Уверенности в себе Де Вито не занимать — ее хватит на десяток голливудских звезд. Именно самоуверенность и полное отсутствие комплексов при росте 1 м 52 см позволяют этому жизнерадостному легендарному актеру, режиссеру и продюсеру дарить нам, зрителям, столько радости и тепла.
Дэнни Де Вито знают все. Многие, наверное, помнят, что он начал свою блистательную карьеру с фильма «Пролетая над гнездом кукушки». Но мало кто представляет себе, насколько этот маленький, забавный с виду человек многогранен.
Пример. Исключительно благодаря Дэнни и его продюсерской прозорливости увидел свет хит всех времен и народов «Криминальное чтиво». Одна из последних работ неутомимого и неугомонного Де Вито — персонаж из анимационного фильма «Лоракс» по книге знаменитого в Америке детского писателя доктора Сьюза. Действие происходит в будущем. Лоракс — крохотное, оранжевого цвета существо с пушистыми гигантскими усами — всеми силами пытается вновь вырастить на нашей опустошенной земле деревья, о существовании которых в том времени уже никто даже не подозревает. Не вполне детская история, но очень насыщенная с точки зрения не только экологических проблем, но и всей гаммы человеческих чувств и настроений была написана автором аж в 1971 году. Но актуальности не потеряла.
А уж профессионалы, воплотившие эту историю в формате 3D на экране, подкачать никак не могли. Ведь это те самые авторы и десятки лучших анимационных художников и компьютерных умельцев со студии, расположенной в Париже, которые создали такие анимационные хиты, как «Гадкий я» и «Хортон». Но главный «хит» нового анимационного чуда — голос Дэнни Де Вито. Ведь он озвучил своего славного Лоракса не только на английском, но и на немецком, итальянском и… русском языках!
— Дэнни, вам не впервой озвучивать героев в анимационных фильмах, а этот персонаж словно нарочно для вас создан…
— Точно. Маленький, да удаленький. (Смеется.) Хоть и некрупный парнишка, но дело свое знает туго. Врагам природы спуску не даст.
Я, знаете ли, тоже не хочу однажды проснуться и почувствовать запах горящей древесины. Не хочу, чтобы у меня и моих близких только смутные воспоминания остались от леса. И я уверен — иногда людей нужно тряхануть как следует, чтобы образумились и перестали черт знает что творить своими же руками. Вот Лоракс именно это и делает. Причем действует он отнюдь не детскими методами. Нет, не в белых перчатках он борется, не чистоплюйничает. Забавный, кстати, был случай в моей жизни. У нас был дом, окруженный со всех сторон чудесными деревьями. И вот однажды мы с женой вернулись домой и увидели, что сосед с той стороны, где наш участок граничил с его, вырубил все эти роскошные деревья! Представляете? Он свихнулся, с ума сошел и топором их все под корень — чик! И даже не смог ответить на вопрос, зачем он это сделал.
Может, чтобы лишить нас чувства защищенности, приватности? До сих пор ума не приложу.
— Как вас могли в такую авантюру втянуть — озвучивать своего героя не только в оригинальной версии, но еще и на итальянском, немецком и русском языках?
— В каких только жанрах я не работал — и как актер, и как режиссер, и как продюсер. Обожаю «черный» юмор и соответствующие комедии, люблю криминальные драмы. Но самый бесценный опыт и по отдаче, и по ощущениям — это когда делаешь проект для всей семьи, для детей и взрослых. Разве не здорово было попробовать героя из такого вот как раз фильма на разных языках озвучить, чтобы лично передать все свои эмоции? Конечно, я знаю, что у вас в России есть прекрасные актеры, которые бы замечательно сделали эту работу.
Я в этом не сомневаюсь. Но так уж вышло, даже и не помню, кто первый предложил — то ли режиссер, то ли продюсер, то ли самому в голову взбрело. (Смеется.) А дальше все покатилось как снежный ком и стало уже для меня делом чести: справлюсь — не справлюсь. Я еще целиком русскую версию не видел, но вот приеду в Москву — никуда не деться, придется посмотреть, вернее, послушать.
— Вы теперь говорите на русском?
— А как же! Только для этого нужно взять с собой трех моих преподавателей, всю команду, с которой я работал на озвучании. С их помощью, может, что и скажу. (Смеется.) — Знаете, совершенно случайно я познакомилась в Нью-Йорке с вашим кузеном Фрэнком Салливаном — вы с ним росли вместе в Эшбери-парк и учились в школе.
Вы его звали шкодой. Он вспоминал, как юный Дэнни, стоя на деревянном ящике, стриг клиентов в парикмахерском салоне, — после окончания школы вы собирались стать парикмахером…
— Фрэнк — шкода! Ха-ха! Да, я его так называл. Однажды мы с ним и еще с парочкой таких же шкодливых подростков здорово напугали жителей нашего сонного городишки. Изобразили налет на магазинчик, на глазах у изумленных зрителей эффектно запихнули одного из парней в багажник машины и на дикой скорости умчались. Как сейчас помню, день был жаркий, рядом продавали мороженое, и от изумления прохожие напрочь забыли, что у них в руках, и мороженое текло прямо на их одежду.
(Смеется.) Кстати, меня никогда не обижали в школе дети. Никогда, и все тут. А казалось бы, при моих-то внешних данных — самое оно. А почему? Да потому, что всегда был друг, который мог сказать: «Эй вы, не сметь трогать Дэнни!» И таким другом был Фрэнки. Недаром он стал полицейским потом. (Смеется.) Моя старшая сестра держала маленький салон красоты. И я у нее пару лет проработал подмастерьем. Потом она услышала про Академию драматических искусств в Нью-Йорке и решила, что там меня могут обучить искусству грима — ну, делать мейк-ап в ее салоне. И я туда поступил на вечернее отделение. Но оказалось, там учат актерскому мастерству. Сестра подумала-подумала и согласилась оплачивать частично мою учебу. Как только я выходил на сцену, раздавался хохот. Но я воспринимал его как комплимент. «Я им нравлюсь — вот здорово!»
Один из преподавателей настоятельно советовал мне брать уроки фехтования и сценической речи. «Научись двигаться, а не переваливаться с ноги на ногу, и перестань уже, наконец, так смешно изъясняться», — твердил он мне неодобрительно. Ну ладно, остальное уже история. В тот день, когда провалился мой дебют на сцене, я получил роль в спектакле «Пролетая над гнездом кукушки». А спустя четыре года мой друг Майкл Дуглас попросил меня повторить эту роль в фильме Милоша Формана, который он продюсировал. Майкл и открыл мне, казалось, наглухо запертую дверь в Голливуд.
— У вас потрясающая продюсерская компания — созданная не для удовлетворения тщеславия, как у многих актеров и актрис, а реальная. Вы выпустили более двадцати фильмов.
В том числе «Криминальное чтиво», «Эрин Брокович»…
— Мы с моей женой Реа занялись сначала продюсированием документальных картин. Вскоре я сыграл в ставших хитами фильмах «Сбрось маму с поезда» и «Война супругов Роуз». И получил карт-бланш. То есть стал человеком, которому можно — и даже нужно — доверять не только хорошие роли, но и деньги. Тогда-то мечта о создании продюсерской компании потихоньку стала осуществляться. Я никогда не рассматривал компанию «Jersey Films» с точки зрения своего эго. Или же для того, чтобы, как многие актеры, самому себе роли подгонять. Ничего подобного. В большинстве из продюсируемых мною фильмов я и не помышлял оказаться перед камерой. Когда Тарантино прислал мне сценарий, я так долго и оглушительно хохотал, что даже моя жена Реа испугалась.
А уж она-то меня лучше всех знает. Я тогда сказал ей: «Или я самый ненормальный и больной на голову человек на свете, или это и впрямь необыкновенно смешно». Но, конечно, мы и представить себе не могли, что фильм окажется культовым, как принято сейчас говорить, и заработает 300 миллионов долларов. А «Эрин Брокович» с Джулией Робертс я взялся продюсировать практически из своего кармана — то есть из так называемых неучтенных финансов. Вообще-то я редко так делаю. (Смеется.) Но Стивен Содерберг относится к тем страстным режиссерам, которые могут убедить меня в чем угодно. Обычно я с ними дело и имею в основном. Иначе скучно. Без истинной страсти разве можно делать бизнес в кино?
— У вас колоссальное количество друзей из числа самых знаменитых и легендарных голливудцев, со многими вы работали вместе. Понятно, что вы с ними периодически общаетесь, обедаете, выпиваете. А кого бы вы пригласили к себе домой на обед, если бы можно было позвать и тех, кого уже нет с нами?
— Э-э, давайте посмотрим. Энрико Карузо. Я обожаю оперу. Ну как все итальянцы, впрочем. Поэтому неплохо было бы усадить за стол Верди. Паганини тоже сгодился бы. Говорят, он дьявольски здорово играл на скрипке. Марлон Брандо и Элвис Пресли? Не знаю, как бы все они между собой спелись, но интересно. Позвал бы Марию Каллас. Леонардо да Винчи. Феллини. Хорошо иметь дома большой стол, правда? (Смеется.) Особенно в праздники — когда всех тетушек и дядюшек приходится приглашать. Даже тех, кого не сильно жалуешь.
Зато на праздники, особенно на Рождество, у меня есть хорошая отмазка не стесняться своего аппетита. В моем доме за праздничным столом положено есть много. В основном мы предпочитаем итальянскую кухню, но и ко всему остальному неплохо относимся. Жена моя — еврейка, так мы и еврейские праздники отмечаем. Получается — вдвое больше веселья.
— Замечательно. Стол у вас дома, похоже, действительно большой. У вас и трое детей. А какой вы отец?
— Детей нужно заводить при одном-единственном условии — когда знаешь, что дороже и важнее их ничего в твоей жизни уже не будет. И дети должны чувствовать это с самого своего рождения. Я хороший отец. Почти все позволяю своим детям. Кроме одного — неуважения к людям. Никогда нельзя причинять кому-то боль.
Обижать человека. Ни осознанно, ни бессознательно. Вот этому я учил своих дочерей и сына. Сейчас им уже за двадцать. Дочь Люси — актриса, хотя окончила университет и получила степень искусствоведа. Сын спортом увлекается с детства. Не важно, кем вы станете, говорил я. Главное — следовать своему сердцу, предназначению и уметь заботиться о себе. А так они свободные люди. Я даже позволяю им ругаться и рассказывать пошлые анекдоты — но только дома и когда мы одни. На здоровье — мы с женой сами любим грязные шуточки. (Смеется.)
— Ваш брак с Реа уникален для Голливуда — больше тридцати лет вместе живете. Не могу не спросить — в чем секрет?
— Скажите, у вас дома много комнат?
— У меня? Ну несколько есть. А что?
— Вот. В этом и состоит секрет. В доме должно быть много комнат, чтобы муж и жена пореже друг друга видели и могли находиться в разных концах дома! (Хохочет, страшно собой довольный.) А то мы и работаем вместе, и спим вместе. Если бы нельзя было разбежаться по разным углам нашего большого-пребольшого дома, вряд ли бы вам довелось мне этот вопрос сейчас задавать. Зато, когда встречаемся, только искры сыплются, такой у нас фейерверк страсти.
— Да, в грехе уныния вас точно не упрекнешь…
— Мой отец часто повторял: «Темнее, чем в полночь, уже не будет. Дальше все равно начнет светать. Что бы ты ни делал, через что бы ни проходил, в конце тоннеля тебя ждет свет и выход».
Мне эта философия по душе. Папочка знал, что говорил, — большую часть жизни мотался по всей стране в товарных вагонах в поисках сезонной работы. И еще он говорил: «У всякой ситуации есть три стороны. Только с трех сторон ее оглядев, можно считать, что все путем, и подписываться».
— Но как вы, скажите на милость, успеваете столько всего делать одновременно — снимать, продюсировать, сниматься самому, помимо фильмов еще и в сериале «В Филадельфии всегда солнечно» седьмой год подряд, новые проекты разрабатывать?
— Станиславский, которым я восхищаюсь, но, к сожалению, я его лично не знал, только книги его читал, сказал, кажется, что нельзя съесть целиком всего цыпленка. Надо кусочек за кусочком его обгладывать.
Крылышко, потом другое, потом ножку. Вот я люблю одновременно делать несколько дел. Но понемножку одним занимаюсь, понемножку — другим. То есть я жадный ужасно до работы, все хочу успеть, но целиком цыпленка все-таки заглотнуть не пытаюсь. Ох, боюсь, вегетарианцам не понравится эта история. (Смеется.) Я типичный трудоголик. Конечно, не прочь поваляться часок на пляже, рому выпить или лимончелло (я сам его делаю из отборных итальянских лимонов — пальчики оближешь!), но без работы я сам не свой. Встаю рано, в 5—6 утра, как фермер, и радуюсь, что впереди — любимая работа. Конечно, я уже старый, но тем с большим упоением работаю. Когда я работаю, всегда чувствую себя счастливым. Вообще, я должен быть всегда счастливым и получать удовольствие от всего, чем занимаюсь. Иначе просто не умею жить. Очень часто один хожу в соседний кинотеатр, где-то в полдень.
Народу почти нет, никто не пристает, покупаю попкорн и смотрю кино. И радуюсь. Я счастлив в эти мгновения.
— А женщин вы любите — в смысле, считаете себя ловеласом?
— Я, конечно, попадал в разные переделки из-за женщин, но ловелас — это уж слишком. (Смеется.) Конечно, я люблю женщин! Обожаю лето, когда все девушки облачаются в короткие юбки и платьица, — восторг! Даже мои дочки. Но ведь вы не подумаете, что я готов и за своими дочками увиваться? (Смеется.) Просто мир делится на мужчин и женщин, и мужчины имеют обыкновение любоваться прекрасной половиной человечества. Это нормально. И пресловутая сексуальность тут даже ни при чем. Энергия, это все вопрос энергии.
— Неужели вы никогда не пытались представить cебя, скажем, высоким стройным блондином?
— Никогда. Клянусь. В профессиональной жизни ни разу мне даже в голову не пришло такое представлять. В личной жизни… Ну, пожалуй, были моменты. В юности. Когда на вечеринки ходил и хотел с девушками знакомиться. Но меня быстро подхватила Реа — будущая жена. Хотя все кругом, включая швейцара и осветителя на студии, ей твердили: «Ты что, дура? Зачем с ним встречаешься?» (Смеется.) Но она сказала — когда я ее спросил, мол, и правда, зачем оно тебе надо, — что я тронул ее сердце. В роли Луи из сериала «Такси». Мы в то время как раз и познакомились. Хотя, наверное, неплохо быть Брэдом Питтом, черт его знает.
— И почему же?
— Ответ состоит из двух слов. Нет, раньше состоял. Теперь из четырех. Дженнифер Энистон. Анджелина Джоли. (Смеется.)
— Ваш девиз?
— Не думай о завтрашнем дне, не заглядывай в свое будущее — живи и радуйся жизни сегодня.
Париж
