— Начинали вы как одиночница?
— Конечно, все так начинают. Потом, если у тебя не получаются прыжки, тебя отдают в танцы на льду.
Раньше в танцах было полегче, но сейчас там изменились правила и даже появились элементы парного катания, так что стало очень сложно.
— Вы тоже попали в танцы? У кого тренировались?
— Сначала у Татьяны Анатольевны Тарасовой. Потом у Натальи Ильиничны Дубовой. Там у меня возникли проблемы с партнером и тренером, и я решила бросить фигурное катание. По этому поводу у нас целый год были баталии с мамой. Доходило до настоящих истерик с ее стороны и криков: «Ты что, хочешь мотаться по двору с ключом на шее?» Сейчас я ее понимаю. Когда у Агаши возникают проблемы в баскетболе, тоже начинаю ее предостерегать. Но у нее другая ситуация: баскетбол ей нравится, она очень увлечена.
— Вам фигурное катание не нравилось?
— Когда начались проблемы, я поняла, что могу спокойно жить без него. Все-таки я не сама выбрала этот вид спорта. И у меня не было спортивной злости и желания кому-то что-то доказать. Но каждый раз, когда я хотела все бросить, меня уговаривали: «Ну сделай то, сделай это, выполни кандидата в мастера спорта». Я выполняла и спрашивала: «Теперь могу закончить?» И слышала: «Нет, давай ты выполнишь мастера спорта!» Закончилось все тем, что однажды я со своей утренней тренировки приехала к маме на каток, поставила перед ней коньки и сказала: «Все».
Полгода жила без спорта. А так как ничем другим заниматься не умела, но привыкла все время что-то делать, то не знала, куда себя применить. Стало очень тоскливо. В то время к маме в одиночное катание попросился Петя Чернышев из Питера. Его преследовали травмы, у него болели колени, и было понятно, что он уже не сможет добиться серьезных результатов. Мама предложила ему перейти в танцы и стать моим партнером. Он перешел, и мы начали тренироваться у Анатолия Петухова, в группе Геннадия Аккермана. Год мы Петю переучивали, но однажды за три дня до соревнований он объявил, что уезжает в Америку выступать в шоу.
Я, конечно, переживала, рыдала. Когда полгода не тренируешься, очень сложно вернуться в форму, а тут еще нужно было мальчика переучить, это отняло немало физических сил. Однажды позвонили с «Мосфильма» из группы Сергея Соловьева, пригласили на пробы в фильм «Дом под звездным небом». Мама сказала: «Сходи, пока есть время, как на экскурсию. Может, артистов каких-нибудь известных встретишь. Когда еще ты побываешь на этом «Мосфильме»?» И вот уже тридцать с лишним лет я туда хожу...
Первый раз на студию я с мамой поехала, потому что мне было только 16 лет. Мы поговорили с режиссером, и он решил сделать фотопробы. На них я уже приехала одна. Это было чудовищно! Какие-то люди вокруг меня бегали, шляпу дикую на меня нацепили, дали сигарету. Я не курила и засунула ее в рот другой стороной. Все засмеялись. А я была закомплексованная девочка позднего развития и страшно переживала. Когда сделали фотографии, все закричали: «Какая красота!» Я же была в ужасе. У меня были другие понятия о красоте. После фотопроб начались кинопробы — со светом, декорациями. Моими партнерами были замечательные артисты — Михаил Александрович Ульянов, Александр Абдулов, и потихоньку меня начала завораживать магия кино.
— У вас не было зажимов, страха камеры?
— Поначалу зажатость была дикая, но все говорили, какая я невозможная красавица. Я понимала, что меня обманывают, потому что, подойдя к зеркалу, никакой особой красоты не видела, но постепенно успокоилась. К тому же меня увлек кинопроцесс. Возможно, если бы я попала к какому-то другому режиссеру, этого бы не произошло, но у Соловьева на площадке царила особая атмосфера, которая просто обволакивала. Все делалось неспешно, слова звучали незнакомые, красивые — Антониони, Феллини. Я думала, что это названия каких-то итальянских блюд — пасты, хлеба или колбасы. Потому что ничего не знала о кино.
