Фильм Татьяны Лиозновой «Карнавал» в России любят так сильно, что готовы пересматривать снова и снова. И только два человека — актер Александр Абдулов и композитор Максим Дунаевский — при словах «Муравьева. Карнавал» нервно вздрагивали...
Режиссер Татьяна Лиознова, сняв «Семнадцать мгновений весны» и «Три тополя на Плющихе», в принципе могла бы больше вообще не работать. Она преподавала во ВГИКе, учила студентов, как снимать гениальные фильмы, когда ей в руки попал старый номер журнала «Искусство кино».
Повесть Анны Родионовой об обаятельной провинциальной девчонке, приехавшей покорять столицу, взволновала Лиознову не на шутку — в героине она узнала себя. Режиссер придумала для своих студентов задание — экранизировать отрывки из повести. Ученики лезли из шкур вон, пытаясь угодить педагогу, однако та лишь недовольно хмурилась: все было не то. Тогда Лиознова решила снимать сама. Повесть Родионовой она почти полностью переписала, добавив к портрету Нины Соломатиной эпизоды из собственной жизни. Например, момент, в котором Нина пьет воду из колонки на улице. «У дома, где я когда-то жила, была такая же колонка, — вспоминала Лиознова. — И мы с подружками, возвращаясь из школы, в мороз пили оттуда ледяную, аж зубы сводило, воду, лишь бы показать мальчишкам, какие мы боевые».
Финал картины, когда повзрослевшая Нина возвращается домой и тревожно всматривается в лицо спящей матери, тоже автобиографичен. Мама Татьяны Михайловны во время съемок «Карнавала» тяжело болела. Каждый раз, когда у режиссера выдавались свободные пять минут, она звонила домой, узнать, все ли там в порядке.
Никакие пробы для фильма не устраивались, режиссер скопом утвердила актеров, с которыми работала на предыдущей своей картине «Мы, нижеподписавшиеся»: Клара Лучко исполнила роль Жозефины Викторовны, а Юрий Яковлев — отца Нины. А вот к Ирине Муравьевой Лиознова присматривалась очень долго: все-таки тридцатидвухлетней на тот момент актрисе предстояло сыграть шестнадцатилетнюю выпускницу школы.
Саму же Ирину этот факт ничуть не смущал. «Я же семь лет проработала в детском театре, где постоянно играла то девочек, то мальчиков, — рассказывала Ирина Вадимовна. — Поэтому предложение Лиозновой сыграть школьницу меня обрадовало: такая замечательная возможность вспомнить молодость». Режиссер Татьяна Лиознова славилась своим суровым нравом, но и это совершенно не испугало Муравьеву. «Надо признаться, я знала, что Татьяне Михайловне нравится, как я играю. Когда снимали мои крупные планы, она всегда стояла рядом и после особо удачных дублей аплодировала и часто восторженно выкрикивала: «Молодец! Здорово!» А вот Екатерину Жемчужную, сыгравшую цыганку Карму, выбирали из огромного числа претенденток. Роль у нее была хоть и яркая, но не такая уж и сложная: все больше молчать да бросать многозначительные взгляды.
Только вот сцена на кухне, в которой Карма много курит, далась Жемчужной с трудом. Ее героиня должна была смачно дымить папиросами «Казбек», а сама Екатерина совершенно не выносит никотина. Кстати, мужа Кармы, от которого она уходит, в картине сыграл настоящий супруг Жемчужной — Георгий. Надо ли говорить, что после выхода фильма Ирина Муравьева стала лучшим другом всех советских цыган? «Однажды мы с сыном пошли в зоопарк, — вспоминала Ирина. — Тогда по Москве много цыган ходило, и вот один такой табор нас окружил, они начали хлопать, смеяться, улюлюкать, кричать «О, «Карнавал»!» Я поняла, что я — их человек, они меня за свою признали».
Фраза Эльдара Рязанова, сказанная им Лиозновой после премьеры «Карнавала», уже стала легендарной.
«Знаешь, Таня, а я ведь тебе по-хорошему завидую. Сделать картину, где целых пятнадцать минут зал хохочет так, что музыки не слышно, не каждому дано». Эльдар Александрович конечно же имел в виду эпизод, в котором Нина Соломатина в цирке дает представление на роликах вместо Мишки, у которого случился понос. Чтоб вы знали, до съемок в «Карнавале» ни главная героиня, ни артисты ансамбля на роликах ни разу даже не стояли: в начале восьмидесятых это было вовсе не такое популярное развлечение, как сейчас. Заниматься с приглашенными тренерами всем приходилось каждый день по нескольку часов кряду. К Муравьевой даже массажиста приставили — снимать напряжение в ногах и спине. В самый разгар тренировок Театр Моссовета, в котором работала Ирина, отбыл на гастроли в Киев. Чтобы не прерывать тренировки, следом за Муравьевой в Киев отправился весь ансамбль «Ритмы планеты» вместе с тренером.
Там, между спектаклями примы, они и учились. Падали все, конечно, нещадно, ходили сплошь в синяках и ссадинах. «У тех роликов было по четыре колеса, а это значило — никакой маневренности, — рассказывала Ирина. — Ни в коем случае нельзя было наступать на пятки: колеса моментально несли назад, и я падала. Но в итоге кататься я научилась прилично, так что для роли даже подыгрывать приходилось, чтобы показать, что я неуверенно стою на роликах». А вот косолапого учить кататься было не надо — он работал в медвежьем цирке Филатовых и отлично знал свое дело. Ему только сшили шикарное красное платье и цилиндр, которые в конце съемок мохнатому артисту и подарили. Кстати, медведица Фонтанка, сыгравшая в «Карнавале» того самого Мишку, до сих пор жива и дает представления.
Правда, сложные трюки ей уже не доверяют: она выходит на сцену с оркестром, в котором играет на ударных. Иногда пожилая артистка засыпает прямо во время выступления и падает со стула, чем неизменно забавляет публику.
Сложно сказать, чем именно фильм снискал народную любовь и славу: обаянием ли главной героини или удачно подобранными танцевальными номерами. Лиознова очень серьезно относилась к этим музыкальным вставкам, во время которых Нина Соломатина представляла себя то в одном, то в другом образе. Перед съемками режиссер отсмотрела выступления многих танцевальных коллективов по всей Москве. Полностью удовлетворил ее лишь ансамбль Бориса Санкина «Ритмы планеты». Ирину Муравьеву вводили в уже готовые номера, актриса признавалась, что разучивать танцевальные фигуры ей было гораздо проще, чем учиться кататься на роликах.
«Танцы я обожаю, — рассказывала Муравьева. — Всегда много и охотно плясала, так что с этим у меня проблем не было. Моментально разучила и запомнила все сложнейшие акробатические номера».
Александр Абдулов, сыгравший «золотого мальчика» Никиту, в которого влюбляется Нина Соломатина, после выхода картины несколько раз попадался на одну и ту же шутку своих приятелей из «Ленкома». Мужики делали встревоженные лица и сообщали Абдулову: «Тебя тут Муравьева разыскивала, просила перезвонить». Актер спешно кидался на поиски ее телефона и только по сдавленным смешкам догадывался, что снова попался: видимо, по телевизору показывали «Карнавал» с неизменным эпизодом, в котором Муравьева поет «Позвони мне, позвони».
А между тем эту песню, ставшую хитом, в фильме исполняла вовсе не Ирина Муравьева, за нее пела Жанна Рождественская. «Лиознова обещала, что петь в фильме, так же как танцевать и кататься на роликах, я тоже буду сама, — делилась с нами Ирина. — Но потом пригласила Рождественскую. Я не стала выяснять, почему так вышло, и совсем на нее не обиделась — Жанна лучше поет. Потом, уже после выхода картины, меня пригласили на фирму «Мелодия», где я записала пластинку с этой песней. Ее до сих пор часто включают на радио, и вот там-то уже звучит мой голос!» Изначально фильм задумывался Татьяной Лиозновой как музыкальный. Поэтому к текстам песен и музыке она была особо требовательна. Идея номера, в котором Нина, будучи дворником, метет опавшую листву, а потом вдруг начинает грезить наяву, представляя себя танцующей с прекрасными артистами и поющей пронзительную песню о любви, принадлежала самой Лиозновой.
Она прочла много стихотворений, связанных с телефоном, в том числе у Анны Ахматовой, но никак не могла нащупать нужную интонацию. Максиму Дунаевскому заказали музыку. Ох и намучился же он с песней «Позвони мне, позвони». Несколько раз Лиознова заставляла Дунаевского переписывать мелодию, ее совершенно не устраивали варианты, предлагаемые композитором. Во время шестого визита Лиознова наконец-то воскликнула: «Вот! Это именно то, что нужно!» Дунаевский вздохнул с облегчением: только он знал, что этот шестой вариант на самом деле был первым, придуманным им в самом начале. Текст для шлягера Татьяна Михайловна поручила сочинить Роберту Рождественскому.
В итоге и ему пришлось повозиться: слова никак не хотели укладываться в музыку. Лиознова несколько раз ездила в Переделкино, где жил тогда Рождественский, и они на пару то укорачивали, то, наоборот, удлиняли текст.
После выхода картины режиссера и исполнительницу главной роли просто замучили одним и тем же вопросом. «Ну почему, — спрашивали восторженные зрители, — почему у вашего смешного фильма такой грустный финал? Неужели же Нине Соломатиной, такой смешной и доброй, так и не повезет?» Ирина Муравьева неизменно утешала особо впечатлительных: «Нина обязательно станет актрисой! Не такой я ее сыграла, чтобы она легко сдалась на милость обстоятельствам». А Татьяна Лиознова всегда от этого вопроса расстраивалась.
В самом начале фильма на столбе рядом с большим портретом Аллы Пугачевой висит маленькая потрепанная афиша Нины Соломатиной с приглашением на ее спектакль. «Видно, начало я не очень ярким сделала, — сокрушалась Татьяна Михайловна. — Но мне хотелось, чтобы все было по правде. Поэтому и афиша нашей Нины маленькая, едва заметная. Иначе бы не так жизненно получилось».
