«Неделю я лежала в реанимации в Турции, потом еще месяц в Боткинской больнице в Москве. Врачи меня выходили, целую им руки. Вообще, в какой-то момент я поняла: не стоит сопротивляться жизни, плыть против течения. Судьба умнее нас», — рассказывает балерина и актриса Анастасия Меськова, сыгравшая одну из ролей в сериале «Тест на беременность».
— Анастасия, недавно третий и четвертый сезоны сериала «Тест на беременность» вышли в онлайн-кинотеатре KION. Чем привлек вас этот проект?
— Тем, что тумблер напряжения в нем выкручен до максимума. Все герои попадают в очень сложные ситуации, на них наваливаются проблемы, требующие решения. Мой персонаж не исключение. Зрителям я запомнилась по ролям ярких сильных женщин, успешных красавиц, переиграла таких в кино немалое количество. Роль Виленской в «Тесте на беременность» позволила мне открыть себя как актрису с иной стороны. По сюжету все в ее жизни идет не по плану. Многие годы она хранила тайну, которая неожиданно раскрылась. Подробностей разглашать не имею права, зрители обо всем узнают сами. Роль мне досталась благодатная, с диапазоном, у меня была возможность показать женскую слабость героини, а в каких-то ситуациях даже отчаяние.
У режиссера Михаила Вайнберга я уже снималась двенадцать лет назад в «Методе Фрейда». Работать с Мишей — сплошное удовольствие. Он очень живой. И на площадке у него всегда царит замечательная обстановка. В его руках персонажи как-то особенно оживают, становятся полнокровными и полноценными. Он умеет находить чудесные детали и нюансы, благодаря которым зрителям так легко сопереживать героям. Я доверяю его вкусу.
— Сериал начинается с душераздирающей сцены родов в экстремальных условиях в самолете. Как вы к ней готовились?
— Я интуитивно знала, что буду делать. И с первого же дубля выложилась на полную катушку. Сцена получилась сильная и страшная. Очень приятно было одобрение коллег. Света Иванова коротко сказала: «Вау!» У нас вышло отличное партнерство. Сняли несколько дублей, в финале я не могла говорить, окончательно сорвала голос, у меня болели все мышцы, на следующий день было ощущение, словно меня пропустили через мясорубку. Но удовлетворение от работы того стоило. Знаю, что этот эпизод вызывает у людей ужас, что ж, он — про жизнь, которая бывает иногда отнюдь не прекрасной. По моему глубокому убеждению, рожая ребенка, женщина каждый раз совершает подвиг.
— Может, личный опыт вам помог так ярко это сыграть? Вы ведь дважды мама.
— Я опиралась не только на свой опыт, хотя и он пригодился. Мой старший сын Вася появился на свет, когда мне исполнилось двадцать. А в этом возрасте море по колено, я вела активную жизнь, не прекращала работать, летала на съемки. И долеталась, сын собрался родиться на месяц раньше положенного. Но мама моей подруги, замечательный врач Наталья Дмитриевна Ильина, не дала ему этого сделать. Она пронянчила меня всю беременность. Сына я родила быстро. В какой-то момент вдруг стала терять сознание. Акушерка спрашивает: «У тебя была травма спины?» А я совсем забыла, как на гастролях в Норвегии упала с лестницы, проехалась по ступенькам и получила перелом копчика. Но врачи приняли нужные меры, и все прошло благополучно.
Во второй раз шесть лет назад подошла к ситуации осознанно. Готовилась к родам под руководством того же врача: занималась йогой, училась правильно дышать, настраивалась на позитив, действовала исключительно в интересах будущего ребенка. Мои усилия были направлены на то, чтобы поберечь его и себя. Спокойная мама — спокойный малыш, это работает железобетонно. Так Савелий появился на свет.
— Вы ведь не только актриса кино. Прежде всего вы — балерина. В труппе Большого театра у вас статус первой солистки. Конечно, прошли улановские времена, когда балерины приносили материнство в жертву карьере. Тем не менее вторые роды — это все-таки серьезное испытание для женского организма. Как вы на это решились?
— Для меня быть матерью так же естественно, как быть артисткой, здесь нет никакого противоречия. Когда случилась вторая беременность, передо мной не стояло вопроса: рожать или не рожать? В этом смысле я фаталист — Савелий должен был появиться на свет. Просто изначально я понимала, насколько непросто потом будет вернуть форму. Знала, мне придется приложить в три раза больше усилий, чтобы доказать: я имею право занимать свою позицию в Большом театре. Но трудности не пугали.
По природе своей я изначально к балету не слишком приспособлена. Имею в виду исключительно природные данные. Не было ни эластичности мышц, ни большого подъема. Я вообще человек «негнущийся». За всеми моими достижениями стоит адский труд. После занятий в хореографическом училище (а нагрузки там каторжные) я каждый день дома еще три часа самостоятельно крутила фуэте и, что называется, накрутила свое вращение. И прыжок у меня поначалу был слабенький. Но директор Московского хореографического училища Софья Николаевна Головкина в меня верила, говорила: «Есть такое понятие, как природный прыжок, а есть прием». Этому приему она меня и научила. Зато я всегда была артистична, музыкальна, обаятельна, обладала хорошей координацией, а самое главное — большим желанием танцевать. И заслуженно стала первой солисткой Большого театра.
Так что потерять форму я не боялась. Кроме того, помимо балета успешно развивалась моя актерская карьера. За период второго декрета снялась в больших проектах «Троцкий» с Константином Хабенским и «Нуреев. Белый ворон», где Рэйф Файнс и режиссер, и исполнитель одной из ролей. Декрет прошел плодотворно.
— В каких спектаклях Большого вы заняты сегодня?
— Пришлось на время остановиться. Полгода назад со мной произошел несчастный случай, на отдыхе в Турции неудачно прыгнула с ребенком в бассейн. Получила серьезную травму головы, находилась на грани жизни и смерти. Неделю лежала в реанимации в Турции, потом еще месяц в Боткинской больнице в Москве. Врачи меня выходили, целую им руки. Слава богу, я выкарабкалась, все налаживается. Друзья говорят: «У тебя ангел-хранитель — культурист». Я не имела возможности танцевать или сниматься в кино. Зато полностью посвятила себя детям. И очень остро почувствовала, насколько сильно я им нужна. Это время оказалось прекрасным. Вообще, в какой-то момент я поняла: не стоит сопротивляться жизни, плыть против течения. Судьба умнее нас. Раньше я часто боролась с обстоятельствами, жизнь направляла в одну сторону, а я изо всех сил гребла в другую. Теперь пришла к выводу: если тебя поворачивает туда, куда ты не планировала идти, может, тебе открывается дорога к чему-то хорошему, большому.
— Встретила вас на премьере в «Художественном», в жизни бы не подумала, что у вас была серьезная травма. Наоборот, вы прямо расцвели. Поскольку занимались последнее время детьми, поделитесь, какие перспективы у Василия, чем увлекается Савелий?
— Старший сын оканчивает одиннадцатый класс, дополнительно занимается с репетиторами литературой, русским, подтягивает английский. Василий — абсолютный гуманитарий, держим курс в сторону журфака. Я рекомендую ему присмотреться к пиару, эта сфера деятельности сегодня очень актуальна. Но, кажется, у него еще окончательно не сформировалась картина будущего. Мне сложно это принять, так как я сама лет с пяти знала, чем буду заниматься, у меня была цель, к которой я шла. А с сыном все по-другому.
Савелию шесть, готовимся к школе. Он ходит в детский сад от Большого театра, там им преподают музыку, танец, английский — в общем, он занят по полной. До недавнего времени ходили на капоэйру, это такое бразильское танцевальное боевое искусство. Я была в восторге от занятий. Но, к сожалению, любимый тренер ушел в другое место. Пока держусь, но уже сегодня очевидно, что у Савелия очень хорошие данные для балета. И все-таки я думаю, что мальчику не надо туда идти, пусть меня закидают камнями!
— Почему?
— Артистическая профессия, что называется, «про нарциссов», и эти качества сильно культивируются. Среди артистов много непризнанных гениев. Это тяжелая ноша. Не желаю своему ребенку ее нести. Великими артистами становятся единицы, а что с остальными? Ты хотел сыграть Гамлета, а приходится наряжаться в костюм Зайчика и веселить детишек на елке. Мне кажется, женщины-актрисы эмоционально более стойкие. Ей сказали: «Вы не подходите», она пойдет и будет снова и снова добиваться ролей. У мужчин-актеров более тонкая душевная организация. Правда наносит им глубокие раны, понижает самооценку, что рождает «побочные эффекты». В поисках успокоения израненный человек способен себя разрушить.
Я не могла не танцевать, мне это было жизненно необходимо. Поэтому, если пойму, что балет для Савелия истинное призвание, конечно же поддержу сына.
— Не так давно Большой был объектом пристального внимания бульварной прессы. Какая обстановка в театре сегодня?
— Корабль плывет, несмотря ни на какие бури и шторма. В театре совсем другая жизнь, пришло новое поколение артистов, выросли новые молодые звезды. Я восхищаюсь труппой Большого театра, низкий поклон всем — и солистам, и кордебалету, это такие пахари! Там танцуют самые лучшие. И я — среди них. Что бы ни происходило в мире, каждый день эти люди выходят на сцену. Бушевал ковид, разрешалось заполнять 25 процентов зала, то есть на сцене нас было чуть ли не больше, чем зрителей в зале, но мы продолжали работать, для нас это было невероятное счастье. И для пришедших в театр тоже. Я очень горжусь тем, что нахожусь среди таких людей, преклоняюсь перед ними. Что касается меня, то я потихоньку начала выходить на сцену, вернулась.
— Вы упомянули несколько достаточно громких кинопроектов. Хочется поподробнее узнать, как вам, например, работалось с Хабенским?
— Наблюдать за работой такого мастера мне было очень интересно. Какие длинные сцены он держал на своих монологах! На этом проекте у него было невероятное количество текста. Я видела, как он перевоплощается в зависимости от возраста персонажа. Почерпнула, что можно разумно расходовать себя на площадке. Например, когда снимали очень тяжелую эмоциональную сцену, а также сложную в техническом плане, Константин Юрьевич убедился, что на первом дубле все хорошие крупные планы уже есть, и все последующие делал уже, филигранно сохраняя рисунок сцены, но не выворачивая себя наизнанку эмоционально. Таким образом он работал очень плодотворно и четко. Прекрасно обладать таким мастерством.
Он умеет себя беречь, чтобы раньше времени не измотаться. Я взяла это на вооружение. Раньше проявляла юношеский максимализм. Сколько раз выходила на сцену в заглавной роли в балете «Ромео и Джульетта» в постановке режиссера Деклана Доннеллана и балетмейстера Раду Поклитару, столько раз и умирала на подмостках. Доводила себя до обмороков. Помню, в «Сладкой жизни» мне достался тяжелый эпизод, который снимали одним кадром. Сцена длинная, и только к середине моя героиня начинала рыдать на определенных словах. Дублей было много, я играла на разрыв аорты и так себя измучила, так истерзала, что чуть не дошла до нервного срыва. А вот уже в работе на «Тесте на беременность» мне удалось этого избежать. Важно все-таки себя не угробить, а сохранить на будущее. Для семьи, для профессии.
Наше знакомство с Хабенским произошло довольно забавно. Дело в том, что вначале мы снимали как раз самую первую очень провокационную сцену фильма. Во время колкого разговора-поединка моя героиня медленно раздевается, соблазняя Троцкого. Вот при таких обстоятельствах мы и познакомились. Он в кожаном плаще, а на мне из одежды только жемчужная нить. Ну что же делать? Профессия у нас такая. Мне достался чуткий и внимательный партнер, который заботливо следил, чтобы мне вовремя приносили халат и тапочки. Так как в процессе работы я бываю невнимательна к себе, сильно погружаюсь в мысли и заботы о роли.
— Как работает Рэйф Файнс, у которого вы сыграли реального человека — балерину Аллу Осипенко?
— Встреча с Файнсом стала настоящим подарком. Тот год запомнился нереально большим количеством плохих кастингов, что не могло не сказаться на моем эмоциональном состоянии. Но как только я решила: завязываю с актерскими потугами, раздался звонок от кастинг-директора Аллы Юрьевны Петелиной: «Вас хочет видеть Рэйф Файнс». А мне только что сказали, что я плохая актриса. По-моему, я тогда чуть ли не спросила Аллу Юрьевну: «Это не шутка?» Конечно же я согласилась пойти на пробы. Но для себя решила: если выяснится, что и тут я клуша, значит, мне сказали правду. Файнс оказался приятным интеллигентным человеком, разговаривая, внимательно смотрел в глаза. Я увидела столько уважения, внимания, что ощутила себя долгожданным гостем. И так себя вела настоящая мировая звезда! Вышла я оттуда окрыленная, конечно же мечтала, что меня утвердят. И это случилось. Съемки были глотком свежего воздуха. Файнс работал великолепно.
— А что вспоминается про съемки с Эриком Робертсом в картине «Аврора»?
— Эрик меня тоже в хорошем смысле удивил. Просто тогда многие старались снимать красиво. Режиссер командовала: «Убери руки от лица, не надо трогать его во время реплики». А мне всегда нравились живые, полнокровные персонажи, которые, разговаривая, и за лицо могут схватиться, и локон покрутить или ручку в руках. Когда снимали, стояла жара. Костюмеры перед каждым новым дублем неслись к Робертсу со свежей рубашкой, гримеры пытались вытереть пот с его лица. Эрик их пресек: «Зачем? Мне это не нравится. Естественно, что мой герой вспотел, ничего в этом нет страшного. Не хочу, чтобы он выглядел картонным». Конечно же Эрику шли навстречу, с ним не спорили.
— Недавно вы неожиданно для многих вышли замуж за режиссера Михаила Вайнберга. Поскольку вы знакомы много лет, не могу не спросить: как вы друг друга наконец-то разглядели?
— В муже я нашла единомышленника в самом полном смысле этого слова. Ведь правильно говорят: главное в жизни — это найти своих и успокоиться. Так вот он свой. Мне невероятно с ним интересно. У нас много общего и схожие интересы. Он удивительный и очень талантливый.
