«Заткнись! Замолчи! Надоела!» — подросток чуть не с пеной у рта кричал на мать. Оксана смотрела в глаза сына с ужасом, там плескалась темная ярость. «Вот бы ты на всю жизнь заткнулась!» — взвизгнул напоследок 13-летний мальчишка и убежал к себе в комнату, хлопнув дверью...»
«Врачи позже диагностировали у меня спазм голосовых связок. Лечилась, — хрипло говорила женщина, устроившись в кресле на веранде моего дома. — Я бы поверила медикам, что действительно все произошло на нервной почве, что это все стресс. Если бы не несколько случаев. Я в последнее время стала сына попросту бояться. Да и не я одна…»
Гриша был сложным ребенком. Всегда. В детском саду от него плакали все воспитательницы: чересчур подвижный и своевольный. Чуть что — кидался с кулаками на детей и даже на взрослых. Его даже пришлось перевести в группу неполного дня, раздражительным и агрессивным он становился ближе к вечеру. В какой-то момент Оксана поняла: с ребенком что-то не так. И решила записаться на прием к психиатру. Тот подтвердил ее опасения. «Диагноз, впрочем, не звучал совсем уж страшно, тем более что специалист уверил меня: это лечится. Назначил препараты, — продолжала рассказ моя гостья. — Со временем Григорий успокоился. Все вздохнули с облегчением. Так было до подросткового возраста. В 12 лет начали происходить действительно страшные вещи. Если Гриша на кого-то злился, с тем человеком случалось что-то нехорошее. Первой его «жертвой» стал одноклассник. Мальчишка был задиристый и, что называется, гадливый. Быстро вычислял слабые стороны соучеников и начинал на них давить — подначивал, поддразнивал. И вдруг на физкультуре запнулся на ровном месте и упал, неудачно подвернув руку под себя. Перелом был сложный, со смещением... Мальчик месяца три в гипсе проходил. А потом я узнала от учительницы, что пожелал ему это мой Гриша».
Потом была история с девочкой... Однажды Гриша пришел домой и признался матери, что влюблен. Весь вечер описывал, какая Катя красивая, и строил планы по ее завоеванию. «Советовался со мной, что лучше, купить конфеты или подарить ее портрет — он у нас рисует неплохо. В результате выбрал второе. А на следующий день пришел домой в слезах, говорил, что Катя его подарок не приняла, сообщив, что уже давно дружит с другим... Гриша плакал два часа, а потом я услышала горькое: «Вот бы они видеться перестали. Пусть бы она заболела и забыла его...» И Катя весной подцепила какую-то странную вирусную инфекцию. И пролежала в больнице почти месяц. Самое ужасное, что Гриша был счастлив. Навещать ее было нельзя, но он каждый день ходил в больницу, благо она была в нашем районе, писал ей трогательные записки, стоял под окнами. Они с Катей и правда подружились потом. Но мне было не по себе, так как подобных случаев становилось все больше... Самое страшное случилось полгода назад. Гриша поссорился с дедом, произнес: «Чтоб ты сдох!» На следующий день у моего отца, всегда отличавшегося крепким здоровьем, оторвался тромб. Похоронили… Спустя три месяца Григорий поссорился с бабушкой. Бросил: «Заглохни!» И у нее резко ухудшился слух, сейчас едва может различить громкую-громкую речь…»
Произошедшее на днях Оксану подкосило окончательно. Лишившись в прямом смысле дара речи, она поделилась происходящим с подругой. Так мать мальчика узнала, как найти меня. Я сразу поняла, что происходит. У парня магический дар, возможно наследственный. Очень сильный. Если направить его в правильное русло, юноша будет помогать людям с помощью своих необычных способностей. Но если пустить все на самотек… Именно это я и сказала Оксане, сообщив, что Грише нужен маг-наставник. А всей семье — защита от проклятия. «С завтрашнего дня буду вашего мальчика обучать. В подростковом возрасте усиливаются способности. Он опасен для обычных детей…» — «И как это я раньше не сообразила! — всплеснула руками Оксана. — Ведь две мои бабушки были ведуньями. К одной в деревне все за помощью обращались: кому ячмень на глазу заговорить, кому корову вылечить. А вот другая… Черная была. Промышляла порчей да приворотами… Я, конечно, верила в семейные легенды лишь отчасти. А зря…»
«Сначала защиту на семью нужно сделать, — сказала я Оксане. — Принесите фотографии всех близких. В моем доме печь есть, там обряд и сделаю». Я наговорила на яйцо и бросила его в огонь через конфорку, которая ближе к трубе. Заговор на мужчин семьи нужно делать в мужские дни, а на женщин — в женские. Во вторник и среду убрала все со стола, постелила чистый головной платок, на середину — яйцо и, глядя на него, читала: «В яйцо свожу, а яйцо сожгу. Сжигаю в нем порчу, сухоту, корчу, ломалицу, потягалицу, кривицу, крапивицу. Дело дневное, дело ночное, дело ветряное и поветренное возьми, огонь, на себя. Огонь да зола, освободи от зла. Ключ, замок, порог. Аминь. Аминь. Аминь».
Через полгода нашего общения Григорий стал спокойным и собранным. Раздирающая его магическая энергия теперь использовалась во благо. Он стал лучше понимать себя, а родные не могли нарадоваться на то, как он изменился. Да и в семье настали покой, мир и процветание».
Вопросы для Ольги Михайловны Анохиной вы можете оставить, обратившись в редакцию по телефону +7 (495) 753 41 54
