Следствие по делу о гибели Дмитрия Марьянова, ушедшего из жизни в возрасте 47 лет 15 октября прошлого года, длится уже семь месяцев. Незадолго до смерти актер оказался в реабилитационном центре «Феникс», где лечился от алкогольной зависимости. Врачи клиники не смогли оказать ему квалифицированную помощь, когда артисту стало плохо. Близкие и друзья Дмитрия рассматривали версию, что именно персонал клиники может быть виновен в скоропостижной кончине артиста. Один из пациентов реабилитационного центра, который лежал в одной палате с Марьяновым, поделился с kp.ru шокирующими подробностями последних дней жизни Дмитрия.
По словам Бориса Котова, актер приехал в центр добровольно, но в последний день очень хотел вернуться к жене. Врачей, которые могли бы оказать Дмитрию помощь, в центре не было. «Это закрытая территория, за ее пределы нельзя выходить. Сотрудники центра, кроме психологов, — волонтеры, сами бывшие зависимые (алкоголики, наркоманы). Они излечились и помогают другим. За день до смерти он передал мне записку, где просил позвонить его жене и сказать, чтобы она приехала и забрала его. Но я побоялся, что меня накажут, отдал записку работнику центра… В свой последний день он был в хорошем настроении. Парень знакомый, который там оставался, мне рассказывал, что «Скорую» долго не вызывали, хотя он жаловался на боли в ноге, мучился, стонал. А потом все — сознание потерял. Только тогда волонтеры в «Скорую» позвонили, но потом вызов отменили — видимо, не хотели огласки. Мой приятель видел, как Марьянова выносили из центра уже синим. Может быть, мертвым. И вывезли специально, чтобы не было факта смерти в центре — это же для них ЧП», — вспоминает Котов.
По словам Бориса, лечиться в этом заведении Марьянову посоветовала его жена Ксения Бик. В клинике была принята система наказаний за проступки. От написания определенных слов до лишения пациентов сна, заклеивания рта и помещения их в условия, способствующие возникновению асфиксии (удушья).
«Самое противное — это письменные наказания за любую провинность, — рассказывает собеседник издания. Тебе дают определенный набор слов, и это надо писать по 300 раз. Например, за произнесенное матерное слово писать: «Моя речь чиста, моя речь чиста». За какое-то опоздание или нарушение режима: «Слабоволие и лень — прямой путь к употреблению». Тоже 300 раз. Давали нам и более замысловатые тексты. Мне, например: «Я безответственный, ленивый торчок, которому безразлична своя жизнь и многие вещи, который привык жить по-старому, ничего не меняя в своей жизни. Если я впредь буду жить по-старому, то в скором времени опять заторчу, а потом непременно подохну, как сутулый пес под забором, так и не познавший прелести трезвой жизни. Откажись от безответственного образа жизни, ведь все в нашей жизни начинается с мелочей, а заканчивается трагическим концом». Вот это мне приказывали 50 раз написать. Марьянов получал задания и наказания, как и все. Ему не делали поблажек. Тоже занимался писаниной. Типа это как тренинг, на подкорку записывается. Еще у них был прием — в наказание писать всю ночь. Рядом сидят сотрудники центра и толкают в бок, если клевать носом начинаешь. В итоге в четыре утра после ночной писанины идешь ко сну, а в семь тебя со всеми поднимают. Ходишь очумелый. Ломают, короче. Если начинаешь протестовать, говорят: «Не будешь писать - поднимем всех». Представляете, как потом все на тебя будут смотреть... Наказания были самые разные. Что-то нарушил — закрывают окна в палате и не разрешают открывать. Нам с Марьяновым приходилось сидеть в духоте, мы порой просто задыхались. Применяли там и тренинги разные. Например, глаза тебя завязывают, и ты три дня как слепой живешь. Если снимешь повязку — пишешь всю ночь. Могут немым тебя сделать. Заклеивают рот, и ты не можешь ни с кем общаться. Если с тобой кто-то заговорил, будет за это ночью писать. Я вот так семь дней молчал... Психолог, конечно, работал с пациентами, но в основе так называемой реабилитации этого центра — система всевозможных наказаний и подавления воли».
