«Голод очень быстро перестает быть просто ощущением, он становится главным собеседником, оппонентом, партнером. Он обостряет все чувства: запах фрукта за пятьдесят метров кажется божественным, а мысль о простой фасоли вызывает почти поэтический восторг», — рассказывает актер и юморист, участник реалити-шоу «Звезды в джунглях. Карибский сезон» на ТНТ Андрей Минин.

— Андрей, как вы решились на участие в реалити-шоу «Звезды в джунглях. Карибский сезон»? Были секунды сомнения?

— Сомнения были не секунды, а, скорее, первые несколько дней! (Смеется.) Если вы смотрели первый сезон «Звезд в джунглях», вы понимаете, о чем я. Но, если серьезно, решение пришло мгновенно. Услышав слово «Карибы», я почувствовал: внутри что-то щелкнуло. Захотелось снять кепку и очки со стразами, выйти из образа Дюши Метелкина и проверить себя на прочность на глазах у миллионов. Эта мысль буквально овладела мной.

— А кто он — «настоящий Андрей Минин», которого зрители не видят? Открыли джунгли в вас что-то новое?

— Джунгли и сам формат, где против тебя в любой момент могут проголосовать, оголяют суть. «Настоящий» Минин — это не только комик и музыкант, но и стратег. Неожиданно пригодилось мое математическое образование: я начал просчитывать не только ходы в испытаниях, но и социальные связи в лагере. Открыл в себе способность терпеливо наблюдать и анализировать молча. И главное, я понял, что хочу, могу и буду играть по собственным правилам.

— Что оказалось самым сложным в первые дни, когда вы остались один на один с дикой природой?

— Самым сложным была даже не физическая слабость, а психологическая ломка привычного ритма. Наша жизнь построена вокруг еды: завтрак, обед, ужин, перекусы, кофе с печенькой. И вдруг весь этот уклад исчезает. Голод очень быстро перестает быть просто ощущением, он становится главным собеседником, оппонентом, партнером. Он обостряет все чувства: запах фрукта за пятьдесят метров кажется божественным, а мысль о простой фасоли вызывает почти поэтический восторг.

— Приходилось ли пользоваться своими комедийными навыками, чтобы поднять дух в лагере?

— Конечно! Юмор — мой защитный механизм и универсальный язык. Это была моя валюта и мое оружие. Когда после проваленного испытания или перед голосованием на лагерь опускалась тяжелая тишина, самоирония работала как лекарство. Она снимала напряжение и напоминала нам, что мы все-таки артисты, а не гладиаторы.

— Какое испытание оказалось самым тяжелым?

— Самым тяжелым было прощаться с людьми, которые стали по-настоящему дороги. Бывали моменты, когда из-за чьей-то воли или случайного стечения обстоятельств проект покидали действительно достойные участники. И нужно было найти силы бороться не только за себя, но и за справедливость.

— С кем из соплеменников вы сдружились больше всего? И был ли в лагере человек, с которым вы оказались на разных полюсах?

— Больше всего я сблизился с Яном Диланом и Ренатом Мухамбаевым. Нас объединяло чувство юмора и схожий взгляд на происходящее. Что касается «разных полюсов»... В лагере десять человек со своими характерами, амбициями, темпераментами. Бывали моменты напряженности с теми, кто действовал подло или воспринимал шоу исключительно как жестокую конкуренцию. Но это не личная неприязнь, скорее столкновение игровых стратегий. В экстремальных условиях конфликты неизбежны: усталость и голод делают людей резче. Но говорить о какой-то принципиальной вражде я бы не стал, это были временные разногласия, как в любом коллективе, который оказался под стрессом.

— Что стало самым большим открытием о себе за время этого эксперимента?

— Я понял, что моя потребность заботиться о других сильнее, чем я предполагал. Во мне включился почти отцовский, опекающий инстинкт. Я старался, чтобы никто не падал духом, чтобы у всех была еда и ощущение опоры. Это не просто порывы делать добро — это способ строить альянсы, глубокая и честная форма влияния.

— Вернулись ли вы из джунглей другим человеком? И изменилось ли ваше отношение к деньгам и простым вещам?

— Другим — нет. Но гораздо более сфокусированным — да. Когда жизнь сводится к базовым потребностям и человеческим отношениям, мир как будто упрощается. Ты начинаешь иначе смотреть на саму суть вещей. Та же банка фасоли после дня голода кажется почти шедевром кулинарного искусства. Отношение к деньгам не изменилось: их ценность по-прежнему в том, что они дают комфорт и безопасность твоей семье. А вот понимание того, что действительно ценно, стало ярче. В «Джунглях» я осознал: главное — время, проведенное с близкими.

— О чем вы скучали больше всего в бытовом плане?

— По ощущению приватности и тишины. В лагере десять человек, камеры, микрофоны, ты все время на виду — даже в самые интимные моменты.

— Если бы у вас появилась возможность снова отправиться в джунгли, зная все, что знаете теперь, вы бы согласились?

— Если бы вы спросили того голодного человека, который полчаса бегал к морю с двумя пробитыми ведрами, он бы сказал «нет». (Смеется.) Но человек, которым я стал после этого опыта, сказал бы «да». Потому что «Звезды в джунглях» — уникальный социальный эксперимент. Это интенсивный курс понимания социума и самого себя. Такая встряска, как ни странно, очень отрезвляет и освежает.

— Наталья, ваша супруга, давала вам советы перед испытаниями?

— Она знает меня лучше всех, и ее советы всегда касаются не тактики, а самой сути происходящего. Она говорила: «Любимый, я тебя знаю. Раз ты уже там, просто так не уйдешь. Борись до конца, мы будем ждать столько, сколько нужно». Она взяла на себя все заботы по дому, полностью освободив меня от бытовых мыслей, и дала возможность сосредоточиться исключительно на игре. Она — мой любимый тренер.

— И мотиватор?

— Конечно. Наташа — мой главный источник силы. В самые трудные минуты я мысленно разговаривал с ней. Осознание, что тебя ждут, тебя любят не за победы и достижения, а просто за то, что ты есть, — это невидимый щит, который защищал меня в моменты слабости и усталости.

— Часто вспоминали о сыне в джунглях?

— Каждый день. Я думал о нем постоянно. Глядя на местную красоту, представлял, как бы он удивился, увидев всю эту первозданную природу и ее необыкновенных обитателей. Я понимал, что он подрастет и посмотрит шоу, и мне хотелось пройти этот путь так, чтобы он мог мной гордиться.

— Что было сложнее: физические испытания или разлука с семьей?

— Однозначно разлука. Голод и усталость — это временно, их можно перетерпеть. А вот чувство, что ты пропускаешь кусочек жизни своих близких, что они там, а ты здесь, — это постоянный, ноющий фон. Каждый день мой сын рос, а я не видел этих маленьких, но важных перемен.

— Мысли о семье, наверное, заставляли вас бороться усерднее…

— Не просто заставляли. Они были той самой причиной, по которой нельзя сдаваться. Ты понимаешь, что являешься примером для детей, опорой для жены, гордостью для родителей. Мысль о том, что придется вернуться побежденным, невыносима. Я обязан был вернуться к ним сильным.

— Что вы сделали в первую очередь, вернувшись к семье?

— Поцеловал жену и взял сына на руки. Когда я вошел в дом, мы обнялись, и я не отпускал их минут десять. Они встречали меня с плакатом, который Наташа и Максик (сын Натальи. — Прим. ред.) приготовили накануне. Рома проснулся, выбежал ко мне, несколько секунд разглядывал меня с любопытством, а потом сказал: «Папи» — и бросился в объятия. Этот момент невозможно забыть.

— Андрей, ваши отношения с Натальей развивались плавно: дружба, симпатия, любовь… Что изменилось в тот момент, когда дружба переросла в нечто большее?

— Мы с Натальей были знакомы много лет, и все это время постепенно создавался фундамент доверия и уважения. А потом в какой-то день ты просто осознаешь, что этот человек и есть та самая настоящая любовь. Искрой стало понимание: я хочу, чтобы именно она была первым человеком, которого я вижу утром, и последним перед сном.

— Что в Наталье стало для вас главным открытием?

— Ее готовность к приключениям. Она — мой главный союзник в любом деле. За те два с половиной года, что мы вместе, мы пережили столько событий — от спонтанных поездок до смелых профессиональных решений. Я понял, что наши приключения — это не стечение обстоятельств, а состояние пары. Мы всегда в движении, и это невероятно заряжает.

— Как вы нашли общий язык с Максимом?

— Это был очень естественный процесс. Макс — мальчишка, которому нужен мужчина в роли примера. Дети все копируют. А я — взрослый мужчина, у которого не было детей, и вдруг со мной живет восьмилетний парень, который смотрит на меня как на образец. Это огромная ответственность. Для меня Максик — подарок судьбы. Благодаря ему я почувствовал, что готов стать папой.

— Помните, какие эмоции у вас вызвала новость, что вы станете папой?

— Испытал невероятную радость и долго не мог поверить, пока не увидел пять или шесть положительных тестов подряд, которые Наташа сделала, потому что сама не могла поверить. (Смеется.) На тот момент мы были вместе всего два месяца.

— Почему для сына вы выбрали имя Роман?

— Оно показалось нам идеальным. В нем есть европейское благородство и русская душевность. Оно звучит сильно, но мягко, красиво, но не вычурно. Послушайте сами: Рома, Ромочка, Ромашка. И в то же время — Роман Андреевич Минин. Звучит прекрасно.

Роман научил меня быть здесь и сейчас. То, что раньше казалось важным, стало второстепенным. Когда держишь на руках своего ребенка, проблемы артиста выглядят смешно. Он — мой главный жизненный проект, самый строгий, но самый любящий учитель. Он буквально пересобрал меня заново.

— Андрей, вы раньше были закрыты и никого не впускали в свою личную жизнь. Что изменилось?

— Появление детей. Когда становишься отцом, понятие о личном меняется. Мое счастье — это моя сила. И если наша история способна подарить кому-то надежду, вдохновить, то почему бы не поделиться?

— В чем ваш секрет гармонии между карьерой и семьей?

— В осознанном планировании. Мой внутренний математик считает семейное время. Мы используем метод «календарного планирования»: в начале месяца выделяем «несгораемые» семейные дни: походы в кино, свидания, короткие поездки. И только затем работа заполняет оставшиеся клетки, а не наоборот.

— Согласны ли вы, что возраст от 40 до 50 лет — время подъема для мужчин?

— Мне 44, и это удивительный период. Ты уже набрался опыта и при этом полон сил и амбиций, чтобы ставить новые цели. Исчезает юношеская суетливость, появляется уверенность. Точно знаешь, кто ты и куда идешь.

— О чем вы мечтаете сегодня? Строите планы на пять, десять лет?

— Я стал мечтать не о карьерных вершинах, а о красивых моментах. Хочу, чтобы мои сыновья выросли хорошими, порядочными, счастливыми людьми. Хочу новых путешествий с семьей. Из творческих планов — хочу записать музыкальный альбом и снять фильм. Если говорить глобально, мечтаю, чтобы через десять лет, оглянувшись назад, я увидел не список достижений, а историю счастливой, дружной семьи. Это мой главный план.

Нам 30 лет!

Сосо Павлиашвили, певец, актер, участник телешоу

«От всей души, от всего сердца поздравляю с тридцатилетием коллектив замечательного журнала «7 Дней». Желаю, чтобы каждый день находились хорошие поводы делать этот мир лучше, благороднее и красивее! С особой теплотой вспоминаю работу над моим интервью, которое вышло в журнале в начале этого года. Мне было отрадно поговорить о моих работах в кино и вспомнить великих учителей и партнеров: Георгия Данелию, Арчила Гомиашвили, Александра Абдулова — они как никто достойны нашей светлой памяти. Я был рад поделиться и достижениями моих детей: Левана, с которым я имел честь участвовать в проекте «Две звезды», Лизы, делающей успехи как художник, и Сандры — чье обучение актерской профессии складывается благополучно. Желаю вам как можно больше благодарных читателей. Спасибо за работу, за отношение. И дай бог, чтобы мы никогда друг друга не подводили».