Братья Чадовы, каждый в отдельности, снялись в разных нашумевших кинопроектах. Старший, Андрей, — в фильме «Лавина», сериале «Курсанты» и картине «Русское». Младший, Алексей, — в «Войне», обоих «Дозорах», «9 роте»... Но зрители до сих пор их путают: подходя за автографом к Андрею, обращаются к нему как к Леше. И наоборот.
— Андрей, вас с братом часто путают. Не обидно?
— Внешнее сходство у нас действительно есть, и разница в возрасте минимальная — год и три месяца. Благодаря чему однажды брат с моим паспортом слетал в Сочи, а я с его — за границу. Мы не специально так делали, просто возникли ситуации, при которых документов на руках у нас не оказалось, а лететь надо было обязательно. Так вот, пограничники внимательно разглядывали наши паспорта, но разницы с людьми, их предъявлявшими, не замечали. Короче, на то, что нас путают, нам грех обижаться. А вот по характеру мы с Лешей абсолютно разные. Когда я теряю что-то из того, что мне дорого, — ну, например, интересную роль или дорогого для меня человека, то до последнего продолжаю цепляться за «отрезанный ломоть», хотя это приносит одни страдания. А у брата есть дар слушать судьбу, отпускать то, что уходит.
Он вообще гораздо более открытый и общительный. В детстве мы с ним, конечно, были очень близки. А потом у каждого появились свои друзья, свои девушки. Только после учебы в театральном училище и особенно после того, как недавно впервые в жизни снялись вместе в одной картине, мы снова сблизились — видимо, просто стали лучше понимать друг друга.
— Вы сыграли братьев?
Алексей: Как раз нет. Я играл священника и намучился с бородой — она состояла из пяти частей, которые постоянно надо было подклеивать. Но Андрею было еще хуже — ему досталась роль парня без ноги (специальный тренер-дублер даже учил брата правильно двигаться). А работалось нам вместе очень легко. Каким раскрепощенным ни был бы актер, все равно в работе с чужими людьми сохраняется какая-то стеснительность.
А когда снимаешься с человеком, которого знаешь на 100 процентов, притирки характеров нет и в кадре остается только живое общение.
— Андрей, а вы не испытываете ревности к брату — к нему же популярность пришла на несколько лет раньше, чем к вам.
— О чем вы говорите?! Я только рад за Лешу. Кстати, мы часто ходим на кастинги вдвоем и пробуемся на одну роль. Оба пришли на «9 роту», но взяли Лешу. Оба пришли в фильм «Русское», а снялся я. У нас так и повелось — один выигрывает конкурс, а другой радуется за него…
— Редко встретишь такое полное взаимопонимание между родственниками.
Может, вы и в детстве не дрались?!
Алексей: Дрались, конечно, как все нормальные пацаны. Однажды я даже запустил в Андрея плоскогубцами и попал в переносицу. Слава богу, не в глаз.
— От родителей досталось?
— Маме некогда было особенно обращать внимание на наши потасовки. А папа погиб, когда мне было пять лет, а Андрею — шесть. Отец учился в институте и подрабатывал на стройке. Там на него и свалилась с крана плита. Виновника аварии нашли, но не наказали. Тогда я, конечно, не понял, что произошло. Помню только маму в слезах и то, что нас с братом отвезли в разные города — по родственникам, чтобы не водить на похороны.
И еще помнится, как Андрей потом долго спрашивал у мамы: «Кто же мне теперь будет помогать с картинками?» Отец хорошо рисовал.
— Вам его сильно не хватало?
— Конечно. Безотцовщина — это ужасно. В доме должен быть хозяин, опора. Отец и был таким ответственным мужиком. Он уделял нам с Андреем очень много времени — водил нас в Измайловский парк, своими руками делал нам велосипеды. Но, правда, и наказывал за шалости — брал за ногу и вертел вокруг себя. После чего шалить уже не хотелось… После его смерти многое изменилось — мы переехали в Солнцево, мама переквалифицировалась из инженеров в продавцы, потом окончила курсы бухгалтеров. Все это ей было чуждо, и от отчаяния она часто рыдала.
Сейчас, слава богу, вернулась к профессии инженера, работает в частной фирме. Но тогда нас с братом надо было кормить и одевать. Однажды накануне зимы у нас не оказалось теплых ботинок — и денег на них не хватало, да и купить обувь сложно было, сплошной же дефицит царил в стране. Спасибо, нас еще дед выручал, который специально приезжал к нам в Москву, чтобы стоять в очередях — за колбасой, сахаром, маслом… Так вот, идем мы с Андреем по улице и вдруг видим коробку от телевизора, а в ней — новенький пульт в целлофане. Тогда еще не все люди знали, что к телевизору прилагается некое устройство, и выбросили его вместе с упаковкой. Как мы обрадовались! Тут же сдали пульт в комиссионку и купили две пары офигительных ботинок.
Андрей: Еще мы мыли машины. Обманывали клиентов, говорили, что вода из дома, а сами набирали ведра в ближайшем болоте. Однажды зачерпнули там водичку с песком. После помывки машина оказалась в паутине царапин. Хозяин нас едва не побил. В другой раз кто-то поцарапал топориком джип одного бандита. Но сторож «отмазал» нас — мол, ребята ни при чем. А то разговор был бы другим — мы же тогда жили в Солнцеве, сложном районе…
Алексей: Да ладно, в Солнцеве жили не только «братки», но и множество замечательных людей, там же, кстати, много культурных центров располагалось. В 10 лет меня вдруг неодолимо потянуло «творчески высказаться», и я решил заняться хип-хопом. Если бы рос в артистической семье, четко сформулировал бы эти порывы как мечту стать актером.
Но мы жили совсем в другом мире, поэтому всерьез думать о профессиональной карьере артиста мне в голову не приходило, просто что-то сидело в душе и рвалось наружу. Я пошел искать танцевальные кружки, в итоге нашел какую-то нудную студию. Выглядело это так: балетный класс, девочки в юбочках, и я, как был в грязных ботинках, через весь зал поперся к педагогу: «Где здесь учат хип-хопу?» Он очень удивился. Но объяснил: «Чтобы научиться танцевать современные танцы, надо постоять хотя бы года два у балетного станка». И еще то, что для хип-хопа нужна целая группа ребят. А мне так хотелось выступать, что я уговорил пять мальчишек, в том числе и брата, и привел их в кружок. После чего остался в студии на 10 лет. Мы с Андреем серьезно занимались классическим станком, современными танцами, акробатикой. Со временем нашу студию даже реформировали в молодежный театр, в котором игрались настоящие мюзиклы.
Особенно удалась мне роль Зайца — в белой беретке и с огромной морковкой на шее (за нее меня даже наградили путевкой в Анталию), в то время как Андрей был рокером-волком в корсете и кожаных штанах.
Андрей: Брат сразу понял, что актерство — это его, а я — нет. Но в одном из театральных училищ нам пообещали из наших студийцев сформировать отдельный курс — с тем чтобы он потом вернулся работать в наш молодежный театр. И я стал ждать, пока самый младший из наших окончит школу.
Алексей: Какое-то время мы с Андреем в нашей студии работали — преподавали детям современный танец и хореографию. Когда же наступило время поступать, с созданием единого курса что-то не срослось.
И все мы разбрелись по разным училищам. Даже брат пошел не в Щепкинское, как я, а в Щукинское.
— Почему?
Андрей: Когда поступаешь, начинаешь паниковать — ведь если пролетишь, то у тебя на носу армия и куча проблем. И если уж берут куда-то, отказываться нельзя. Но через год я из «Щуки» ушел. Почему-то на наш курс людей набрали «с запасом» — человек сорок, из которых 12 были обречены на отчисление. И с самого начала талантливые люди начали друг друга «съедать». А я так не умею, вот и не прижился. К тому же еще снялся в рекламе, перекрасив волосы в белый цвет, что педагогам совсем не понравилось. В результате я перевелся в Щепкинское, на курс к брату.
Алексей: Я благодарен нашему худруку Владимиру Прохоровичу Селезневу, который Андрея зачислил.
Когда брат пришел к нему, он просто сказал: «Мы тебя давно ждем». Несмотря на то, что год назад он готов был брать Андрея, а тот «изменил» — ушел в «Щуку»… Брат прав: в «Щепке» воспитывают талант, а в «Щуке» — «зубы», чтобы если уж есть шанс получить роль, то выгрызть ее.
— А вам не приходилось драться за роль?
— Нет. В кино я вообще попал случайно. На втором курсе к нам в училище пришел фотограф с картины Балабанова «Война». Снял всех, но случайно засветил пленку. Пришел во второй раз, но я чуть не опоздал на съемку — если бы явился на пять минут позже, фотограф вообще уехал бы. Но повезло — через месяц я, счастливый, полетел на Кавказ на свои первые съемки. Где у меня моментально рассеялся романтический образ работы в кино — настолько там все было сложно и опасно.
Я не ждал такого: сниматься в ледяной горной речке на плоту, который в любую минуту мог перевернуться. И перевернулся-таки, после чего веревками спасатели нас вылавливали. Гидрокостюмы не помогали — вода такая ледяная, что запросто можно было оставить там все здоровье. После каждого дубля всех «пловцов» растирали водкой, согревали грелками… Кстати, до съемок, когда я только приехал, Леша Балабанов рассказал, что он в эту речку по утрам окунается. Ведь мы жили в диких местах, где нет горячей воды. Меня это по-пацански задело, и я решил, что тоже так смогу. Утром встал, сделал пробежку, пропотел, разбежался и сиганул в реку. Как я оттуда вылез, не помню — меня «замкнуло». Свело от холода не то что ноги — мозг!
— Больше рисковать на съемочной площадке не приходилось?
— Приходилось — в фильме «Граф Монтенегро» лазил по горам в ремнях и карабинах. А в «9 роте» оператор Макс Осадчий попросил, чтобы я сам лег под танк — без дублера. Дико неприятно слышать, как над тобой грохочет огромное железо. На самом деле это не очень опасно. Проблема была только в том, что нам достался не совсем новый танк — правая гусеница у него отставала от левой, и машину постоянно перекашивало. Мне-то снизу это было отлично видно. Хорошо, что танком управлял профессионал, который постоянно выравнивал крен.
Андрей: У нас с братом было несколько военных картин, которые вполне можно зачесть за службу в армии. В «Курсантах» я снимался в реальных казармах — в белорусском городке Печи.
Как настоящие солдаты, мы ползали по снегу, мерзли, часами маршировали по плацу.
— Да, нелегко вам пришлось. Зато эти фильмы принесли вам с братом популярность....
Алексей: После выхода «Войны» я увидел плакат со своим лицом в самом центре Москвы, на Пушкинской площади, и обалдел: «Вот это да!» Но через неделю заметил, что на этом месте висела уже какая-то другая реклама. Это быстро отрезвило. Для меня гораздо важней было то, что после съемок «Войны» я впервые нащупал свое нутро. Раньше меня постоянно что-то не устраивало, во мне шла какая-то внутренняя борьба. А тут я посмотрел на мир глазами взрослого человека…
— А почему после такого успешного дебюта — в Монреале за «Войну» вы даже получили приз за лучшую мужскую роль — вы какое-то время не снимались?
— Меня завалили сериальными предложениями, но я от них отказывался. Не потому, что не уважаю этот жанр — просто после той жизни в горах все это было совсем неинтересно. Хотя деньги мне очень были нужны. Чтобы не умереть с голоду, я работал в довольно сомнительном ночном клубе барменом. Однажды там для меня оставили плакаты с «Войной». Когда их заметил директор, он пригласил меня к себе в кабинет и изумленно спросил: «Что ты здесь делаешь?» Я объяснил: «На жизнь зарабатываю. Надо же девушке хотя бы цветы дарить…»
— Для кого же вы зарабатывали на цветы?
— Шесть лет я был влюблен в прекрасную девушку Машу Куркову (она известна зрителям по сериалу «Черная богиня». — И. Ф.). Мы познакомились в солнцевской студии, когда ей было 13 лет, потом она окончила РАТИ. Очень долго мы общались просто по-дружески, затем начали вместе жить. Это была первая юношеская любовь — настоящая, верная, чистая. Но со временем все в наших отношениях сильно изменилось — мы перестали понимать друг друга. И расстались. Но общаться продолжаем. Все равно роднее человека — если не считать брата и маму — у меня нет. Мы с Машей были вместе шесть лет и вместе проходили каждый этап взросления. Поэтому оба очень дорожим нашими прежними отношениями. Маша — мой родной человек, и до конца дней я буду переживать за нее.
И это взаимно, настолько мы сроднились. А вот пытаться что-то сохранить из прошлого невозможно. Жизнь сама все расставляет по местам, как бы мы ни сопротивлялись. Это сильнее нас. Так что сейчас я живу один. Хотя у меня бывает много гостей — моя холостяцкая квартира-студия для этого очень подходит.
— Андрей, а у вас есть девушка?
— У меня, как и у Леши, тоже была первая любовь, самое яркое чувство — Надя Дорошина. Мы познакомились на выпускном балу, влюбились друг в друга, а через год расстались. Но, наверное, я ее так и не разлюбил. Потом, в институте, на своем же курсе, я встретил Любу Зайцеву, очень интересного человека, сильную, творческую личность (она сыграла в сериалах «4 таксиста и собака», «Грехи отцов».
— И. Ф.). У нас с ней все было прекрасно, но через четыре года я вновь встретил Надю. К тому времени она уже успела выйти замуж, родить ребенка, разойтись с мужем, стать психологом… Я решил, что прошлое можно попробовать вернуть. И вернул — на полтора года. Но не зря говорят, что второй раз в одну и ту же воду все-таки не войти… Не получилось и у меня. Так что сейчас я тоже живу один.
— А кто у вас занимается хозяйством?
Алексей: Мы сами и убираем, и стираем. Правда, времени на готовку уже не хватает. Я же не только снимаюсь в кино, но и с недавних пор еще играю в антрепризе и готовлюсь к поступлению в монтажную школу в Нью-Йорке. Для чего сейчас начинаю усиленно учить английский. Хочу научиться грамотно монтировать, чтобы в перспективе вместе с братом снять фильм.
Конечно, пока я всецело увлечен актерством и года два еще буду с удовольствием этим заниматься. Но мне очень хочется рассказать людям по-своему, своими словами о проблемах, которые есть в нашей стране. Андрей даже придумал сценарий, да и компания единомышленников вокруг нас уже собирается.
Андрей: А я учу английский, потому что мне понравилось работать на Западе. Только что снялся в Лондоне в экранизации книги «Больше, чем Бен» — реальной истории о жизни в Лондоне двух парней-москвичей. А затем режиссер картины Сьюзи Халивуд предложила мне еще один проект в Америке. Но попросила, чтобы я начал бегло говорить по-английски хотя бы в трех временах. Так что сейчас я тоже ищу хорошего педагога.
— Похоже, ваши мечты связаны только с профессией. А как же девушки, семьи, дети?
Андрей: Конечно, хочется иметь большую семью, заработать на загородный дом. Такой, к примеру, как этот замечательный особняк, где мы с братом сейчас находимся. Этим частным загородным пансионатом владеют наши друзья, и мы иногда приезжаем сюда отдохнуть. Именно так я в мечтах представляю дом, в котором было бы хорошо жить с семьей. Но все-таки пока для меня самое главное — иметь возможность реализоваться как актеру. Не имея семьи, я вправе выбирать роли, которые мне хочется играть, не думая о хлебе насущном. Тем более что совсем уж голодать или, как в детстве, считать копейки ни мне, ни брату не приходится.
Мы с Лешей уже купили приличные машины. Квартиры, правда, пока снимаем. Вот когда появится семья, тогда придется начать считать деньги. А может, жена их будет считать (смеется).
Алексей: Мне тоже о детях пока рано думать. К созданию семьи надо прийти осмысленно, чтобы иметь возможность уделять любимым людям внимание. Так, как вел себя с нами наш отец. Он шел с друзьями на пикник и всегда брал с собой нас — с колясками, игрушками... Вот это семья. Я хочу такую же.
