На Новой сцене Большого театра вместо привычного бархатного занавеса оливкового цвета теперь можно увидеть бордовый — красочный и узорчатый. А когда он открывается, на сцене виден кусочек кремлевской стены. Правда, новый занавес вешают, только когда показывают новую постановку театра — балет «Ромео и Джульетта» Алексея Ратманского на музыку Сергея Прокофьева. А «кремлевские» зубцы на самом деле — это типичная для итальянского Возрождения архитектурная деталь.
Кстати, 80 лет назад от партитуры Прокофьева Большой театр отказался, мотивировав это тем, что музыка «нетанцевальная» — подписанный с композитором договор был расторгнут. А до этого классика русской музыки «прокатил» Мариинский (в то время Кировский) театр: предложив Прокофьеву сочинить балет, театр, как писал в своих мемуарах композитор, «пошел на попятную и вместо него заключил договор московский Большой театр»...
«В ту пору много разговоров возникло вокруг нашей попытки закончить «Ромео и Джульетту» благополучно, — вспоминал в мемуарах Прокофьев. — В последнем актер Ромео приходил на минуту раньше, заставал Джульетту живою, и все кончалось хорошо. Причины, толкнувшие нас на это варварство, были чисто хореографические: живые люди могут танцевать, умирающие не станцуют лежа…»
В итоге, впервые на музыку Прокофьева Ромео и Джульетта затанцевали в музыкальном театре Брно в конце 1938 года. В Кировском театре «Ромео и Джульетту» Леонид Лавровский поставил в 1940 году, а Большом – в 1946, причем в обеих постановках главную героиню станцевала Галина Уланова. А музыка постепенно становилась все более популярной: отрывки из балета часто исполняли в концертах, сам автор превратил их в фортепианные пьесы, на которых выросло не одно поколение юных пианистов.
Тридцать лет назад свою версию шекспировской истории любви в Большом поставил Юрий Григорович. Она идет до сих пор на Исторической сцене. А на Новой сцене теперь будет идти и «Ромео и Джульетта» Алексея Ратманского.
«У нас в театре две сцены, и мы можем себе позволить два варианта одной и той же истории, — рассказал перед генеральным прогоном балета руководитель балета Большого Махар Вазиев. — Так иногда бывает и в других театрах, ведь новое не отменяет старого. Версия Ратманского очень насыщена технически: на каждый такт музыки балетмейстер заложил движение. Ребята из кордебалета мне даже жаловались, как им тяжело все это станцевать!»
Этот спектакль Ратманский поставил шесть лет назад в Канаде по заказу Национального балета. «Но в Большом будет идти не абсолютная копия постановки в Торонто, — уточнил Ричард Хадсон, известный театральный художник-постановщик, в оформлении которого мюзикл «Король Лев» стал мировым хитом. — По сравнению с канадским спектаклем для московского я доработал и декорации, отказавшись от некоторых деталей, и костюмы: я постарался, чтобы артистам было свободней в них танцевать… Кстати, когда в свое время Ратманский предложил мне этот проект, я прочитал множество книг по эпохе Возрождения, искусству Италии той поры. В этом спектакле очень яркая музыка, очень яркие хореографические образы, и я сделал такие же яркие декорации и костюмы».
Перед прогоном к журналистам успели выйти исполнители главных ролей «первого состава», которые назначены танцевать премьерный спектакль. Общение с прессой происходило в рабочей обстановке – в классе, где обычно репетирует миманс. Поэтому звезды балета пришли в полном гриме и с прическами, но в репетиционной одежде.
Игорь Цвирко, который танцует Меркуцио, блеснул тату на плече (он набил себе голову льва в честь сына, которого зовут Лев) и поведал, что «в этой шеспировской истории всегда представлял себя Тибальдом, а Меркуцио был мне не близок. Так что пришлось находить в себе нюансы, необходимые для создания образа. Например, мой герой предчувствует свою смерть, знает, что жизнь скоротечна…»
Джульетта — Екатерина Крысанова — рассказала, как рада новой работе с Ратманским (Алексей с 2004 до 2009 год был руководителем балета Большого и тогда поставил несколько балетов, которые с успехом идут до сих пор), «ведь с ним я выросла как балерина…» И отдельно похвалила костюмы: «Они фантастически красивые, приближенные к истории»
Влад Лантратов (Ромео) рассказал, что в спектакле Григоровича был и Парисом, и Тибальдом, «и только сейчас я стал Ромео. Значит, до этой роли мне надо было дорасти. Ведь на протяжении балета мой герой сильно меняется, его душа столько всего переживает! И передать это только техникой невозможно, нужен и человеческий, душевный опыт. Кстати, в свое время Алексей Ратманский стал первым хореографом, который меня заметил, который в меня поверил, меня открыл…»
