На IV Международный кинофестиваль «Восток & Запад. Классика и Авангард» в Оренбург приехал Гойко Митич. Во время церемонии открытия кинофорума актеру вручили статуэтку «Сарматского золотого льва» за вклад в киноискусство. Культовый герой нескольких поколений зрителей стран соцлагеря, серб по национальности, Гойко много снимался в фильмах, производящихся ГДР. Тогда-то актер и получил всенародное признание, так как переиграл роли практически всех великих индейцев: Оцеолу, Виннету, Текуме, Чингачгука. Несмотря на чрезвычайно плотный фестивальный график, Гойко Митич нашел время пообщаться с корреспондентом «7Дней.ru».
— Гойко — вы актер, в одночасье ставший необыкновенно популярным.
Благодаря вашим ролям — добрым, смелым, честным, вас обожает добрая половина человечества. Что для вас слава?
— Актер делает свои фильмы для людей, он делает свою работу. И если он работает с такими ролями, какие давали мне, он, конечно, становится популярным. И хорошо, если это так. Но я вам признаюсь, что до сих пор не могу привыкнуть к тому, что вы называете «слава». Я каждый раз удивляюсь, когда меня узнают на улице. Или незнакомые люди говорят, что меня любят. И я не могу передать, какие эмоции я ощутил, когда меня вызвали на сцену, чтобы дать приз.
Я пережил такие моменты, которые я могу только пожелать пережить остальным актерам.
— Вы переехали из Сербии в Германию. Потом много путешествовали по миру. Вам было трудно ассимилироваться?
— Моя мама когда-то мне сказала: уважай каждого человека, потому что они могут знать то, что ты не знаешь. И если ты будешь наблюдать внимательно, то сможешь перенять их знания. А я всегда был человеком горячим и думал, что все знаю сам — зачем мне чужой опыт? Тем более каких-то незнакомых мне людей. Зачем мне под них подстраиваться, изучать их обычаи? Мне понадобилось много лет, чтобы понять, что, будучи внимательным, я приобретаю опыт, хороших друзей, счастье каждый день узнавать что-то новое: ради этого стоит жить.
— Фильмы про ковбоев и индейцев, снимавшиеся в СССР и остальной социалистической Европе, назывались истерны или «красные вестерны».
Это была такая шутка?
— Еще ребенком, в Югославии, я смотрел много американских вестернов и индейцев всегда рисовали весьма мрачными красками. Так, чтобы всем было понятно, что их необходимо уничтожать. Когда мы детьми играли в ковбоев и индейцев, я никогда не хотел быть индейцем, потому что я знал, что они плохие. Кино формирует сознание, и то, что я играл в фильмах, где индейцев показывали с хорошей стороны — это замечательно.
— Вы ездили в Америку, чтобы изучить быт и жизнь индейцев?
— Я никогда не снимался в Америке и поехал туда гораздо позже, чем мечтал. А пустыню мы снимали под Самаркандом — там у нас были и Нью-Мехико, и Аризона. Природа и климат подходили: песок, жара, лошади… не хватало кактусов. Тогда мы нарисовали их на картоне — получилось похоже, вышли настоящие прерии.
— После развала соцлагеря, после того, как ваше кино перестали снимать, вы больше не ездите в Россию…
— Вы помните меня по тем ролям, когда я был молодым. Но я довольно много работал все эти годы. И у меня было не так много свободного времени, чтобы просто путешествовать. Впрочем, возможно, скоро я снова буду приезжать часто. И, не исключено, что вы увидите меня в новых ролях.
— А это правда, что в Германии вы работали не только во взрослом, но и в детском кино?
— Я полюбил детское кино и, когда представилась такая возможность, стал продюсировать и играть в фильмах для детей. Вы же знаете, как говорят: дети — цветы жизни. В одном из моих фильмов маленький мальчик ездит в школу на старом велосипеде, но мечтает о настоящем жеребце. И однажды ему снится, что он едет на коне, а на перекрестке видит учителя физкультуры на старой машинке. И внезапно учитель превращается в индейца, и с ними происходит много разных вещей. Индейца, как вы понимаете, играл я. Что поделаешь, если когда-то стал индейцем, это навсегда.
— Ваши проекты были всегда успешны и популярны. Вы планируете продолжить работать с детским кинематографом?
— После объединения Германии с экономической точки зрения люди стали жить лучше, но исчезли наши фильмы.
Сейчас, когда можно снимать любое кино, нет денег. Наступило время, когда люди много говорят о деньгах, стараются заработать столько, что каждому понятно — они не успеют потратить заработанное до конца своих дней. Но когда я им предлагаю снять доброе детское кино, которое принесет пользу — никто не соглашается вложить деньги в такой проект.
— В каких ролях мы вас еще не видели?
— Я научился играть всех. Конечно, мне кажется, что лучше всего из меня вышел индеец. Но настала пора играть Гойко Митича.
— Вы в отличной физической форме. Вы как-то ее поддерживаете, ходите в спортзал?
— Главное — движение, а во время съемок я всегда двигаюсь, так что мне некогда дряхлеть. Я совсем недавно купался в реке. Было уже прохладно, шёл дождь, надо мной подшучивали: «Промокнешь».
— Ваша дочь тоже будет актрисой?
— Пока она учится в школе. Мечтает быть биологом. Я бы не хотел, чтобы она была актрисой — это нелегкий путь. Много славы, но и не меньше грязи. Я старался ее оберегать от этого.
