Алексей Воробьев: «Любовь — это не то, что надо заслужить»

«Жалеть себя — занятие весьма увлекательное. Когда я был частично парализован после инсульта, я это часто делал. И бесконечно ненавидел себя за слабость. Это чувство злости к себе всегда возвращает меня в реальность и заставляет действовать», — рассказывает Алексей Воробьев, сыгравший главную роль в фильме телеканала НТВ «Больше чем футбол», выходящем на экраны 12 июня.

—Алексей, спорт всегда был частью вашей жизни, но в картине о спорте вы сыграли в первый раз. Расскажите о вашей связи с футболом.

— Профессионально в футбол я играл до 15 лет. А пришел в этот спорт из секции по батуту, где уже добился серьезных результатов — сдавал на КМС. У завода «Тулачермет» есть стадион, на котором базировалось множество разных секций. Батут, самбо, баскетбол, футбол… Я прыгал на батуте, но на той же базе были и футболисты. Их тренер иногда просил нашего, чтобы мы поиграли с его командой — так футболисты могли отрабатывать свои связки на сопернике. И я полюбил футбол — этот безумный азарт и жажду победить, которые появляются, как только звучит свисток к началу игры.

А тогда я просто пришел к тренеру футболистов и попросил взять меня в команду. Он спросил, готов ли я к тренировке прямо сейчас, и я ответил: «Конечно!» — «Отлично, переодевайся, сегодня кросс 8 километров». Я пришел первым, поскольку очень уж хотел проявить себя с лучшей стороны. На первой же игре попал в основной состав, и, как выяснилось позже, так тренер хотел показать всем ребятам, что тренироваться и бегать надо усерднее, как вот этот новичок.

Но в пас я играл ужасно, бил по мячу еще хуже, до такой степени, что даже с линии штрафной площадки достать до ворот не мог. Хотя очень быстро бегал и, как только получал мяч, не обводя никого и не пасуя, просто пинал его в разных направлениях и зигзагами бежал в сторону ворот противника. Как выяснилось на первой игре, соперникам было сложно бороться с подобной тактикой. Здоровья мне хватало надолго, так что своими спринтами я изнурил защиту противника еще в первом тайме. За что, совершенно справедливо, меня сначала возненавидели они, а потом и ребята, игравшие в одной команде со мной. Они бежали и кричали мне: «Пасуй! Пасуй! Я открыт!» А мне просто недоставало техники, чтобы сделать пас в нужном направлении. И когда я добегал с мячом до линии штрафной, слышал уже матерную брань от тренера и крики: «Да бей ты уже! Ты что, с мячом в ворота забежать хочешь?!»

Так прошла моя самая первая игра. Я пинал мяч, обгонял соперников, слушал, как на меня орут и те, кто за меня, и те, кто против. Добегал до ворот, неуклюже пробивал почти в руки вратарю и бежал назад. В той игре мы проиграли 0:1, и возмущению тренера не было предела. А признаться ему, что бить по мячу я особо и не умею, было как-то стыдно — меня все-таки нападающим поставили. Ну нападал-то я знатно! Но вот с голами были проблемки.

— То есть вы довольно быстро поняли, что футбол — это не только умение быстро бегать…

— Да, и следующие недели я практически не тренировался с командой. Меня просто учили отдавать пас и бить по мячу. В том сезоне в плохую погоду я всегда оставался на скамейке запасных, поскольку денег на бутсы не было, а в кедах на мокрой траве футболист больше похож на корову на льду. С места резко не стартанешь, направление бега поменять невозможно, а остановиться вообще легче за полем, раньше просто не получится. Это был очень грустный футбольный сезон для меня.

Но в следующем кто-то из ребят отдал мне свои бутсы, из которых вырос. Они мне были малы на два размера, но в них можно было играть! Перед каждым матчем я размачивал их в ведре с водой, в перерывах подливал в них еще воды. Ногти на ногах были синими и отваливались. Но именно в этих бутсах я забил победный гол в полуфинале чемпионата области и вывел нашу команду в финал, где мы, к сожалению, благополучно проиграли тульскому «Арсеналу». Свой последний год в футболе я уже играл именно за тульский «Арсенал», но тогда-то и стало понятно, что между профессиональным спортом и карьерой музыканта все же придется сделать выбор. Я ведь пел даже на поле, раздражая защитников всех команд. Зрителей, которых я бесил своими песнями, было предостаточно. Мне не хватало тех, которым мое творчество будет нравиться. И я выбрал музыку. Но по-прежнему есть множество людей, которые то, что я делаю, любят, и есть те, кого я бешу, — так уж сложилась жизнь. Подозреваю, что это все те же защитники разных футбольных команд, которые были моими самыми первыми вынужденными слушателями.

— И все-таки вы делали успехи в футболе, не жалеете, что пошли по другому пути?

— Жизнь, как мы знаем, не имеет сослагательного наклонения. Возможно, если бы я остался в профессиональном футболе, как мне советовали наши тренеры, у меня бы что-то и получилось. Но, понимая, что в какой-то момент у меня так или иначе оторвался бы тромб, и зная всю свою дальнейшую историю с инсультом в 24 года, можно предположить, что моя футбольная карьера, как бы успешно она ни развивалась, завершилась бы на этом моменте. А возможно, и жизнь. Так что футбольный мир, может, и потерял в моем лице выдающегося спортсмена, зато я обрел будущее, в котором по-настоящему нашел себя, несмотря на все препятствия.

— Правда ли, что для фильма «Больше чем футбол» вам готовили дублера?

— Дело в том, что режиссер не подозревал о моем футбольном прошлом. Но еще до начала съемок от этой идеи полностью отказались, поскольку все, даже самые сложные технические приемы и обводки я мог выполнять сам. Это, безусловно, сильно облегчило работу над фильмом. Игровых моментов в картине много, и не было необходимости отдельно снимать чьи-то ноги, а потом лицо бегущего актера, как делается всегда в таких случаях. Говорят, что бывших футболистов не бывает, и я рад, что мои профессиональные навыки пригодились. В фильме это хорошо заметно. Так, например, угловой, который должен забить мой герой, я пробил в ворота с первого дубля, чем очень горжусь. Но это важно не только для меня — таким образом, зритель не отвлекается на то, как и что было снято, а просто следит за реальной игрой на поле, погружаясь в историю вместе с героями.

— Опишите ваши первые впечатления от сценария.

— Честно говоря, я не помню, чтобы, читая какой-то другой сценарий, я ловил себя на том, что сижу и плачу. А тут улыбался, хохотал и порой утирал искренние слезы. Виктор Демент — сценарист и режиссер фильма — безумно талантливый человек, с которым я был рад не только работать на площадке, но и общаться в свободные минуты. Очень приятно видеть творца, который горит идеей, дает тебе полную свободу как актеру, но при этом в любую секунду готов наполнить, скорректировать, объяснить свое видение, услышать твою позицию. А часто и согласиться с тобой, потому что ты уже видишь историю как персонаж и знаешь точно, что и как в том или ином моменте он бы сделал.

— Как вы готовились к роли?

— Начал за месяц до съемок. Достал бутсы и каждый день ездил на поле, чтобы ноги и тело вспомнили, как работать с мячом. С азартом выставлял фишки и тренировался в одиночестве, прежде чем присоединился к другим артистам на общих тренировках. Кстати, почти все мои коллеги по картине — в прошлом профессиональные футболисты. Кто-то из ребят даже успел поиграть за «Зенит» и «Локомотив» юниорами. Во время репетиций мы отрабатывали игровые связки, чтобы на съемках каждый актер-игрок знал, куда должен отдать пас, где оказаться, кого обвести, в какой угол ворот ударить. Было похоже на репетиции большого танцевального коллектива. У каждого своя четкая задача, и оператор точно знает, где окажется каждый из артистов, что сделает, как ударит и куда полетит мяч. На съемках сразу стало понятно, как важно для картины, что все артисты играют в футбол на хорошем уровне.

— Что вам понравилось в вашем герое?

— В этом фильме у меня один из самых немногословных персонажей в моей актерской карьере. И это мне сразу очень понравилось. Он больше делает, чем говорит, не доверяет никому, скрывает эмоции внутри, дает волю своим чувствам, только когда остается один на один с собой. Я понимаю этого героя, и порой мне совершенно не нужно было ничего играть, а просто быть той версией себя, которую я обычно никому не показываю.

— Но все-таки чем-то ваш герой отличается от вас?

— Целеустремлен. Закрыт. Любит свое дело, и в нем он изначально не был лучшим, а просто работал над собой и тренировался столько, что достиг невероятных профессиональных высот. Любит всего двух человек в целом мире и для них готов на все. Описывая этого персонажа, я будто описываю самого себя, но не того весельчака и балагура, которого знают и видят многие, а человека, кого знают всего двое в целом мире.

— Тренер в исполнении Ивана Охлобыстина похож на кого-либо из тех, с кем вам приходилось работать?

— С точки зрения тренерского цинизма, который заложен в характер этого персонажа и великолепно сыгран Иваном, — да! Мой первый тренер был практически таким же. Приведу всего лишь один пример. Лето, жара градусов 27—30. Мы тренируемся на поле, обливаясь потом, и, чтобы как-то облегчить жизнь всем, я решил спросить у тренера, можем ли мы хотя бы футболки снять, чтобы не так жарко было. На что он ответил: «А ты бегай побыстрее, чтобы ветром обдувало!» Надо сказать, что смешно от такой искрометной шутки в тот момент было только ему. С другой стороны, в реальной игре нам этого тоже никто не позволил бы сделать.

— Расскажите о ваших партнершах в этой картине.

— Они замечательные! Марина Ворожищева — подарок для любого режиссера и радость для любого партнера по съемочной площадке. Помимо ее очевидного и оцененного миллионами зрителей актерского таланта, я не могу не сказать о ее невероятном профессионализме в работе. И о том, как приятно общаться с ней за кадром. Марина невероятно добрая, творческая и умная девушка, с потрясающим чувством юмора. И конечно же нельзя не сказать хорошие слова о юной Адели Гудаускас, которая стала моей первой кинодочерью. За время съемок мы очень подружились и с ней, и с ее мамой, а потом еще выяснилось, что мы практически соседи. Так и продолжили дружить уже вне съемок. Аделечка безумно талантливое дитя.

— Вы с Мариной играете пару, и считается, что актеру и актрисе непременно нужно быть немного влюбленными друг в друга. Правда ли это?

— Это утверждение работает точно так же и в жизни. Влюбленность — некий момент восхищения чем-то в человеке. Его красотой или талантом, умением говорить или даже молчать. И с этой точки зрения мне безумно везет с партнершами в кино. На площадке я всегда восхищаюсь теми или иными качествами человека, влюбляясь не в него самого, а именно в те или иные его проявления. Порой, видя, как кто-то смеется, я восхищаюсь открытостью и искренностью. Влюбленность? Не совсем. Однако в эту секунду глаза смотрящего отражают восхищение другим человеком, что весьма схоже с тем, что мы привыкли называть влюбленностью.

— Вернемся к главному действующему лицу фильма — футболу. Вы теперь не игрок, но какой вы болельщик — следите за чемпионатами, болеете за команды?

— Обязательно смотрю чемпионаты Европы и мира, где собираются лучшие футболисты планеты. Мне посчастливилось присутствовать на стадионе и болеть за нашу сборную на ЧМ-2018 в легендарной игре против сборной Испании. Я своими глазами видел пенальти, отбитый ногой Акинфеева. В тот день я сорвал голос и вместе со всем стадионом плакал от счастья.

— Как думаете, что зацепит зрителя в фильме «Больше чем футбол»?

— Это очень трогательная история, которая обязательно найдет своего зрителя. Если я не мог сдержать улыбки и слез, уже читая сценарий, убежден, что после того, как огромная команда влюбленных в этот проект людей на протяжении нескольких месяцев создавала фильм, зрители, придя в кино, будут переживать, плакать и смеяться вместе с нашими героями.

— У вас много ролей в исторических, костюмных картинах, что привлекает в таких сценариях?

— Как и любого актера, возможность окунуться в мир, о котором рассказывали на уроках истории. К слову, прямо сейчас я снимаюсь в историческом фильме, но пока рассказывать о нем не могу. А костюм дает огромную свободу актеру. Может, он и сковывает движения, но раскрепощает игру. Наклеенные усы и бороды — ужасно неудобно, но они создают на лице некую маску, помогая артисту отделить себя от персонажа.

Скоро состоится еще одна премьера — фильм «Ворожея. Сказки темного леса», где я играю главного злодея-антагониста. Сложные костюмы, рога, огромные черные линзы, полностью закрывающие глаза, давали невероятный простор для творчества. Хотя рога порой отклеивались и падали со лба в самый неудачный момент.

— Знаю, что на съемках фильма «Рейган» вы подружились с Джоном Войтом, отцом Анджелины Джоли. Он оказался не таким монстром, как его представляла общественности дочь?

— Насколько я знаю, а я точно знаю лучше многих, у них сейчас прекрасные отношения. То, что в угоду хайпу между ними в свое время раздували скандал, не делает чести журналистам. Но о добром и хорошем люди не любят читать, им интереснее скандалы. Потому подобные новости появляются чаще и платят за них больше. Джон Войт не просто отец Анджелины, живая легенда Голливуда, обладатель премии «Оскар» и четырех «Золотых глобусов», он один из самых исключительных профессионалов и самых невероятных людей, с кем мне посчастливилось сниматься. 

Я очень многому научился именно у Джона. По его инициативе мы начали работать над нашими сценами в фильме «Рейган» за два месяца до съемок, что дало нам возможность очень подружиться еще до того, как мы вошли в кадр. С профессионалом такого уровня, как он, я, пожалуй, никогда не работал. И я безумно ему благодарен за этот опыт и дружбу, которая сохранилась и после съемок. Мы часто встречаемся, просто болтаем о кино, литературе, политических катаклизмах. Джон первым приехал поздравить меня с новосельем и всегда обращается ко мне за помощью, если ему надо, например, установить какое-то приложение на телефон, разобраться с техническими вопросами. 

Это человек с потрясающим чувством юмора, который, как и я, очень любит шутить, сохраняя полную невозмутимость, так сказать «на серьезных щах», так что людям без чувства юмора порой невозможно понять, шутит он или говорит серьезно. Войт — человек и актер старой школы, он глубоко знает и любит русскую литературу и не раз бывал в России, и то, как он об этом рассказывает, поднимает во мне волну гордости за нашу великую культуру. Но должен сказать, что мы порой спорим, и довольно яростно, если не совпадаем в каких-то точках зрения, что совершенно не мешает нам оставаться друзьями.

— Вы давно опытный профессионал в актерском деле. Были ли роли, которые не давались?

— С большим трудом далась роль в американском сериале «Нереальный холостяк». Там пришлось шагнуть невероятно далеко от себя. Должен признаться, что играть человека в последней стадии саморазрушения, даже безумно талантливого, очень непросто.

— Многие актеры признаются, что не могут смотреть свои фильмы. Как у вас?

— Смотрю и делаю работу над ошибками. Камера часто видит все по-другому. Актер может думать, что сыграл гениальный дубль, но камера непредвзято подскажет, где следует, например, не показывать эмоции, а, наоборот, сдерживать их.

— Раньше, чтобы строить карьеру в Голливуде, надо было там жить, ходить на кастинги. Но сейчас актеров часто утверждают по самопробам — записанному на телефон видео. Были ли такие случаи в вашей карьере?

— Конечно, например, роль в сериале «Космические силы», где мне посчастливилось сниматься со Стивом Кареллом и Джоном Малковичем, я получил именно по снятым на телефон пробам. Особенно забавно было, что, когда я приехал на первый съемочный день, спросил у режиссера, в каком направлении мне вообще работать и каким он видит моего персонажа, он ответил, что они со Стивом посмотрели мои пробы несколько раз и хотят, чтобы я повторил именно этого, «незаштампованного» русского, которого сыграл там. А потом и сам Стив на площадке начал наше знакомство с того, что сделал комплимент моим снятым на телефон пробам и признался, что искренне хохотал.

— Правда ли, что в Лос-Анджелесе артисты все — от официантов и заправщиков до курьеров и нянек?

— Чистая правда. В этот город всегда съезжались и продолжают съезжаться самые красивые и талантливые люди со всего мира. Процент актеров, причем прекрасных актеров, на квадратный метр просто зашкаливает. А конкуренция даже за самую маленькую роль второго плана большинство просто напугает. Поэтому лишь единицам удается зарабатывать на жизнь исключительно актерской профессией.

— Насколько идеален должен быть английский для успешной карьеры в Америке?

— Этот вопрос я обязательно задам Арнольду Шварценеггеру, когда встречусь с ним. Его английский с точки зрения произношения до сих пор так же плох, как и в начале карьеры. Однако это не помешало ему стать легендой. И губернатором Калифорнии в свое время.

— 2013 год разделил вашу жизнь на «до» и «после». После таких событий люди пересматривают многое. Произошло ли это с вами?

— Я очень быстро жил, буквально бежал куда-то, боясь, что не успею. Но самое удивительное, что после инсульта, когда я был вынужден учиться всему заново, стал жить еще быстрее, делать и создавать во много раз больше, чем мог и умел тогда, в прошлой жизни. И сегодня моя жизнь идет на таких скоростях, что остановиться и оценить какие-то свои достижения я просто не могу. Благодаря тому, чему я научился после инсульта, я часто за один день меняю несколько профессий. Начинаю день как актер, со съемочной площадки еду на концерт — и вот я уже певец, а ночью сижу и дописываю сценарий или свою книгу — мой первый роман в стихах. Следующий день может начаться с того, что я поеду на площадку как сценарист и режиссер или же ведущий какого-то шоу на телевидении. Но именно такая жизнь помогла мне найти счастье и гармонию.

— Судя по тому, как развивается ваша карьера после этого события, вы человек сильный и готовый идти к цели. Через что смогли переступить и не жалели ли потом об этом?

— Сожаления о чем-то — самое бессмысленное, чем можно заниматься. В те редкие моменты, когда я о чем-то сожалею, заставляю себя думать о всем хорошем, что в моей жизни произошло. Часто иду в храм и, молясь, ловлю себя на мысли, что я безумно счастливый человек. В каждом моем дне есть за что поблагодарить Бога.

— Как боролись с жалостью к себе? Не опускались ли руки при неудачах?

— Жалеть себя — занятие весьма увлекательное. Когда я был частично парализован после инсульта, я это часто делал. И бесконечно ненавидел себя за слабость. Это чувство злости к себе всегда возвращает меня в реальность и заставляет действовать. И теперь я точно знаю, что только от меня зависит, проживу я свою жизнь счастливо или буду вечно жалеть себя, обвиняя кого-то в своих неудачах.

— Как вы вообще принимаете важные решения в жизни? Взвешиваете все «за» и «против», составляете список или слушаете свою интуицию?

— Я долгое время писал что-то на бумаге, даже составлял план того, как и что должно произойти. В моей жизни, к сожалению, это не работает. Меня будто что-то само ведет туда, где я должен оказаться, отбрасывая по пути все планы и представления о будущем. Все идет не так, как я планировал, но в итоге получается лучше, чем я себе представлял.

Об интуиции могу сказать лишь, что это единственный советчик, к которому стоит прислушиваться. Я как-то проанализировал события и встречи в своей жизни и осознал, что каждый раз что-то внутри мне подсказывало правильное решение, но я, к сожалению, не всегда прислушивался к себе. Поняв это, я даже написал «Подсознание» — целую «лекцию» от лица вымышленного персонажа — профессора Тода Лебена. Там, устами профессора, я поделился своими мыслями о том, кому принадлежит этот тихий голос внутри и почему он всегда точно знает, как будет действительно лучше поступить. Уверен, что голос, который звучит в каждом человеке, принадлежит ему же самому и подсказывает уже из будущего, зная последствия тех или иных решений.

— О чем вы жалеете, что исправили бы, если бы была возможность?

— Не изменил бы ничего. Ни секунды. Именно об этом мой стихотворный роман «Письмо в прошлое», который выйдет уже в июне. Убежден, что, прочитав его, многие смогут взглянуть на свою жизнь по-другому. Лично для меня эта работа была необходимостью, чтобы разобраться с самим собой. Я три месяца не мог ни спать, ни есть, а только бесконечно писал и писал. Разговаривал со своими персонажами, записывал их мысли и слова.

— Справедливо ли утверждение, что мужчина до старости остается ребенком, только игрушки становятся дороже?

— Думаю, да. Про игрушки-то уж точно. Но сохранить в себе ребенка очень важно, иначе пропадет вся радость жизни. А когда тебя ничего не радует, то и жить становится бессмысленно.

— Помните минуты самого пронзительного ощущения счастья — в детстве и сейчас?

— В детстве таких моментов у меня не было. А вот в юности и даже сейчас они есть. В детстве я радовался победам, но лишь потому, что, только принеся домой медальку победителя, мог видеть гордость в родительских глазах и почувствовать некое подобие их любви. Я рос, не подозревая, что любовь — это не то, что надо заслужить. Сейчас учусь избавляться от этого, и мне помогают мои самые близкие люди, которые любят безусловной любовью меня, а не мои достижения.

Избавляем дом от негатива, ждем прибыли и судьбоносной встречи: 7 примет от Виктории Райдос

Читать материал