Уже десять лет Анна Ковальчук откровенно рассказывает нашему журналу о своей жизни: мы писали о ее первой семье, о разводе, о знакомстве с будущим мужем Олегом, о свадьбе, о мечтах родить ребенка и вот теперь — о том, с какими сложностями супруги столкнулись после появления на свет долгожданного сына Добрыни...
— Анна, три года назад, когда вы еще были беременны и не знали пола ребенка, вы признались, что Олег мечтает именно о сыне… — И, узнав, что у нас мальчик, я была счастлива, что угодила мужу!
(Смеется.) А Олег, мне кажется, несколько дней до конца не мог поверить этому чуду, хотя сам же присутствовал при родах.
— А что вас сподвигло принять такое решение: рожать вместе?
Анна: Основной мой мотив — безопасность. Мы так долго ждали малыша, что очень переживали, как пройдут роды. Мне было важно, чтобы рядом находился человек, который бы адекватно реагировал на происходящее и был способен все контролировать. Потому что женщина в этот момент мало что осознает. И хотя я рожала у врача, которому доверяла, но хотелось исключить малейшую возможность ошибки. Что-нибудь пойдет не так, а мне потом скажут: «Извините, так и было». Если бы я была уверена, что все будет в порядке, я бы не согласилась, чтобы Олег присутствовал.
Олег: А для меня главный смысл совместных родов был в том, чтобы сблизиться и с женой, и с малышом.
К тому же, когда видишь, как страдает близкий человек...
Анна: …возникает невольное отторжение! Не советую мужчинам присутствовать при родах. Все-таки есть в этом что-то неправильное. Женщина должна оставаться загадкой для своего мужчины во многих вещах, в том числе и в таких.
Олег: Да не происходит никакого отторжения, не слушайте вы ее! Наоборот, мужчина понимает, через что проходит женщина, рожая, и в итоге начинает ценить ее по-новому. А уж все, что касается малыша, — это вообще непередаваемые ощущения!
Едва родившегося Добрыню первым делом положили маме на живот, а потом передали мне в пеленочке. И пока врачи занимались его мамой, он лежал у меня на руках и спал. А я боялся пошевелиться. Так, кажется, все два часа и просидел.
— Для Олега Добрыня — первенец. А рождение первенца считается одним из самых кризисных моментов в семье. Женщина с головой уходит в заботы о ребенке, а мужчина начинает страдать от дефицита внимания…
Анна: А вот в нашей семье все ровно наоборот. (Смеется.) И на ребенке зациклилась не мать, а отец. Мы нередко со Златой по утрам наблюдали картину, когда Олег, не замечая нас, бросался к сыну: «Добрынюшка!» Нам с дочкой оставалось только удивленно пожимать плечами: «Что это было?» Порой я чувствовала себя так, будто я тут ни при чем.
Будто это не мой ребенок, а только Олега.
— И как долго это продолжалось у вас?
Анна: Ну, вообще-то это продолжается до сих пор. Но мы с этим боремся!
— То есть ребенком два с лишним года занимается в основном Олег?!
Анна: Нет, конечно. Его зацикленность выражается не в этом. Я бы не сказала, что Олег несется с работы к ребенку, как курица к цыпленку. Нет. У него есть, разумеется, свои, мужские, дела. Просто когда Добрыня рядом с ним — тут уж Олег ничего и никого другого не замечает…
Олег: Ну, может быть, меня и вправду захлестнуло обостренное чувство отцов ства.
Просто мы ведь очень долго хотели ребенка, а у нас не получалось. И, наверное, во мне отцовская любовь успела накопиться в большом количестве.
Анна: Представляете, он, оказывается, не может любить всех сразу! Когда я поняла, что происходит, решила спросить у Олега напрямую, и он в конце концов признался: «Да, это так. Ну что я могу сделать?»
Олег: Просто мне сложно разделить свое внимание и заботу поровну: вот сколько Добрыне — ровно столько и Ане, и Злате. Хотя я уверен: со временем все выровняется, надо только, чтобы Добрыня вошел в более сознательный возраст. А пока он ведь такой маленький…
Анна: Так ведь он для тебя никогда не вырастет. (Смеется.) Я уж думала, может, нужно просто третьего родить?
Да только вот Злата против категорически.
Олег: Знакомые доктора посоветовали побольше уделять времени ребенку именно в первые его годы. Сказали: чем больше будете с ним, тем более успешным, трудолюбивым, мужественным и здоровым он вырастет. Уже на старте в него нужно заложить все те вещи, которые помогут в дальнейшем. Именно поэтому я сразу же после рождения Добрыни взял отпуск, чтобы все свое время посвятить семье. Хотя, конечно, помощь от меня была минимальная. Аня все делала сама, а я просто стоял рядом и наблюдал.
Анна: Что ты на себя наговариваешь! Не наблюдал, а сразу стал во всем помогать. Первые месяцы Добрыня очень много плакал, и я ничего не могла сделать.
Олег брал его на руки и носил, убаюкивая. А ведь сын уже тогда был тяжелый — он родился 4,5 килограмма веса. В какой-то момент мы поняли, что Добрыню успокаивает звук воды из-под крана. И Олег часами стоял с ним возле раковины. А когда мы перешли на искусственное питание, наш бедный папа, во сколько бы Добрыня ни проснулся, в шесть или в семь часов, просыпался вместе с ним. А я только приносила им бутылочку и убегала досыпать. Но это не означало, конечно, что я могла совсем оставить ребенка на Олега, потому что все равно какие-то тонкости он не понимает. Вот спросите его, какими мы памперсами пользуемся, — не знает. Он мужчина и не должен забивать себе этим голову. Зато когда они мне совсем надоедают, я говорю: «До свидания...» — и папа с сыном отправляются на улицу. Гулять на детской площадке они, конечно, не любят. Им нравится мыть машину на мойке — такое вот чисто мужское развлечение.
Олег спрашивает: «Ну, на какую мойку сегодня поедем? На ручную или на автоматическую?» — «На автоматическую», — отвечает Добрыня. А как они здорово проводили вдвоем время в Испании, куда мы ездили отдыхать этим летом. По утрам шли играть на футбольное поле, минут 30—40 гоняли мяч, потом спускались к морю и плавали. Поскольку берег там каменистый, а волны большие, только Олег мог купать сына.
— А вы тем временем оставались вдвоем со Златой?
Анна: Злата там подружилась с английской семьей, в которой жило шесть королевских пуделей. И поскольку она обожает возиться с четвероногими, то с самого утра уходила гулять с собаками: сначала с двумя, потом со следующими двумя. И так до вечера.
Я же была предоставлена самой себе: бассейн, море, пляж, книги… Поразительное для меня состояние! Ведь в обычной жизни у меня никогда нет свободного времени, и я практически не отдыхаю. Может, я просто не умею этого делать? Вот вроде бы все постирано-убрано-приготовлено, Добрыня играет, Злата в школе, муж на работе, почему бы мне не присесть и не отдохнуть? Но я всякий раз нахожу себе занятие: то шкаф перебрать, то сварить компот, то испечь шарлотку... Помню, как-то раз я наблюдала, как собака кружится за своим хвостом. Думала, она играет, а потом поняла, что ей уже плохо, она бежит из последних сил и просто не может остановиться. Вот и я, как та бешеная собака… Не могу прилечь, потому что знаю: как только расслаблюсь, мне тут же обязательно придется вставать. Начнется всякое: «Мама, а где то? Мама, а где это?» Или: «Мам, закрой дверь, я с собакой пошла гулять…»
— Ну а почему бы вам иной раз не сказать своим домашним: сами найдите, сами закройте, сами сделайте!
— В моей жизни все построено на двух словах: «надо» и «должна».
Моя мама много работала, и меня по большому счету воспитывала бабушка — учительница русского языка и литературы. Так вот она говорила, что человек должен сам себя воспитывать. И я писала себе режим дня: в 9 встать, в 9:15 умыться и так далее. Устанавливала, что должна прочитать за месяц столько-то книг. Вот и сейчас я постоянно что-то должна: выучить английский язык, научиться играть на гитаре... Моя подруга, психолог, говорит: «Ты можешь просто взять и на полдня зарыться в подушки?» А я признаюсь, что мне мешает какой-то дурацкий барьер.
Надо себя переделывать. Ну вот видите, опять «надо»! (Смеется.)
— Анна, а вы не испытываете ревности к мужу и к сыну? Ведь выходит, что вам достается очень много всяких «надо», а у них — сплошной праздник на двоих!
— Да какая там ревность! А что, лучше было бы, если бы Олег в Испании, как некоторые папаши, сидел целыми днями на пляже с бутылкой пива и воблой?
— И все-таки картинка семейной жизни, которую вы сейчас нарисовали, весьма далека от той, которую вы описывали перед замужеством, когда Олег задаривал вас подарками, делал сюрпризы. Не скучаете по тому времени?
— Конфетно-букетный период уже никому не нужен. Что, Олег мне будет годами эти букеты таскать? Мне важнее, что, когда я недавно промерзла, он напоил меня теплым молоком с медом. В самом начале наших отношений я поставила Олегу условие, которым, на мой взгляд, определяется семейное счастье. А именно: ты любишь и защищаешь меня, а я люблю и защищаю детей. Мне кажется, мужчина должен женщину превозносить и обожать. Ведь Бог создал сначала Адама, но тому было невозможно жить одному, и тогда из его ребра появилась Ева — бесценный подарок. Нам, женщинам, просто необходимо, чтобы к нам относились, как к сокровищу, — с восхищением!
— Но ведь вы с Олегом живете вместе восемь лет… Разве возможно постоянно восхищаться кем-то целых восемь лет?
— Я объясню, что имею в виду. Допустим, у вас есть бесценная ваза. Это не означает, что вы будете ею круглосуточно любоваться и восхищаться. Но когда потребуется вытереть пыль, вы станете передвигать эту вазу с места на место с особой осторожностью и бережностью, не так ли? Вот и мне хочется чувствовать себя такой «бесценной вазой». И если я сталкиваюсь с тем, что на меня мало обращают внимания или, не дай бог, грубо мне отвечают, — это меня задевает. Я думаю: с какой стати со мной, драгоценной вазой, так обращаются — не боятся разбить?
— Что вы имеете в виду под грубостью? Неужели Олег бывает с вами груб?
— Да нет! Разумеется, ничего серьезного. Просто если кто-то из детей, допустим, меня обидит… Если Добрыня, пусть не специально, стукнет меня во время игры, хотелось бы, чтобы муж сказал: «Ты что, маму ударил?!
Мамочку вообще обижать нельзя! Мамочка любимая!» А они вместо этого могут надо мной шутить. Мне это обидно!
— Можно ли в таком случае сказать, что вы с мужем сейчас переживаете что-то вроде семейного кризиса? Кстати, психологи прочат кризис примерно на вашем сроке совместной жизни…
Анна: Ну, когда наши недопонимания в какой-то момент действительно накопились, Олег, сознавая, что он что-то не так делает, предложил, даже настоял, чтобы мы вдвоем уехали на Сицилию. Там мы и отдохнули, и обсудили, что происходит. Я спрашивала: «Ты понимаешь, что я чувствую себя ненужной?» А он: «Ну и ты меня пойми.
Я все для тебя делаю. Все, что могу!» В общем, мы сумели выслушать друг друга, и многое наладилось. На самом деле, как и в любой семье, у нас все происходит периодами. Случаются и кризисы, и всплески, и затишья. То кажется: да зачем мне вообще все это? Эта семья, эти ужины, когда хочешь не хочешь, а встань и подай, потому что муж тоже устал. И эта несвобода! Ведь если бы я не была замужем, я бы, может, каждые три дня ходила в театр. У меня же много интересов, а я не могу их реализовать, потому что муж приходит с работы и хочет, чтобы дома его ждала жена. А потом вдруг понимаешь: как хорошо, что у меня в жизни все так стабильно: любимый муж — самый красивый, заботливый и замечательный, любимые дети, любимый дом, любимый диван! И я благодарна судьбе и Богу за то, что со мной происходит, я довольна своей семьей и совершенно счастлива.
— В самом начале вы с Олегом рассказывали, что вам приходится учиться договариваться друг с другом.
Так вы этому в конце концов научились?
— Думаю, да. Иногда уступаю я. А в другой раз Олег понимает, что нет смысла бодаться. Он же очень умный человек. К тому же у него есть чутье, интуиция. Я ему доверяю и часто прошу совета, как поступить. В большинстве случаев то, что он говорит, оказывается правильным. Правда, стоит Олегу ошибиться, как он получает сполна. (Смеется.) Порой муж говорит: «Тебе нужен крайний? Хорошо, считай, что я — крайний». И это чистая правда — мне нужен крайний. Мол, почему Добрыня такой беспокойный? Потому что ты с ним перегулял! (Смеется.) — Ну а кроме Сицилии, вам с мужем удается хоть иногда побыть вдвоем?
Анна: Мы вдвоем ходим в кино.
Помню, в первый год после рождения Добрыни мы, едва усевшись в кресла, сразу засыпали — до того выматывались. Это было, наверное, не очень красиво, но уж точно смешно.
— А что в вашем представлении идеальная семья?
Анна: Наверное, идеальная семья — это когда людям не нужны друзья, которые бы заполнили пространство, не нужен телевизор. Когда, допустим, выключат электричество, а супруги этого даже не замечают, потому что могут беседовать часами. Вот как мои мама с папой, у которых миллион тем для разговора. Не важно, сколько лет родители живут вместе, все равно у них ощущение, что им не хватает общения друг с другом и что они не могут наговориться.
На самом деле у психологов все давно написано на эту тему. Пары распадаются по трем причинам: либо люди начинают встречаться, но у них нет совместного жилья; либо есть жилье, но нет детей (хотя бывают исключения, и некоторые пары прекрасно живут и без детей); и, наконец, есть жилье, дети, но нет общих интересов.
— У вас с Олегом есть «общие интересы»?
Анна: Конечно! Это наши дети. Хотя иногда мне хочется, чтобы у нас было побольше общих интересов и из других областей. В какой-то момент мне показалось, что я недостаточно уделяю внимания делам и жизни Олега и что нам надо обязательно разговаривать об этом. И чтобы он мне рассказывал о том, как прошел день. Однако проблема в том, что Олег не любит «сплетничать».
И потом, я же вижу, какой он уставший приходит с работы, ему не до бесед. Так что этот этап у нас быстро закончился. (Смеется.) Теперь у меня другая позиция на этот счет. Я прочитала хорошую книжку — «Пробуждение львицы», где в пример ставятся отношения львов. У льва-самца большая грива, он хозяин прайда, держит все в своих лапах, и в его обязанности не входит облизывать львят или выяснять, все ли довольны. Вот и Олег столько вложил в дом и семью, что может спокойно сесть вечером в свое кресло и помолчать. Он мужчина, он отдыхает, и его прайд должен в такие моменты утихнуть.
— А у Олега нет в доме собственной территории, где ему никто не мог бы помешать?
Анна: С детьми как-то сложно иметь собственную территорию.
Вот разве что у Златы есть своя комната, в которую всем остальным без разрешения вход воспрещен. И даже Добрыня прекрасно это понимает. Он, правда, может туда потихоньку пробраться и, например, переломать все линейки. (Смеется.) Впрочем, у Олега тоже есть своя «территория» — он занял вторую ванную комнату, куда складирует вещи. Но не будет же он, придя с работы, сидеть в ванной! Его самое любимое место — это кресло в гостиной. Он любит, чтобы ему принесли туда чай, включили телевизор, и чтобы Добрынька рядом валялся, и чтобы мы со Златкой тут же где-нибудь сидели. Бывает, что я говорю: «Олежка, ты устал, иди в спальню, там тихо, уютно...» Отвечает: «Нет, я здесь хочу подремать. Я так люблю, чтобы вы были рядом и что-то делали».
— Раньше все то внимание, которое теперь принадлежит Добрыне, уделялось Злате.
Она не ревнует к брату?
Анна: Я стала специально выделять время Злате. Объясняю Добрыне: «Сейчас побудь с папой, а мама с сестренкой будут делать уроки. Или просто болтать. Мы же девочки!» Наверное, поэтому кризисный момент мы прошли нормально. Я говорю дочери: «Злата, я все равно буду тебя любить на 10 лет больше, чем его. Я тебе столько за эти 10 лет дала, а ему на 10 лет меньше достанется». И Олег мне в этом тоже очень помогает. Раньше они со Златой, конечно, хоть на целый день могли уехать куда-то тусоваться. Сейчас времени меньше, но недавно они ходили на конную выставку, потом на соревнования по конкуру. Она ведь у нас наездница, и мы с Олегом ею гордимся!
— В интервью до рождения Добрыни вы переживали, что Злата не привыкла к самостоятельности и ей придется резко взрослеть...
Анна: Поначалу для нее это было шоком: ей в школу идти, косички надо заплести, а я кормлю Добрыню и не могу встать. Но она очень быстро освоилась в этих простых бытовых вопросах и поняла, что свобода — это круто, что никто больше не будет стоять над ней, как раньше: «Ты почитала? Ты умылась? Одежду сложи». Для нее очень важно, что мы доверяем ей Добрыню, оставляем его с ней. Особенно Злата гордится тем, что только она может без проблем уложить брата спать в обед.
Олег: Мама не может этого, потому что из нее Добрыня вообще веревки вьет! А Злата с ним строгая, даже жесткая. Но он понимает и не куксится. Мол, ну нельзя — значит, нельзя, а надо — значит, надо…
— Недавно Злата дебютировала на сцене Театра имени Ленсовета.
Решила стать актрисой, как мама?
Анна: Таких мыслей у дочери нет вообще. Злата обожает животных: лошадей, собак — и хочет заниматься только ими. У нее есть бизнес-план: она решила, что после школы поедет учиться за границу. Все себе уже распланировала. А ее участие в спектакле — просто стечение обстоятельств. Она ведь долго сопротивлялась, а я объясняла: «Злат, ты потом будешь жалеть. Если судьба предоставляет тебе какую-то возможность — нужно ее использовать. А вдруг сцена — это все-таки твое?»
— Вот вы, Анна, точно не можете без актерской профессии! Собирались ведь сидеть с Добрыней до полутора лет, но едва малышу исполнилось пять месяцев, уже пошли работать.
Анна: Меня вынудил контракт с «Тайнами следствия».
Конечно, я выходила на работу с тяжелым сердцем, но все-таки понимала, что полтора года просидеть дома — не мой вариант. Я бы с ума сошла. Хотя одна моя подружка уже три года в декретном отпуске, и ничего. Супчик приготовила, ребенка спать уложила, вышла во двор, погуляла. А я тащусь с работы по пробкам и лихорадочно соображаю, что мне надо сейчас купить в магазине, а что, придя домой, срочно разморозить, потому что детям уже есть нечего.
— Ваших поклонников огорчает, что вы очень мало снимаетесь в последнее время. Был период, когда один за другим вышли «Мастер и Маргарита», «Адмиралъ», «Петр Первый.
Завещание». А почему теперь затишье?
Анна: Я согласна, сейчас у меня фильмов мало. Отчасти потому, что в Петербурге меньше предложений, чем в Москве. Поэтому, кстати, некоторые актеры переезжают в столицу. И если бы хотела, я бы уехала в Москву, но… не хочу. Поверьте, я не страдаю по этому поводу. В моей профессии надо уметь ждать. Но с другой стороны, для кого-то 30 или 60 съемочных дней в году — это нормально, а у меня на «Тайнах следствия» их больше ста. Грех жаловаться. Каждый человек получает то, что хотел. Я хотела семью — и вот она. И если сейчас загадаю большую роль, то будет и роль. Как думаете, может, сняться в Голливуде? Или, наконец, сыграть в мюзикле? Действительно, пришла пора помечтать о чем-то большем… — Анна, а если оглянуться назад, как сильно вы изменились за последние, скажем, десять лет?
— Да целая жизнь прошла за это время!
Я научилась спокойно смотреть людям в глаза, говорить «нет» и при этом не стесняться. Ведь раньше я постоянно и перед всеми словно немножко извинялась! Но вместе с этим, увы, ушла и способность постоянно чем-то восхищаться. В молодости ведь многое в первый раз. В первый раз каблуки, в первый раз помада, в первый раз мальчик посмотрел, в первый раз хороший фильм, в первый раз вышла на сцену… А теперь я уже посмотрела 150 тысяч хороших фильмов, и когда вижу еще один, у меня нет того восторга, как прежде. Я уже столько всего видела в жизни, что порой кажется, что удивить меня невозможно. Бедный мой муж, как же ему непросто сделать мне какой-либо сюрприз! Что ему, космический корабль в мою честь назвать?
Не факт, что меня этим удивишь…
— А что касается воспитания детей — в этом вы изменились?
Анна: Я помню, когда Злата была маленькая, мне хотелось дать ей все то, чего я сама недобрала в детстве. Какие-то бесконечные плюшевые игрушки, карусели, цирк… Бедный ребенок, может, и не хотел никуда, а я ее везде таскала. Наверное, это было интересно прежде всего мне самой. (Смеется.) Еще мне хотелось впихнуть в нее все возможные фрукты. А теперь я поняла, что полезно только то, что выращено в положенный сезон. И пусть Добрыня лучше целый месяц ест одни только яблоки, но зато там не будет никакой химии. Или взять карусели в «Europa-Park», куда мы приехали, чтобы отпраздновать 12-летие Златы. Я не носилась в попытке засунуть Добрыню на все аттракционы.
Он сходил на один-два, и я поняла, что ему достаточно. А с другой стороны, чем больше знаний, тем больше опасений. Со Златой, по молодости, я не осознавала, как вредны антибиотики, и пичкала ее ими чуть что. Или, наоборот, не пугалась, когда Злата падала. А теперь мне мерещатся всякие травмы, смещения… К тому же мальчик и девочка — это не то что разные дети, это разные планеты! Злата в первые годы спокойно в коляске сидела, а этому надо залезть в лужу, упасть на землю, соединиться с природой. Пацан есть пацан. Но я рада, что у меня мальчик и девочка. Дочка — это принцесса, а теперь у нас и мужчина родился!
