«Дети не удивляются, когда видят меня по телевизору, они считают, что там показывают всех. Потому что тех, кто приходит в гости к папе, тоже ведь показывают», — говорит резидент Comedy Club, продюсер, сценарист и актер Демис Карибидис в совместном интервью с женой Пелагеей.
— Демис, Пелагея, после нашей съемки сложилось ощущение, что ваши замечательные дети как будто взрослее, чем на самом деле. Вам так не кажется?
Демис: Безусловно, так и есть. Семья большая, и они друг за другом подтягиваются, обучают друг друга, передают информацию. Хочешь играть? Давай играть во что-то серьезное, не надо нам твоих детских игрушек. Дети очень любознательные. Старшей дочке Софии вообще интересно все. Недавно она посмотрела видео, в котором лесоруб валит деревья, и спросила: «А зачем он это делает?» — «Вот видишь, мы сидим на кровати, она сделана из дерева». — «Ну, не знаю, я бы не рубила лес». — «Ты ж моя хорошенькая, а на чем бы мы тогда спали?» — «Можно было бы и на полу поспать, но лес бы я все-таки не рубила». — «Хорошо, ты лес рубить не будешь. Надеюсь, никто из нас этого делать не будет».
— Раз уж мы заговорили о кровати. Воспитывая четверых детей, вы вообще высыпаетесь?
Пелагея: Нет.
Демис: Справедливости ради, Пелагея иногда дает мне выспаться. Вот сегодня рано утром я спал, а она развезла весь «клан Сопрано»: кого в школу, кого в сад. Но если жена хочет, чтобы я проснулся, она громко говорит: «Дети, тихо, папа должен поспать!» Правда, когда тебя будят четверо детей, забираясь в кровать, радость мгновенно разгоняет сонливость.
Пелагея: Для нашего папы сон очень важен. Чтобы писать хорошие шутки и быть веселым, нужно высыпаться. Поэтому мы стараемся давать ему такую возможность. Иногда. Демис вообще-то очень активный. Поспал шесть часов, и обязательно нужно куда-то бежать, что-то делать, он совершенно не умеет бездельничать.
— А есть ли в вашей дружной компании домашние животные?
Демис: Есть, они меня атакуют.
— Животные?
Демис: Дети. Они хотят развести дома зоопарк, но я понимаю, что ответственность просыпается лет в восемь, а у нас старшей дочке семь. Вот когда придет время, мы обязательно возьмем какое-то большое серьезное животное. Ну, я не корову, конечно, имею в виду.
— Может, ротвейлера?
Демис: Кстати, было бы хорошо, в доме стало бы спокойнее. Но пока мы начали с рыбки. Ее назвали Мэри — скорее всего, в честь дочки нашего друга Зураба Матуа. Вот я теперь наблюдаю за тем, насколько дети готовы нести ответственность, чтобы не папа чистил аквариум и кормил Мэри, а все это они делали самостоятельно. У нас есть договоренность: если София заканчивает первый класс хорошо, получает щенка или котенка.
— Учитывая какой она активный ребенок, хочется спросить: она его за хвост точно таскать не будет?
Демис: Она — нет, а вот Янис, сын, думаю, с удовольствием.
— Чем он увлекается?
Демис: Играет в машинки и обожает футбол. Ходит в секцию в садике, и, кстати, у него неплохо получается для трех лет. Когда ему было два, я как-то привел его на матч «Спартака». Он сидел на стадионе, не совсем понимал, куда смотреть, и просто завороженно наблюдал за трибунами, на которых кричат болельщики. Ему очень понравилась атмосфера. Теперь он познает футбольные азы и любит «Спартак».
— Так нечестно! Вы, по сути, не оставляя выбора, приучаете его к тому, что «красно-белые» — лучшая команда.
Демис: Он москвич, родился в Москве, а я — отец москвича. Какое право я имел не сводить его на матч московского футбольного клуба? Не будет же он болеть за «Зенит»?
— Как человек, который отлично знает законы шоу, что вы думаете о «спектаклях», которые разворачиваются на футбольном поле? Например, недавняя массовая драка того же «Спартака» с «Зенитом»?
Демис: Но это было зрелищно, все вдруг включили российский футбол и стали смотреть побоище. Видимо, у футболистов сдали нервы, они не сдержались, и началось. Бывает такое. Давно не было, но вот случилось. Это говорит о том, что они боролись, пытались выиграть. Нормальное явление для футбола! Посмотрите латиноамериканские матчи: мы просто дети по сравнению с ними!
— Ну, им по менталитету положено.
Демис: Нам тоже положено по менталитету вот это вот: «Че ты сказал?!» Но то, что все вылилось в агрессию, — плохой, конечно, пример для детей. Скорее всего, во всех секциях страны дети подумали: о, а так можно!
— Каким вы воспитываете сына?
Демис: Спартанцем. Мы с ним находимся на женском острове, поэтому держимся друг друга. Много играем и разговариваем.
Пелагея: В принципе, у сына сейчас такой возраст, что я бы не сказала, что воспитание сильно отличается от того, которое мы даем девочкам. Мы им всем говорим, что нельзя бить и нельзя допускать, чтобы тебя били. Сыну мы это говорим чаще. Хотя он у нас совсем не дерется, никого не обижает, он мирный. Даже если случайно толкнет кого-то из сестренок, мы просто еще раз напоминаем, что мальчику нельзя не только поднимать руку на девочек, но и давать сдачи. Говорим: «Когда папы дома нет, самый главный в доме ты, ты заместитель папы». И он этим пользуется. Жалуется: «Папа, я им приказал, а они меня не слушают!» — «А что ты хотел?» — «Мороженое». Мы его приучаем к каким-то мужским обязанностям, чтобы был таким же хозяйственным, как папа. А папа у нас очень хозяйственный. Даже во время отдыха он с утра пораньше начинает газон стричь, плитку мыть во дворе, едет на рынок закупать продукты, думает о том, что сегодня будет готовить на мангале.
— А что Демис обычно готовит?
Пелагея: Мы несколько лет подряд отдыхали в Греции, снимали дома, потому что ездили с друзьями. И он там на мангале даже умудрялся готовить нам яичницу с грибами, с помидорами, с разными овощами. Очень вкусно. Не так давно Демис ездил с друзьями на природу и готовил для 11 мужиков. Янис, конечно, пока не готовит, но по дому помогает. Например, катает к кулеру с водой 19-литровые бочки. Я бочку поднимаю, он снимает с нее пленку, помогает вставить трубочку. София, когда доросла до того, чтобы доставать до кнопочки кулера, стала ответственной по наливанию всем воды. Мы садимся за стол, она берет стаканчики, наливает и ставит на стол.
Демис: Когда у тебя есть обязанности по дому, это очень привязывает к семье. Даже если хочется гулять до темноты, ты все равно вернешься и сделаешь то, что должен. У меня, по крайней мере, в детстве было так. В шесть часов вечера вся семья садится за стол — значит, и тебе надо появиться, обозначить, что ты здесь. Я быстро соединял с чем-нибудь кусок хлеба — все, я отметился. Дальше — хоть на все четыре стороны бегом во двор. У меня есть старший брат, и отец с детства приучил нас к системе ответственности. Брату он говорил: «Если что-то с ним (то есть со мной) произойдет: поцарапается, упадет, вляпается во что-нибудь — виноват ты». А мне: «Если он тебе что-то сказал, но ты его не послушал — виноват ты». Поэтому мы ходили друг за другом, брат смотрел за мной, а я слушался его. Теперь эту схему применяю в семье я. Если в комнате не убрано, то виноват не конкретный человек, виноваты все.
— Во время фотосессии девочки задавали всей съемочной группе один и тот же вопрос: «О чем ты мечтаешь?» А вас они об этом спрашивали?
Пелагея: Да, меня София спрашивала: «Мама, кем ты мечтала стать в детстве?» А я мечтала стать мамой, это действительно была моя самая большая мечта. Перед этим я, конечно, хотела и петь, и танцевать, и парикмахером быть, и учителем, но глобально я хотела родить пятерых детей. Четверо уже есть, но пока мы приостановимся.
Демис: А меня они спрашивали про любимый цвет. Причем знают, что оранжевый, и все равно спрашивают. И я понимаю почему. Это такой способ начать диалог, чтобы я спросил: «А у тебя?» Кстати, в телефоне в отдельном файле я собираю самые интересные высказывания детей.
— Поделитесь?
Демис: Вот, пожалуйста, София: «У меня не получается шпагат, поэтому мне надо уйти из дома». «Папа, солнце сегодня светит жарко, скоро метеорит упадет». Однажды, когда она не хотела идти спать, я ей сказал: «Дочь, посмотри на свои глаза, они же у тебя спят». Она ответила: «Вообще-то у меня такой разрез глаз, папа». Я говорю: «Дочь, почему вы у меня такие красивые?» — «Мы у мамы в животе ходили в парикмахерскую».
Или вот Дорофея. Когда Пелагея была беременна Янисом, я дочке сказал: «Дорофея, собери кубики, маме неудобно, у нее большой живот». — «Ну и что, у меня тоже большой живот». Или сын Янис няне говорит: «Тетя Ира, вызови полицию». — «А что им сказать?» — «Что папа арестован». Ему было два с половиной года, он ночью встал с кровати, а когда увидел меня, упредил все претензии: «Папа, смотри, какие у меня нешумительные и небудительные ноги!» В общем, с ними не соскучишься.
— Пелагея сказала, что в семье главный — вы. Согласны с этим? Если честно, мне так не кажется.
Демис: Вот и мне так не кажется, я объясню. Невозможно существовать в парадигме, где кто-то один главный. Тогда другой человек будет испытывать дискомфорт. Я добрый и пушистый до того момента, пока кто-то не перейдет границы. И мне в голову не придет диктовать правила вроде «Вы мне тут все подчиняетесь». Нет, быть главным — это быть ответственным.
Пелагея: Да, главный — это глава семьи. В моем понимании мужчина является главой семьи.
Демис: А в моем понимании глава семьи — Пелагея, потому что она наш центр управления полетами. На ней все, начиная с финансов, которые приносит предприятие под названием «папа», заканчивая детскими делами, ремонтами, домом. В этих вопросах важно уметь помочь друг другу в нужный момент, когда кто-то устал. Например, папа пришел с работы и видит, что мама выдохлась. Значит, вместо того чтобы идти отдыхать самому, надо сказать: «Так, дети, построились в ряд, поднимаемся наверх, маму не трогаем».
— Пелагея, а вам не хочется выйти на работу, сбежав из этого персонального детского садика?
Пелагея: Я маркетолог по образованию, но в этой сфере давно не работаю, с появлением детей уже не возвращалась. Я как-то устраивалась в посольство Германии, должна была выйти, но забеременела.
Демис: Так можно сказать про любой наш период.
Пелагея: Пока не родился третий ребенок, я сильно мучилась от того, что мне не хватает самореализации. Хотелось зарабатывать, покупать мужу подарки на свои, а не на общие деньги. Меня «отпустило», потому что я осознала: период, когда дети еще совсем маленькие, проходит очень быстро. Красть у себя и у них это время — преступление. Когда они вырастут, можно будет выйти хоть на три работы, но не сейчас. К счастью, у меня есть такая возможность.
— Во время нашей беседы трудно оторвать взгляд от ваших обручальных колец. Они настолько необычные, что наверняка с ними связана какая-то история.
Пелагея: Так и есть. Изначально кольца были не такими. Мы пошли за ними в ювелирный накануне свадьбы и точно знали, что хотим максимально тоненькие. Выбрали, купили, Демиса даже не смутило, что они были с камешками. Поженились. А на второй день празднования свадьбы муж так барабанил на барабанах, что помял свое кольцо. Тогда мы поняли, что наши кольца нужно уплотнить. Нашли чудесного ювелира, который добавил белого золота и дорожки из камней. Теперь они довольно массивные, но очень красивые.
— При каких обстоятельствах вы можете снять кольца?
Демис: Я вообще-то не люблю носить кольца, часы, мне это неудобно. Но как надел свое обручальное кольцо, с тех пор вообще никогда не снимаю. Ну, разве что на съемках, если надо. Или в качестве шутки: если Пелагея, например, моет посуду и кольцо сняла, могу подойти и положить рядом свое: «Ты не носишь, а я почему должен?»
— Как дети относятся к тому, что папа — публичный человек?
Демис: Нормально. Им кажется, что всех показывают по телевизору, потому что тех, кто приходит в гости к папе, тоже ведь показывают. Старшая, София, кстати, и сама в этом году снялась в сериале «Отпуск». Причем это была не моя инициатива, просто режиссер предложил. Она серьезно готовилась к съемке, учила текст, повторяла его, репетировала перед зеркалом. Когда приехала на съемочную площадку, немножко запаниковала. Но там ее поводили по всем цехам, она сходила на грим, увидела, как все устроено, и успокоилась. Встала в кадр и справилась с поставленной задачей очень даже неплохо. Гонорар получила, правда, из папиного кармана, но это не главное. Большее удовольствие ей доставило само участие в процессе.
— А еще одна интересная идея пришла уже не режиссеру, а вам: в одной из серий вы поете знаменитую песню Леонова «На речке, на речке». Зачем вы решили включить это в сюжет?
Демис: Действительно, Евгений Леонов пел эту песню почти во всех фильмах, в которых играл у Данелии. Я тоже хотел бы так делать. Это очень хорошая песня, она должна жить. Обожаю Леонова! Кого бы он ни играл, чиновника или деревенского жителя, ни у кого не могло даже вопроса возникнуть, подходит он на эту роль или нет. Леонов создавал юмор через доброту, и, я считаю, это высший пилотаж комичности. Он настолько естественный, как будто родной дядя. В детстве я пересмотрел абсолютно все фильмы с его участием. Сейчас снимают другое кино. Не хуже и не лучше, не нам выносить вердикты, просто другое. Это уже больше комиксы, а не кино, которое действительно цепляет.
— О чем фильмы, которые интересны вам?
Демис: Это какие-то жизненные истории, которые построены не на поступках героев, а на их мотивации. Перед тем как смотреть кино, надо понять, зачем ты его смотришь. Вот взять хотя бы индийский фильм «RRR» («Рядом ревет революция»). Очень популярный, его крутят во всем мире. В него хорошенько вложились, там сумасшедшая графика, животные дерутся с военными, очень много спецэффектов. Когда ты садишься смотреть этот фильм, принимаешь их правила игры. Не считаешь глупыми людей, которые это снимали, а соглашаешься с тем, чтобы они тебя развлекали, — тогда кино начинает доставлять удовольствие.
— Есть ли у вас режиссерские амбиции?
Демис: Мне бы хотелось снять комедию. Я считаю, что это одна из самых сложных задач в современном российском кино. Не могу сказать, что у нас нет удачных комедий, но вы помните советские? Они не зря стали легендарными, не зря мы можем пересказать их наизусть с закрытыми глазами. Вот если, например, взять сценарий «Кавказской пленницы» — сюжет совсем не сложный: парень едет на Кавказ собирать поговорки и тосты, случайно становится свидетелем похищения девушки. Но при этом вы знаете каждую фразу фильма, каждого персонажа. Это точное отражение того времени. Вот и я хочу показать много смешного из того, что вижу в жизни. За примерами далеко ходить не надо. Вот я вижу женщину, которая стоит на кассе с тележкой, перед ней не открывается заслонка, и она напрягается и злится. Я думаю: «Куда ты так опаздываешь? У тебя в тележке какие-то праздничные товары, ты Дед Мороз?» А она бьется в истерике перед этой заслонкой. Я пытаюсь понять мотивацию: откуда такое состояние? Оно же не только что проявилось на кассе, а пришло гораздо раньше: может быть, утром, когда эта женщина ссорилась с мужем...
— Хотя бы примерно уже представляете себе актерский состав вашего фильма?
Демис: Я не знаю поименно людей, которые там будут, но точно представляю, какой мне нужен класс юмористов и актеров. Мне нравятся естественные актеры. Вот, например, Павел Майков: когда он разговаривает в кадре, у меня не возникает ощущения, что это написанный текст. А очень многие актеры, к сожалению, просто декламируют, после чего иногда кажется, что, переключая каналы, ты смотришь один и тот же сериал. Если надо сыграть, ты сыграй, а не скажи! Не обязательно говорить: «Ой, мне жарко!» Это можно показать. В общем, давая актеру в руки текст, надо понимать, способен ли он сделать его лучше. Вот тогда будет успех.
— Как вы относитесь к тому, что режиссеры часто зовут сниматься своих друзей, минуя даже этап кастинга?
Демис: У этой медали две стороны. Когда ты что-то серьезное делаешь, тебе легче работать с проверенными людьми. Я знаю это как минимум по практике в Comedy. Когда я придумываю свои миниатюры, сразу понимаю, кто из резидентов мне нужен как партнер.
— В телевизионных кругах многие говорят о том, что у вас жесткий характер. Почему?
Демис: Видимо, потому, что я перфекционист в работе, обязательный и точный, никогда никуда не опаздываю. Отдаюсь полностью работе и требую от тех, кто меня окружает, того же самого. Не даю себе права на ошибку. Если даже снимаюсь в рекламе, буду сводить с ума автора, требуя, чтобы он написал текст точно, интересно и классно. Для меня не составит труда сказать: «Мне это не нравится», если втюхивают что-то недобросовестное.
— Как «мастер спорта» в юморе, объясните, почему люди особенно громко смеются над шутками, в которых есть мат?
Демис: Они не над матом смеются, а над самими шутками. Всем известные слова могут их только усилить, но человек, который хохочет просто над знакомым сочетанием звуков, наверное, не большого ума. Опять же, материться кому-то идет, а кому-то нет. Вот если мы услышим что-то подобное от Гарика Харламова, это будет естественно. А от Тимура Батрутдинова — вряд ли. Я сам могу иногда как-нибудь аккуратненько допустить такое. Например, когда делаю какую-нибудь миниатюру с Мариной Кравец и понимаю, что к образу недовольного мужа, которого я играю, это что-то добавит. То есть это будет к месту. А если нет, то зачем? Уровень восприятия шутки — в мозгах у каждого.
— Тяжело ли вам, как человеку с хорошими мозгами, играть человека без мозгов?
Демис: Очень легко. Когда играешь любого персонажа, с мозгами или без, главное — понимать его функционал, задачи и мотивации. Как только эта картинка складывается, ты легко оказываешься в его шкуре. Вот мы как-то писали истории с Жориком Вартановым для Миши Галустяна. И представляли себе такого героя: он на все реагирует вспыльчиво, ищет выгоду во всем и постоянно пытается выделиться, выпендриться. Достаточно, герой понятен. Бывает, я провожу с Мариной перед миниатюрой очень много времени, объясняя характеры наших героев и их состояние. Говорю: «Вот два персонажа поругались сильно, и она перегнула палку, слишком громко накричала. Поэтому на сцену ты должна выйти немного извиняющейся». Именно в таком состоянии она и выходит.
— В миниатюрах Comedy Club вы, как правило, более чем эмоциональны. Как много времени нужно, чтобы, уйдя за кулисы, вы превратились в спокойного, сосредоточенного Демиса Карибидиса, вот как сейчас?
Демис: Конечно, я не кричу круглые сутки как сумасшедший. Чаще всего на «восстановление» нужно минут пять. Есть риск выплеснуть оставшиеся эмоции на кого-то и за кулисами, но я всегда стараюсь отойти в сторонку и переключить «тумблер».
Ну а насчет смены состояний… Вот на съемках фильма «СамоИрония судьбы!» на ТНТ был интересный опыт. Я играл шейха насыпных островов, который на белом коне приезжает к Наденьке — Оле Картунковой. И когда она играла на гитаре и пела «Платочки белые, глаза печальные», мне надо было в кадре заплакать. Причем желательно одним глазом. А так умеют только очень профессиональные актеры. Но удивительная штука: когда камера «проехалась» по всем остальным шейхам и дошла до меня, у меня из одного глаза покатилась слеза, как и просили. Можем, когда хотим!
