«Перед поездкой в институт ребята выдали мне приличную сумму и сказали: «Открывай свою точку — приемку цветмета. Купи «газельку». Но я ответил нет. Хотя соблазн был огромный. Объяснил: «Еду поступать в институт культуры». Они уточнили: «На клоуна, что ли?» — рассказывает актер.
— Антон, правда, что в детстве вы хотели стать президентом?
— Ой, да кем я только не хотел быть на самом деле! Маме я как-то в сердцах сказал, что хочу быть клоуном. Она так испугалась! Стала умолять: «Антон, не надо!» А я настаивал: «Пойду в цирковое». Это было классе в восьмом. Но вообще, главным для меня было — не сдавать математику. При маме — учителе алгебры и геометрии у меня всегда была тройка с натяжкой по этим предметам. К окончанию школы в клоуны идти передумал, решил стать адвокатом. Там тоже не нужно сдавать алгебру. Купил сборник лучших речей юристов, адвокатов. Мне казалось, что адвокат — это вот как в «Адвокате дьявола», почти актерская профессия. Думал, я буду выступать, отстаивать, очаровывать присяжных. На что мне действующие юристы сказали: «Ты чего? Сначала три года проработаешь в отделении милиции, потом — практика. Затем ты будешь рассматривать дела бабушек, кто у кого украл корову, кто забор передвинул. А лет в 45 у тебя пойдут какие-то дела посерьезнее». Говорю: «Я все понял, лучше в артисты». В тот год в Перми набора на актерский не было, я записался на подготовительные курсы. Помню, пришел, а там все такие творческие, с гитарами, обмотанные шарфами, читают стихи какого-то неизвестного мне Бродского. Я подумал: «Господи, что это вообще такое?!» Я был простым парнем. Приехал в Пермь из города Березники, где принимал металл...
— Что это значит?
— Цветной металл, металлолом. В 12 лет я познакомился с чуваком на 7 лет старше, который привел меня в мир нормальной музыки. Я стал слушать «Нирвану», «Металлику». С тех пор у меня началось такое неформальное юношество: длинные волосы, поиск себя, своего внутреннего «я», свободы. Когда мне было 16, в моей жизни появились ребята, которые научили зарабатывать первые деньги — на приеме цветного металла. Бизнес непростой. Меня предупредили, что, если придет милиция, нужно съесть квитанции, чтобы никто не мог узнать, чего мы там напринимали. Однажды мне пришлось это сделать. Я жевал и глотал наклейки. Было тяжело, это ведь не газета. С трудом все проглотил.
— Ну не просто так же нужно было есть квитанции. Это криминальный бизнес?
— Да. Но тогда почти весь бизнес был криминальным. Все равно это труд, которым я занимался сам, и сам зарабатывал. Я сидел на точке, принимал металл. Надо было кому-то его принимать. Работали молодые, дерзкие, и получали неплохие деньги. Но не забывайте, это город Березники, там либо у тебя работа, либо наркотики.
— Послушайте, но все могло плохо кончиться.
— Да, мама тоже говорит, что, если бы я не поступил, обязательно бы попал в какую-нибудь бандитскую историю. Но обошлось же. Я поднялся очень быстро среди своих сверстников, и мне старшие стали полностью доверять. Перед поездкой в институт выдали приличную сумму и сказали: «Открывай свою точку — приемку цветмета. Купи «газельку». Но я ответил ребятам нет. Хотя соблазн был огромный. У меня так всегда: если от чего-то соблазнительного и комфортного отказываюсь, иду сложным путем — достигаю чего-то серьезного и значительного… Кстати, возможно, мама зря волновалась по поводу моего березниковского бизнеса. Потому что те ребята из прошлого — сегодня уважаемые и очень богатые люди. Они давно живут за границей, но мы до сих пор дружим, общаемся. Но вот когда я отказался от своей точки с цветметом, они меня не поняли. Я объяснил: «Еду поступать в институт культуры». Они уточнили: «На клоуна, что ли? На Балагашу?» Так звали популярного клоуна с местного ТВ, который детей развлекал. Я не стал им ничего объяснять, говорю: «Да, пацаны, на клоуна». Сейчас они мной гордятся… Вот таким я приехал поступать на актерский в 2000 году. У меня уже был мобильный телефон — редкость в те годы. Абитуриенты так смотрели на этот мобильный!
— Вы в спортивном костюме приехали?
— Нет, я никогда спортивный костюм не носил. Я приехал такой ухоженный, в джинсах, в футболке поло, стриженный красивенько. Явно не актерского и не режиссерского вида человек… В первый год я не поступил, и слава богу, потому что это был не самый лучший курс. А вот еще через год меня взяли — сначала на платное отделение, но я первый курс окончил на пятерки, и меня перевели на бюджет. Курс у нас подобрался один из самых лучших. Там были и Миша Шулятьев, с которым я сценарии пишу, и Вова Селиванов, с которым снимался в «Реальных пацанах». Творчество мне очень нравилось. До меня никто из моих родных ни в каком творческом вузе не учился. Но мама в школе была, по сути, массовиком-затейником, ее должность называлась «завуч по внеклассной работе». Она организовывала КВН, «Студенческую весну», какие-то показы. Ей вечерами нужно было репетировать в школе с ребятами-старшеклассниками, а я всегда находился при ней и исполнял все детские роли. Это, конечно, повлияло на мой выбор.
— Сейчас у вас уже солидный список ролей. Например, в фильме «Огонь», который стал одной из главных премьер ушедшего года.
— Этой ролью я горжусь. Когда нашей команде впервые показали фильм, я был под впечатлением. Крутейшее кино! Это и блокбастер, и драма с надеждой в финале, и мотивационное кино, и кино про героев, и фильм-катастрофа. Уровень Голливуда. Я играю одного из четверых пожарных, которыми руководит герой Константина Хабенского. Мы всегда рядом. И у командира больше всего доверия именно к моему герою, который на героя не похож: он заикается, зануда, все делает по инструкции. Но при этом он смелый пожарный. Физически и психологически очень сложная работа. Нужно было бегать по настоящему огню. Выстраивались сумасшедшие декорации. Константин Юрьевич Хабенский, который насмотрелся уже разного рода декораций, говорил: «Я такого никогда не видел». У нас была целая огневая система в пять пожарных лестниц высотой в огромном ангаре: развязки, магистрали из газовых труб, каждая горелка выходила в дерево, и у каждой был свой газовый баллон. Всего 300 баллонов. Краник открывали каскадеры, и огонь охватывал деревья — настоящий огонь, и мы бежали через этот горящий лес дубль за дублем. То борода загорится у кого-нибудь, то волосы, то у меня куртка прогорит. У нас была смена, где мы снимались вдвоем с Константином Хабенским и бегали со специальной, закрепленной на корсете камерой, которая очень близко снимает лицо. Надышались продуктами горения, Константин Юрьевич отлежался, а я попал в «скорую». Слава богу, у нас «скорая» стояла всегда на площадке, и меня там 40 минут откачивали на кислородной подушке. Меня трясло, изо рта что-то лилось.
— Вы были застрахованы?
— Страховка, скорее всего, была, но я не собирался ею пользоваться. Когда идешь сниматься в историю про пожарных, есть очевидные риски. И чем глубже ты погружаешься в эту атмосферу, тем лучше. Многие зарубежные топовые артисты — просто настоящие фанаты в плане погружения в профессиональные нюансы. Если фильм про заключенных, садятся в тюрьму на месяц, чтобы понять, как там на самом деле. Я знаю, что Шайа Ла Баф в фильме «Ярость» играл танкиста — и он три месяца принципиально не мылся, чтобы по-настоящему вонять и понять, как танкист живет в танке.
— А когда снимали «Т-34», вы с товарищами на такие эксперименты не шли?
— Именно таких креативных подходов, как у Ла Бафа, не было, но мы тоже готовились, изучали материал. Ну и голодали, ведь нужно было снимать сцены в концлагере. И учились управлять танком. Настолько включились в эту историю, что в танке и спали, и ели — вообще из него не вылезали, как на войне. Неделю продержались. На ночь, конечно, ехали в отель, а утром залезаешь в танк — и на все 12 часов, на всю рабочую смену. Обед тебе внутрь туда спускают…
— Съемки в каких фильмах были особенно запоминающимися?
— Конечно, запомнился мой самый первый полнометражный фильм «Джентльмены, удачи!». Это странный эксперимент, но зато мы там познакомились с Сергеем Витальевичем Безруковым, который потом пригласил меня в свой театр, где он тогда только-только был назначен художественным руководителем. Я в этом театре по сей день служу. Потом была череда разных картин небольших. Затем «Елки 1914», где случились одни из самых экстремальных съемок. Я там боролся с живым медведем по кличке Степан, и в первый же день меня увезли на «скорой», потому что он сорвал мне спину. Спина, кстати, до сих пор побаливает. Вообще-то мы со Степаном дружили, он меня очень полюбил. Я как бы его учил борьбе и в одном из дублей неправильно под него прогнулся и взял его всем весом на себя. Вообще не понимаю, как не сломался пополам, потому что прогнулся в спине, в пояснице, а медведь 358 килограммов весил, как сейчас помню эту цифру. Я только и сумел, что крикнуть: «Юра!» Прибежал дрессировщик и с меня медведя просто скинул, но я уже не мог разогнуться. Ролик есть в ютьюбе, можно забить: «Богданов борется с медведем». Мне компания «Базелевс» и Тимур Бекмамбетов это видео подарили на день рождения. Потом было еще несколько картин. Но стартом в большом кино я считаю «Т-34».
— Да, это поворот в вашей карьере. Но кастинг там был безумный — из 850 человек выбрали четверых: вас, Сашу Петрова, Юру Борисова и Виктора Добронравова. Вы и стали экипажем танка.
— Молодые актеры часто говорят, что режиссеры предвзяты. Я очень хочу, чтобы вы написали: никакой предвзятости. За мной был шлейф смешных ролей, проект «Реальные пацаны». Я очень боялся, что режиссер Алексей Сидоров обратит на это внимание, но нет. Леша сказал, что я и Витя Добронравов были утверждены почти за год до начала съемок, с первых же кастингов. И ему было плевать на мой бэкграунд, потому что я хорошо показал себя на пробах. Проб было три, на разные роли. Но в итоге Сидоров написал для меня роль уральского снайпера-наводчика. Одна из главных ролей, я совершаю там два геройских поступка и спасаю весь экипаж. Леша Сидоров — легендарный режиссер, я вырос на его «Бригаде». И после съемок у нас с ребятами — Сашей Петровым, Витей Добронравовым и Юрой Борисовым — крепчайшая дружба… Мы вместе паримся в бане, каждый день созваниваемся, ходим на дни рождения друг друга и наших детей. Особенно с Витей Добронравовым мы сдружились. Это все дал фильм
«Т-34». Но, конечно, в числе «подарков» еще и разорванный мениск, но это все ерунда, я на это внимания уже не обращаю. Такая работа.
— Недавно вы как режиссер сами сняли фильм «Нормальный только я». Можете о нем рассказать?
— Это комедийная история про детский лагерь. Из больших звезд там снимался и Константин Юрьевич Хабенский, с которым мы подружились на «Огне», и Макс Виторган. Но самое главное достижение — то, что там снимались дети с ДЦП, синдромом Дауна и другими особенностями. И при этом мы попытались сделать комедию, потому что обычно все, что у нас связано с инвалидами, сразу уходит в какие-то фестивальные слезы. Я не хотел подобное делать, я хотел снять фильм с таким настроением, как в «1+1» или в «Арахисовом соколе»… Никакой жалости вообще! Я почти десять лет работаю с этими детьми. Можно сказать, это наши родные дети из Перми, из инклюзивного лагеря нашего фонда — «Новый город «Дружный». Когда мы приступили к съемкам, группа, если честно, была насторожена, люди не понимали, во что они вписываются, но потом все пошло хорошо. Там у нас есть Антоша-хулиган с синдромом Дауна, огромный парень, как медведь, все время подходит к людям, обнимает и улыбается: «Привет!» Он очень добрый, всех в группе обожал, и его обожали. Вообще, у нас все подружились. Многие поняли, для чего этот проект, и писали мне: «Антоха, благодарен, что пригласил».
— Сын Демьян, который после вашего развода с женой живет с вами, нормально с такими детьми общается?
— Он вообще не видит разницы. Ему десять лет недавно исполнилось. Пять из них он ездит в инклюзивный лагерь, где вместе живут обычные и необычные дети, я его отправляю туда зимой и летом. И ему все равно, у кого из детей коляска, у кого тросточка. У Демьяши там есть давняя подружка Полина, колясочница, сын любит ее катать. Гоняет с ней, как будто она гоночная машина. Я сначала боялся, а потом перестал. Потому что, конечно, Демьяша с Полиной осторожен, и им вдвоем весело. Они счастливы. Сын, кстати, снялся в эпизоде в этом фильме, и ему понравилось. Он сейчас спрашивает, когда я начну снимать следующий фильм.
— А начнете?
— Планирую, впереди съемки двух картин. В Пермском крае мы будем снимать комедию для детей «Второгодник и одноклассник Иван Семенов» по повести нашего земляка Льва Давыдычева. В моем детстве она была очень популярной. А еще снимем «черную» комедию в формате фильма «Жмурки» или «Однажды в Ирландии». Уже договорились с топовыми актерами. Сценарий мы с моим товарищем Михаилом Шулятьевым практически написали. Мы с ним все сценарии пишем. И основали кинокомпанию «Проспект мира».
— Вы так энергично осваиваете новое пространство. Очень хорошо, что не застряли в «Реальных пацанах». Это, конечно, был блестящий старт, но нужно идти вперед.
— Вы знаете, мне многие, наоборот, говорят: «Ты зря это сделал, потому что у тебя и так все эти проекты были бы, только плюс еще и «Пацаны...», которые дают серьезный и стабильный заработок». Но я ушел, хотя и понимал, что иду на жертвы. Деньги закончились очень быстро, пришлось даже продать свою большую дорогую машину. И еще я отказывался идти в фильмы, где герой был похож на моего Антоху из «Реальных пацанов». И это тоже вредило комфортной жизни. Но я убежден: если ты хочешь развиваться, должен чем-то жертвовать. Еще когда были «Пацаны...», меня позвали в «Т-34» и в фильм «По законам военного времени». Мне протянули руку, дали шанс серьезные режиссеры, я это так расцениваю. Глупо было бы возвращаться обратно. Я объясняю своим подписчикам, которые тоже переживают до сих пор из-за моего ухода из «Пацанов...»: «Ребята, это как в спорте — если вас клуб «Металлург» магнитогорский воспитал, это же не означает, что вы всегда должны в нем играть. Вы ему благодарны, но вы говорите: «Спасибо вам, но меня позвали в НХЛ».
— А сын Демьян как относится к вашей професии?
— Непросто. Он недавно признался в этом публично — в одной из программ на ТНТ, в которой мы вдвоем участвовали. Когда мы с ним куда-то вместе идем, а это бывает не так часто, меня останавливают, просят сфотографироваться — воруют его время. Это не радует. Представляете, мы практически никогда не были вдвоем на каких-то больших елках. Потому что мне невозможно просто постоять с сыном рядом. Фотографируются со мной, а не с Дедом Морозом. И я просил маму или бабушку сходить с Демьяном.
— Сыну нравится сниматься в кино, как думаете, пойдет по вашим стопам?
— Не факт. Он фанат физики, математики. Говорят же, через поколение передается, а бабушка, я вам говорил, математик. Недавно Демьяша попросил записать его на дополнительные занятия по робототехнике и проектированию. Очень серьезный парень.
— Что для вас главнее: творчество или семья?
— Безусловно, семья. Можно стремиться вперед к самореализации, к творческим победам, и это круто и правильно. Это дает ощущение счастья и осмысленности жизни. Но для меня, в моем возрасте, с моим душевным складом, нет ничего важнее момента, когда я прихожу домой, к семье. Мы ужинаем, гуляем, общаемся, смотрим фильмы. Меня это настолько наполняет, что, если я прекрасно провел вечер с семьей, утром, даже невыспавшийся, я делаю свое дело с огромным энтузиазмом. Мне такая жизнь очень близка.
