам, разведенным женщинам с детьми. У меня было чувство, что я говорю за всех мамочек на свете. И даже больше того — я как будто в тот момент перевоплотилась в свою мать. Испытала то, что она, наверное, чувствовала, когда ее бросил мой отец... Впервые в моей жизни.
— Многие говорят, что этой работой вы открыли вторую главу в своей актерской жизни...
— Я лично потратила два года, чтобы этот проект состоялся. В качестве одного из продюсеров. Но угадать невозможно никогда, поверьте. Бывает, что из кожи вон вылезаешь, но все равно провал, дрянь получается. Но в этом случае молния попала в нужную точку и гром прогремел как надо. (Улыбается.) Я рада: все опять сложилось к лучшему.
— А что же все-таки может вас всерьез опечалить, расстроить?
— Я думала, вы меня сейчас спросите: «А будет ли все-таки продолжение «Друзей»?» (Смеется.) Тем более мы и впрямь договорились с моими дорогими друзьями выступить в таком одноразовом выпуске все вместе. Но эпидемия план нарушила, и сейчас неизвестно, когда все случится. Хотя, как говорит Кортни Кокс, моя дорогая подруга, чем больше времени пройдет, тем сильнее по нам соскучатся. (Смеется.)
— Вот именно. Какой смысл спрашивать о вашей Рэйчел — и так ясно, что вы от нее никуда не денетесь. И все же — что в реальной жизни может вас довести до края?
— Когда я включаю телевизор, слушаю новости, читаю газету — вот тогда я могу очень сильно расстроиться и разозлиться. Весь этот разрастающийся хаос, отсутствие равновесия, злоба, зависть и жадность, которые люди демонстрируют по отношению друг к другу. Не могу это видеть. Ну и конечно, издевательства над животными приводят меня в ярость...
— В целом вы довольны своей творческой актерской судьбой — ну на сегодняшний момент?
— Знаете, мой путь в профессии не был таким уж простым. В мечтах я представляла себя актрисой исключительно драматической. Как вы понимаете, из этого ничего не вышло. Тогда, по крайней мере. Я училась в Нью-Йоркской школе драматического искусства и однажды играла в спектакле по пьесе Чехова. А в аудитории то и дело раздавался смех. Я-то полагала, что мою игру должны были воспринимать серьезно. Сначала я жутко оскорбилась, что была смешной, сама того не желая. Потом и сама развеселилась. Потому что именно тогда я начала понимать, что у меня есть дар комической актрисы и я могу заставить зрителей смеяться. И что мне не нужно скрывать эту светлую часть себя в угоду своему желанию играть драму.
Я не испытываю сожалений по поводу того, что моя карьера началась с комедийного сериала «Друзья». И тогда же пришел успех. Но мне доводилось проживать мрачные и темные периоды в своей жизни... И страх, что у меня не получится, тоже мне знаком. Когда приказываешь себе держаться и сохранять веру в себя и не сдаваться...
Поэтому можно смело сказать, что я всю свою жизнь боролась с собой и с тем, как меня воспринимали в этой индустрии. Бесконечно доказывала, что я способна на большее... Но с возрастом пришла вожделенная свобода. Мне стало, если честно, наплевать. (Улыбается.) Хотя я в любом случае уверена, что не нашла бы для себя другой столь же потрясающе интересной работы, как актерство.
— Все-таки вы родились в актерской семье. Ваш отец, Джон Энистон, и дедушка были актерами, и мама в этом бизнесе пыталась себя проявить...
— Отец никогда не хотел, чтобы я становилась актрисой. Он боялся, что эта работа разобьет мне сердце и я проведу годы в состоянии тревоги и страхов. Думаю, отчасти мною двигало желание доказать отцу, что ничто не заставит меня свернуть с выбранного пути. Снова, как видите, многое упирается в семью, в родителей. Пускай и от обратного. Я хотела доказать, на что способна, и выбрала веру, способность смотреть вперед и не оглядываться на трудности. Я всегда умела смотреть вперед... Даже когда работала официанткой, хоть и ненавидела эту работу, но чувствовала себя счастливой. И говорила себе, что мне еще обязательно повезет и подвернется что-то стоящее.
Знаете, какая у меня была самая короткая работа? Курьером. На велосипеде я развозила почту и посылки в Нью-Йорке. Но продержалась всего два дня. С топографией плохо было дело. Я никак не могла найти нужный адрес. (Смеется.) При случае всегда прошу прощения у всех тех людей, кому я не довезла вовремя их почту.
— Ваши подруги — Сандра Буллок, Кортни Кокс и другие — рассказали, что вы у себя дома, перед самым карантином, организовали лекции, посвященные здоровому образу жизни...
— Я планирую прожить как минимум 115 лет и хочу, чтобы со мной оставались мои друзья. (Смеется.) Нет, правда, мне очень понравились наши посиделки. Эта идея пришла в голову после окончания съемок «Утреннего шоу». Неожиданно я обнаружила, что скорость моего движения от тысячи километров в час упала до нуля. (Смеется.) И что теперь делать со своей жизнью? Оказалось, на самом деле я всю жизнь мечтала — смешно звучит, я понимаю — о таких вот маленьких салонах у себя дома, где собираются выдающиеся умы и делятся своим опытом. (Улыбается.) Какой смысл доживать до глубокой старости, если не можешь получать от жизни удовольствие? Если тело перестает тебя слушаться, ум и сознание выходят из строя... Это нужно пытаться предотвратить, используя последние достижения и науки, и медицины...
Вот я смотрю на своего отца. Ему 87 лет, он грек — упрямый как черт, роскошный, замечательный, воплощает все, что присуще этому поколению, словом. Но он мог бы быть чуточку здоровее. Ох, он меня убьет, если узнает, что я сказала! (Смеется.) Но это правда! И он, и моя мама — никто из них не умел о себе как следует заботиться. Они просто не понимали, что это значит... Но теперь-то мы уже знаем очень много. И поэтому не должны отмахиваться от таких серьезных вещей, как возможность прожить долго и с минимальным ущербом для здоровья. Как питаться, заниматься спортом, не толстеть и так далее... И я точно знаю, что хочу и могу жить долго и при этом не ездить в инвалидном кресле. Даже в сто лет. Я хочу оставаться яркой, активной и цветущей!
