Маргарита Сергеевна Праслова смотрела на меня спокойно и отрешенно. Будто сама она была здесь, а мысли — далеко. Куда бегут и где пребывают мысли у человека 85 лет? Я приступил к расспросам. Быстро выяснилось, что Маргарита Сергеевна находится, что называется, «здесь и сейчас», а отрешенный взгляд был свидетельством ее глубокого погружения в себя. «Я родилась 8 апреля 1931 года в деревне Ключевка Тульской области. Деревня большая — 150 домов, вокруг раздолье: поля, леса... Когда подросла и меня приняли в комсомол, мы сажали березки. Помню, какие тонюсенькие они были, я все думала: выживут ли? А принялись. Сейчас так вымахали — трактором не свернешь. Живая память от нас, уходящих, осталась, да еще и растет. В двадцатые годы крестьяне нашей деревни были организованы в колхоз «Ударный». Тогда модное слово, у всех было на слуху. А ведь если вдуматься, страшное ж название! Но тогда будущее глаза застило». — «Речка была у вас в деревне?» — «Была, называлась Шат. А вот храма не было, до храма недотянули. Школа была, трехлетка. В четвертый класс уже хаживали в соседнюю школу — семилетку, в гипсовом поселке, в километре от нас». При словосочетании «гипсовый поселок» странная фантазия промелькнула у меня перед глазами: избы из гипса, и деревья, вместо людей — гипсовые бюсты, и даже дым гипсовый. Хотя было понятно, что там просто добывали гипс. «Добывали на поверхности?» — «Нет, закрытым способом, в шахтах глубиной сто тридцать метров. Я спускалась, когда делали инвентаризацию. Еще одна диковина была у нас — ГРЭС построили, тепловую электростанцию. Уголь жгли для электричества, электричество тратили на производство гипса, а его увозили». — «Кто был ваш отец?» — «Звали Сергей Яковлевич, я его не помню, умер в 1932 году, когда мне было восемь месяцев. Мама тоже рано умерла — в 1947?м, когда ей исполнилось сорок пять лет, а мне пятнадцать». — «Кроме вас были дети в семье?» — «Старшая сестра, Антонина Сергеевна, 1927 года рождения, она окончила техникум, уехала в Калугу. Я осталась в деревне». — «Так вы и жили одна в доме?» — «Не одна. Еще при маме нас просили поселить строителей гипсового комбината. Трое рабочих остановились, платили за это 15 рублей. Они продолжали жить, возводили комбинат, налаживали производство сухой штукатурки и гипсокартона». — «А как война в ваших краях была, помните?» Маргарита Сергеевна пожала плечами: «Помню. Мне тогда десять лет исполнилось. Только появились немцы в деревне, как их почти сразу выгнали — мы их и не видели. Обозы, лошади — все у них было заготовлено основательно, все с собой взяли, планировали надолго задержаться. Только начали жить, как наши войска нагрянули. Немцы бежали и стреляли по домам, а мы окна подушками загородили — и ничего...» — «Перенесемся немного вперед. Вы остались одна, что дальше?» — «Я устроилась счетоводом на гипсовую шахту. Мне показали, как работать на счетных машинках, и стала трудиться. Через три года вышла замуж». — «Расскажите о муже». — «Муж, Василий Ионович Праслов, учился в судостроительном техникуме на Дальнем Востоке, оттуда его в 1943 году призвали на фронт. Два года воевал, потом направили в Тверскую область и держали в запасе. Потом был призыв работать на угольных шахтах, он и завербовался. Эта шахта тоже недалеко от нас находилась. Он жил в общежитии. Благодаря двум шахтам молодежи у нас было полно. При советской власти не только надо было хорошо работать, но и общественной деятельностью заниматься. Поэтому «жить стало веселее» — это я без шуток цитирую. Да, было трудно, многого недоставало, но разве мы думали об этом? Молодежь ко всему новому стремилась: к знаниям, литературе, поэзии, самодеятельность развивали, вечера устраивали. Отсюда и полнота жизни. Время не зря бежало». Я вспомнил Розанова Василия Васильевича, мыслителя, философа, тот сказал, что русский человек всегда «музыканит». То есть кроме работы имеет увлечение для души. Мало ему материального интереса, тесно в одних земных благах. Ищет он высшего, совершенного, к Богу стремится, часто не осознавая этого скрытого предназначения русской цивилизации... Маргарита Сергеевна продолжала: «На какой-то вечеринке с Прасловым познакомились, глянулись друг другу. Погуляли, как водится, и в загс. Прожили 51 год, в 2002 году муж умер». — «Хорошо жили?» — «По-всякому. И лад был, и ссоры тоже. А как иначе? Муж жене, а жена мужу и на радость, и на печаль даны. И воюют, и мирятся». — «Муж выпивал?» — «Выпивал два раза в месяц: в аванс и под расчет». — «Курил?» — «Курил. Может, от этого и парализовало, а может, от другого. Кто знает?» — «Дети были?» — « Сын родился, Борис, через девять лет второй — Артем. Борис живет в деревне, в том самом нашем доме, который лет сто уже как стоит». — «Как вы думаете, что нужно, чтобы прожить долго?» Маргарита Сергеевна задумалась. Мне примнилась хитринка у нее в глазах. Я ждал, что она скажет что-нибудь в китайском духе: «Главное, чтобы остаться в жидком состоянии, ибо что отвердело, то не проживет». «Не знаю», — наконец сказала она очень серьезно. «Что пожелаете молодежи?» — «Учиться. Овладевать знаниями. Знание не дает мозгу засохнуть».
На правой руке линия головы бросает ветвь к большому пальцу (рис. 2, линия головы — оранжевый, ветвь — черная стрелка) — это указывает на раннюю смерть родителей. Линия мужа в своем начале не касается линии жизни (рис. 2, линия жизни — зеленый, линия мужа — синий) — это говорит о том, что муж родился далеко от того места, где жил обладатель руки. На линии мужа наблюдается островок с загибающейся линией (рис. 2, островок — розовый, загиб линии — красный): островок — серьезная болезнь мужа, загиб линии указывает на то, что он не оправится от этой болезни.
